Мне никогда не понять, почему люди тянутся ко мне. С самого детства я была окружена кучей девочек и мальчиков, мечтавших дружить со мной. Они были готовы убить друг друга, лишь бы я взяла кого-то из них за руку. Они просто так отдавали мне свои любимые игрушки, а я даже не просила об этом. Я стала манипулятором. Всю жизнь окружена людьми, что любят меня, но чувствую себя одиноко.

С детства у меня была привычка писать «любовные» послания людям, что вызывали у меня теплые чувства либо же просто уважение и интерес. Первые два таких письма получили девочки из моей компании: Адель, одиннадцатилетняя балерина с волосами цвета огня, и Мари, двенадцатилетняя путешественница, повидавшая весь мир благодаря тому, что ее отец был австрийским дипломатом. Оба письма имели на редкость странное содержание. В письме к Адель я написала о том, что мечтаю о ее чудных рыжих волосах, а в письме к Мари – что хотела бы, чтобы и мой отец был дипломатом, а не ученым в сфере космоса. Оба письма я нашпиговала наклейками в виде фруктов и не написала никаких милых пожеланий. Послания получились холодными и неприветливыми, но мои подруги были в восторге. Мне на тот момент было одиннадцать лет.

Я совершенствовалась в эпистолярном жанре, и уже следующие (более содержательные) письма получили мой брат и Клемент. В послании к Эмануэлю я написала о том, что восхищаюсь его мудростью и желаю ему дальнейших успехов в познании мира. А в послании к Клементу я написала о том, что люблю его за необычайно красивое лицо и умение целоваться. Никаких наклеек уже не понадобилось. Мне было четырнадцать. И если все окружающие меня люди выражали милую благодарность за такие глупые вещи, Клемент был единственным, кто принял письмо с равнодушной улыбкой. Тогда во мне разгорелась страсть.

Самое последнее письмо предназначалось Нико. Тогда я только узнала его. Родители наняли его садовником в наш мертвый сад, который он за два месяца превратил в настоящий Эдем. Я увидела в нем бога. Создающего прекрасные вещи и похожего на скульптуру Давида (того, что создал Микеланджело, а не Верроккьо, Донателло или Бернини). Я никогда не разговаривала с ним, а о том, что меня зовут Леа, он знал лишь от моих родителей. Мне нравилось залезать на качели, стоящие в нашем саду, раскачиваться и тайно наблюдать за садовником, как за произведением искусства. Он же меня совсем не замечал. Мне хотелось привлечь его внимание.

Однажды решилась написать ему письмо. В тот день, когда оно было готово, я подошла к нему, чтобы отдать послание. Нико в тот момент подстригал желтые розы. Подростки моего возраста испытывали бы безумное волнение и смущение, я же была этого лишена. Подойдя к будущей любви, я потянула его за край свитера. Когда он обернулся ко мне, с пустым взглядом отдала конверт. «Это мне?» – с улыбкой спросил он. Я кивнула. Нико развернул письмо и пробежался по нему глазами. В них появились блеск и смущение. Ему никогда не говорили красивых слов. «Даже не знаю, что сказать…» Он с задумчивой улыбкой провел ладонью по своим кудрявым волосам и еще раз посмотрел на меня, а затем неловким движением руки обнял меня за плечи, словно я его младший брат. «Это мило», – вот те слова, что он сказал мне. А затем продолжил подстригать розы как ни в чем не бывало. Мое сердце учащенно забилось второй раз. Но тогда я еще не подозревала, что вызвала в этом человеке светлые чувства, а вскоре и влюбленность. Спустя месяц мы закидывали друг друга любовными посланиями. Для меня это была игра в «Ромео и Джульетту», для Нико – настоящие чувства. Еще через месяц я убежала вместе с ним. Этим поступком мне хотелось удивить своих ровесников и вызвать их зависть, что у меня отлично получилось. Через неделю совместной жизни поняла, что сильно влюбилась в него, точно так же, как в Клемента. А потом все приелось. Из бога он превратился в богоподобного раба.

И мне никогда не понять любви Нико ко мне. Я человек проблемный. Чего только стоит моя любовь к азартным играм, что привела меня к настоящему концу. Я по уши вляпалась в неприятности, связалась с больными на голову отморозками. В моей голове отсутствует всякое понятие логики. Я боюсь ночных клубов, но посещаю «Розу и корону», где водятся отбитые, что играют в карты на жизнь.

От одной только мысли о предстоящей смерти чувствую, как вновь поднимается температура. Я понимаю, что должна придумать способ, как избежать этого. Но одной мне не справиться. Нельзя говорить Нико. Не буду разбивать его сердце правдой обо мне и моих проделках. Не буду подставлять его. Я хочу всегда ассоциироваться для него только с самыми лучшими воспоминаниями, светлыми и беззаботными. Всегда раздражал свадебный обряд, на котором людям говорят: «Готовы ли вы быть друг с другом в горе и радости?» Нет. Я готова быть с человеком только в счастье. Поэтому сделаю все, чтобы Нико никогда не узнал о том, что натворила.

Внезапно раздался звук сообщения. Раскрыв телефон, который немного напоминал зеркальце или пудреницу, я прочла сообщение от того, кого давно не видела.

Привет. Как ты? У тебя все хорошо?

Терпеть не могу переписки в телефоне или интернете. Отвечу при встрече. Если доживу.

* * *

Передо мной лежали две плитки темных теней и подводка. Легкими движениями я начала наносить на веки слой за слоем, наблюдая за тем, как мои глаза становятся большими и дымчатыми. Их темно-синий цвет стал еще более глубоким и холодным.

Меня не смущает отсутствие дневного света в моей комнате. Шторы всегда закрывают окна, на косметическом столике горят девять свечей, из-за чего в комнате пахнет церковью. По стенам растянуты небольшие цветные фонарики, будто в моей комнате вечное Рождество. Я люблю ночь, даже если это только ее иллюзия.

Пока собираюсь, играет музыка. Она тоже всегда присутствует в моей комнате. Я люблю слушать ее тихо, чтобы она была ненавязчивым фоном. Гимнопедия Эрика Сати. Мой любимый композитор.

В шкафу куча разнообразной дешевки. Платья, свитеры, футболки, рваные джинсы. Все это пахнет детским кондиционером для белья. Мне трудно сделать выбор. Я хочу, чтобы все было максимально закрыто, но в то же время не убого. Пять минут размышлений привели меня к черному короткому платью. Оно неплохо обтягивает талию, рукава длинные и полностью закрывают руки, оставляя на обозрение только половину запястья. Юбка идеально держит форму и едва ли достает до колен. Довольно классическое и неброское платье, если исключить один момент – имитацию корсета в области груди. Мне придется затянуть тонкие черные ленты как можно сильнее, но это такая глупость, ведь все равно буду выглядеть как развратная домработница. Впрочем, я уже говорила об отсутствии логики в моей природе.

Нико никогда не торопит меня. Не потому, что он все мне позволяет, а потому, что собираюсь я обычно быстро. Быстро крашусь, быстро переодеваюсь, быстро спускаюсь по лестнице, быстро оказываюсь в машине.

Всю дорогу мы едем молча. Я хочу поговорить, Нико опять витает в облаках.

В клубе нас встречают двое его друзей. Мне нравится находиться в компании этих людей. Нравится разговаривать с ними. Я хочу танцевать, но Нико занят алкоголем. Он встанет на ноги минут через двадцать и уже ни разу за ночь не сядет. Он будет танцевать до самого утра. Мне уже наскучило сидеть. Я люблю действия, динамику, но, с другой стороны, мне страшно идти одной. Преодолевая панику, ставлю стакан с вишневой колой на стойку и иду в самую середину танцпола, внушая себе, что все будет нормально. Никто не будет ко мне лезть, никто не станет доставать ненужными знакомствами.

Треки CRIM3S и Crystal Castles оглушают и заполняют мое сознание. Мне уже не страшно. Я чувствую безразличие, смешанное с восторгом. Мне нравятся музыка и танцы. Сокрушающие звуки грандж-рэйва уносят меня далеко от этого душного места, и я понимаю, что растворяюсь в толпе.

К реальности меня возвращают чьи-то крепкие руки, что сомкнулись замком на моей тонкой талии. Дышать становится трудно, паника заполняет разум. Своими короткими ногтями я грубо провожу по тем самым рукам, как вдруг слышу знакомый голос.

– Привет, фея. – Клайд игриво улыбается, а мое сердце перестает стучать так быстро. Это всего лишь он.

– Не самое лучшее место для разговора, – громко отвечаю я, указывая пальцем на ухо.

– Да, знаю, шумно, но я тут не болтовни ради, – шепчет он, приблизившись ко мне.

Я смотрю в его серые глаза в ожидании ответа. Он осторожно кивает в сторону девушки. Ее нетрудно узнать. Та самая вульгарная сука с волосами цвета вишни. Джоселин, так ведь ее зовут? Так вот эта Джоселин пошло трется о его брата Стиви, блондинчика-имбецила. Ужасное обтягивающее платье с леопардовым принтом (видимо, ее любимая расцветка) еле прикрывает жирную жопу, а Стив с самым тупым выражением лица на свете типа незаметно лапает ее огромные сиськи.

Я сразу сообразила, что Клайду нужно от меня. Мне лень ему помогать, но все же сделаю это. Понимая, что я согласна, он довольно улыбается и притягивает меня за талию ближе. Мы начинаем ненавязчиво танцевать, он прижимается ко мне, утыкается носом в мою ключицу. Я руками придерживаю его за плечи, чтобы контролировать движения и не позволить ему зайти слишком далеко, при этом сохраняю беззаботную улыбку, типа мне очень весело и круто.

Парень то и дело поглядывает на Джоселин. Ждет ее реакции, ее ревности. Наконец-то та сталкивается взглядом со мной. Он наполнен растерянностью и презрением. Мысленно я посылаю ее и улыбаюсь в стиле злой Моны Лизы. Она тут же отворачивается.

– Тебе принести что-нибудь выпить? – спрашивает Клайд, довольный результатом.

– Ты уже получил то, что хотел, теперь дай мне просто спокойно потанцевать, – отвечаю я.

– О нет, все только начинается. – Он со злой улыбкой потирает ладони.

– Да ладно тебе, хватит, – безразлично говорю я.

– Брось, красотка, ты же та еще азартная девчушка, тебе же наверняка в кайф играть в эти игры. – Клайд подмигнул мне.