Сегодня среда, и она должна быть на работе, как и её муж. Девочки могут быть дома. Интересно, так интересно, какие они — её девочки. Красивые должны быть, в маму.

Домофон долго не отвечал, но из подъезда вышла девушка, чем я тут же и воспользовался, проскользнув вовнутрь.

Двери квартиры мне открыли достаточно быстро.

Пожилой пузатый мужчина в семейных трусах сообщил, что в этом доме и квартире живут с момента заселения. И никакой Милы тут никогда не было.

Поблагодарил и ушёл.

А на что я рассчитывал? Что она встретит меня? Так не сказка, однако, жизнь.

Во дворе остановился. Дышать трудно. Нет, я не сердечник, и давление бьёт меня редко. Но тяжесть в затылке напоминала именно о нём. Перенервничал.

Присел на лавочку у детской площадки, заложив под язык таблеточку каптоприла.

Вот и всё. Моя надежда увидеть Милу потерпела фиаско.

Можете мне не верить, но глаза слепили слёзы.

На детской площадке играли дети в сопровождении мам или нянь. Женщины группировались на таких же лавочках, только ближе к входу и к детям.

Я полностью ушёл в себя, в свои сожаления, в свою душу. Нахлынули воспоминания. Я всегда любил её. Пусть и никогда не был достоин.

Я казался себе жалким в тот момент, да я и был жалким, несмотря на респектабельный вид.

Голову немного отпустило. Глаза высохли. А жалостью можно упиваться хоть сколько. Что с неё. Она не созидательна. Абсолютно разрушительное чувство.

Да какая теперь разница.

Обернулся на шум и треск веток. Кусты, окружающие детскую площадку, в одном месте раздвинулись, и из-за них появилась девочка. Смешная такая, с перепачканным личиком, озорными глазками и двумя косичками.

Я невольно улыбнулся ей. Она в ответ тоже — по-девичьи застенчиво, и, наклонив голову набок, произнесла:

— Знаешь, папа, я всегда знала, что ты придёшь. Давай знакомиться, я Яна.

У меня просто землю выбило из-под ног. Хорошо, что услышал я это в положении «сидя».

— Папа?! Ты ничего не путаешь, детка?

— Сиди тут, не уходи никуда. Я мигом.

Она снова исчезла в кустах и появилась минут через пять уже не одна, а с точно такой же девочкой, с такими же светло-русыми косичками, только в платьице не голубого, а сиреневого цвета.

Они обе держась за руки, разглядывали меня. А я боялся пошевелиться.

— А если он не наш папа? Ты могла ошибиться, Яна. — Вторая девочка казалась более серьёзной, и на её личике не присутствовали разводы грязи.

— Но он почти такой же, как на той фотографии в маминой спальне.

— Похож, действительно похож. Но сколько раз тебе говорили — не разговаривать с чужими людьми, тем более мужчинами! Няня маме расскажет, и нас заругают.

— Анита, мы должны узнать.

Краем глаза я заметил стремительно приближающуюся к нам женщину лет тридцати.

— Анита, Яна, сколько вас просить — не исчезать из поля зрения!

Она схватила их обеих за руки и потащила в сторону подъезда другого дома, соседнего с тем, куда я сегодня приходил.

— Постойте, — я окликнул их. — Скажите, их маму зовут Эмилия?

— Это не ваше дело, как зовут их мать, идите куда шли, а то я сейчас полицию вызову. Я кричать буду. Девочки, быстрее, быстрее домой.

Я наблюдал, как они скрылись за дверьми подъезда.

Сердце щемило. Я боялся подумать. Я пребывал в шоке. Я не знал, что мне делать. Мысли бежали и путались. Я думал. Я не имел права на ошибку. Надо поразмыслить, действовать потом. Значит, она узнала меня. Эта маленькая смешная девочка с косичками узнала меня по фотографии. Хоть бы щёлкнул её на айфон. Но я растерялся. Неужели это мои девочки? Мои и Милы? На вид им тоже лет пять. Что же произошло тогда на самом деле?

Господи, какой я дурак. Меня развели, как идиота. Маленькая и скромная Лялечка играла нами всеми, как пешками на шахматной доске.

А я повёлся на её ложь, на вопли и стенания собственной матери. Что я наделал?! И как мне теперь быть?!

С лавочки меня поднял звонок сына. Мишка интересовался моими делами. Растёт пацан. Сообщил, что мать его свалила с Лариской по магазинам, глаза продавать. Вот так и сказал — «глаза продавать».

Надо уменьшить ей количество свободных денег, а то её вечные кофточки, юбочки и брючки из всех шкафов вываливаются, порой даже нераспакованные.

Итак, необходимо возвращаться на землю.

Впереди поиск подарка ребёнку, у которого практически всё есть, ну, кроме нормальной семьи.

Я дошёл до дороги, поймал машину и отправился в ГУМ. Сердце не отпускало. Жало, давило. Сел у фонтана. Набрал вызов Мишки.

— Сынок, что ты хочешь, чтобы я привёз тебе?

— Собаку.

— Собаку мы с тобой вместе купим, хорошо?

Мишка согласился.

***

Вечерний поезд увозил меня в Крым.

Я не спал всю ночь, я думал. Как быть? Как поступить? Я не знаю, что будет правильным в данной ситуации, а что нет.

Я не могу оставить Мишку, тем более с ней. А Ляля даже не собирается отдавать мне ребёнка. Это у нас новый способ сохранения брака. Спекуляция сыном.

И как мне быть с тем, что у меня две дочери? И они, чёрт возьми, ждут папу. Ищут его в каждом похожем мужчине. Я им нужен, и они нужны мне. А больше всего мне необходима Мила.

Дома, наобнимавшись с сыном, иду в свою комнату. Оттуда набираю номер телефона матери.

— Что случилось, Илья?

Она знает всё и всегда наперёд.

— Мама, как ты могла тогда? Если бы ты только знала, в каком дерьме я живу. За что? Тебе-то я что плохого сделал?

— О чём ты, я не понимаю.

— О моей семье, о моей жене, снохе твоей любимой. Скажи, ты помогала ей врать? Неужели ты, моя мать, желала мне такого счастья?

— Вы не ладите с Лялечкой? — её голос просто звенит колокольчиком.

— Не ладим? Да мы ненавидим друг друга. Меня с ней держит сын. А её со мной только деньги.

========== Мила ==========

Сева опять пригласил меня на обед. Мы встретились в ресторане «Арагви». Кабинка на двоих.

— Эмилия, я бы предпочёл ужин с тобой, — он уже не намекал, а настаивал, — ну сколько можно?

— Всеволод, я тебя прекрасно понимаю. Но все вечера у меня отданы двум чудесным девочкам. И так будет продолжаться ещё лет одиннадцать-двенадцать, а может быть, и дольше.

— Это же просто дети! — Он улыбался.

— Нет, Сева. Дети — это очень не просто. — Я игриво улыбалась в ответ.

— Мила, нельзя себя хоронить заживо!

— Свят-свят-свят! О чём ты? Кто хоронит себя заживо?

— Мила, я скучаю по тебе.

— Я сейчас с тобой. — Я подмигнула ему и подумала, что очень хотела бы видеть на его месте совсем другого человека.

Вот что мне надо? Сева хороший. Может быть, он мне даже идеально подходит. Во всяком случае, за те девять месяцев, что мы встречаемся, ни одной ссоры не было, ни крупной, ни даже мелкой. И физически он меня удовлетворяет. Так что не так?

Я много раз задавала себе этот вопрос. И не только себе, а ещё фотографии, которая стояла у моей кровати на тумбочке. Но Илья на фото молчал.

Чем больше времени проходило, тем больше я жалела о том своём бегстве из Крыма в Москву.

Куда и зачем я бежала? Кому, что я доказала?

Хотя да, доказала себе, что Илья был моим, а бегство — слабостью. Не любил он Лялю. Зря мне ревность глаза слепила и душу выжигала. Надо было бороться и выиграть, а я смалодушничала и проиграла. Потому что каким бы Сева ни был хорошим, он больше чем любовником мне не будет. Мои дети для него — просто дети. Не родные, не его. Он не сможет им стать отцом.

А отец-то нужен.

Спрашивают они об отце, просят рассказать какой он был. Фотографию разглядывают.

Меж собой обсуждают.

Милые мои девочки. Самое дорогое, что есть у меня в жизни. И за них я Илье очень благодарна. Если бы он знал…

Если бы он только знал об их существовании. Да он с ума бы сошёл.

Я помнила, как он относился к чужим детям, а тут свои, родные и такие славные и смышлёные. Не видели его никогда, а некоторые черты, манеры — копия. Генетика — вещь суровая, с ней не поспоришь. А мне так больно его отражение в них замечать. Как когтями по сердцу. Нет. Не плохо это, что дочери на отца похожи, просто люблю его до сих пор. Или воспоминание о нём люблю.

Сложная штука жизнь. Очень сложная.

Вот и о море остались лишь воспоминания. Хотя ездили мы с девочками в Турцию прошлым летом. Так море — то и не то одновременно. Отдохнули хорошо, загорели, накупались. И гуляли по набережной, и рано утром на пляж выходили. Но не несло оно, с той стороны, колдовских чар, не было живым вершителем судеб. А оставалось лишь местом с водой и пляжем. Странное, непонятное ощущение. Я больше не писала море.

А по возвращении из поездки мы и встретились с Всеволодом. Он меня к себе в фирму сманить собирался. Но я не пошла. Сразу как-то почувствовала, что его заинтересованность во мне как в женщине перевешивает заинтересованность во мне-дизайнере.

С тех пор обедаем с ним в ресторанах один-два раза в неделю. Затем едем к нему. Домой я возвращаюсь в обычное время. Как ни в чём не бывало.

Вот такая жизнь. Меня вполне устраивает. А его нет. Он хочет семью. Замуж зовёт. Кстати, он единственный мужчина, позвавший меня замуж.

Не ответила ни да, ни нет. Как ответить, когда вроде бы и привязана я к нему и не люблю одновременно? А я без любви замуж не могу.

Не стоит надо мной смеяться, не надо напоминать, что скоро мне сорок, всего через три года, если быть точнее. Не надо напоминать, что в таком возрасте хоть раз замуж сходить уже положено. И ждать принца поздно.

Так я принца не жду, жду совсем другого человека. Хотя я реалистка и понимаю, что этот человек давно женат, и менять жену на бывшую подругу не собирается. Интересно, он счастлив?