Диана Лилит - Океан

Уже второй час я будто бы один на танцполе. Серьезно, не видел знакомых лиц ни разу после того, как мы отошли от барной стойки. Только сейчас мне совершенно случайно попались на глаза Клемент и испанская девчонка, которых, кстати, уже и не видно. Девушка, с которой я ехал на байке, вообще словно испарилась. Кажется, она поняла, что со мной нечего ловить, и решила найти себе другого компаньона по танцам. А я, как идиот, один. Смеюсь, танцую, но всем все равно наплевать. Тут каждый пляшет под свою дудку, даже если находится в компании.

Жуткое головокружение и тошнота прервали мою танцевальную эйфорию. Алкоголь сделал свое дело, и сейчас мне срочно нужно было подышать свежим воздухом. Продираясь сквозь толпу, не чувствовал конечностей. Было странное ощущение, словно люди, которых я сначала отчаянно пытался расталкивать, превратились в море и несут меня, как течение, к выходу. Черт, походу в этом клубе собралась вся Барселона. Откуда столько народу? Когда мы сюда заходили, такого столпотворения не было. А сейчас просто конец света.

От давки казалось, что меня вырвет прямо тут. Но удача таки улыбнулась, и вот я уже почувствовал легкое дуновение ветра и прохладу, а затем мои глаза встретились со светом ночного неба и огнями города. Я был на улице.

Оглядываясь по сторонам, я просто не знал, куда себя деть. Но долго думать не пришлось, рвотный позыв все решил за меня.

Затем я отошел подальше от клуба и света уличного фонаря. Присел на тротуар, устало сжимая голову, которая жутко болела.

Чья-то рука протянула мне маленькую запечатанную бутылку воды. Казалось, мозг мой вообще не работал. Не обращая внимания на человека, стоящего рядом, я без лишних слов взял бутылку, открыл ее и начал пить. Потом эти же руки взяли мою свободную ладонь, и через мгновение в ней оказалась фруктовая жевательная конфета. Кажется, это было что-то типа «Ментоса» со вкусом апельсина.

После того как в голове чуть прояснилось, я решил взглянуть на своего загадочного «спасителя».

И нет, это был не Патрик. Передо мной стояла та самая невысокая блондинка, что привезла меня сюда.

– А, это ты… Ну ладно… – на родном языке промямлил я. Затем, словно вспомнив то, что хотел сделать, вновь поднял взгляд на девочку. – За водичку и конфету спасибо. Хоть голова уже понемногу перестает болеть. – Я подмигнул ей.

Она безо всяких испанских словечек, непонятных моему разуму, просто присела рядом. В руках у нее красовался бокал колы с долькой лимона и льдом. Скорее всего, это была смесь виски и колы или колы и рома. Черт его знает, но вряд ли девица, что вышла из клуба, стала бы пить что-то безалкогольное.

– Жаль, что ты совсем меня не понимаешь, но мне бы очень хотелось, чтобы сейчас ты пошла туда, откуда вышла или куда собиралась… – устало и раздраженно проговорил я. Порой под действием алкоголя я мог быть грубым. Хотя она все равно не понимала. Она ведь даже не взглянула в мою сторону, будто не я ей это сказал.

Около часа мы тупо сидели на тротуаре и молчали. Да и о чем, собственно, разговаривать? Я не знаю ее языка, она – моего. Но моя пьяная башка решила, что мне нужно пообщаться. И я начал втирать девчонке историю своей жизни.

– Ты хоть ни черта и не соображаешь, но вроде принято, что пьяным всегда нужно рассказать о жизни незнакомцам. И знаешь, мне тут стало скучно, да и ты отваливать не собираешься, так что давай-ка я расскажу тебе историю из своей короткой, но насыщенной жизни. Нет, для кого-то она вообще скучная, но мне все нравится. Так что слушай. И заранее говорю. Ничего я не стесняюсь. Ты же не понимаешь. И не знаешь меня, как и я тебя. Так что начинаю… – Сделав глубокий вдох и улыбнувшись, я начал свой тупой рассказ. Поведал ей о том, что до седьмого класса был отличником в школе. О том, как мне нравится фотографировать и снимать мини-фильмы. О том, что я до сих пор не научился нормально кататься на скейте, как Клемент. Видимо, просто не дано. Рассказал ей о том, как мне нравится Бэйл, и о том, как когда-то мне нравилась Леа и что я был буквально ослеплен. Упомянул о загадочном Патрике. Вдруг она тоже его знает? Нет, даже если и знает, она не узнает, что я его знаю. Что я только что сказал? Ладно, не суть, я же пьян. Или просто внушаю себе это? Я также разболтал ей о том, что, возможно, найду Леа мертвой, когда вернусь обратно в Квебек, ведь она проиграла в карты свою жизнь. Еще не забыл добавить о том, что вообще-то я юный гений. Почему? Не знаю, просто так чувствую, а разве нет? Ну и напоследок наговорил ей кучу разных вещей о том, в чем никому бы и никогда не признался. – Ты ведь все равно не понимаешь… – вздохнул я и замолчал.

И мы продолжили сидеть в тишине.

– Зато тебя стошнило на улице Travessera de Gràcia. Будет что вспомнить, когда приедешь обратно домой, – внезапно услышал я абсолютно незнакомый мне голос. Женский голос.

Когда я обернулся к своей молчаливой собеседнице, она уже вставала с тротуара и направлялась к своему байку.

– Почему ты не сказала, что понимаешь французский? – крикнул я ей вслед. Но девушка лишь подмигнула мне, надела шлем, завела байк и умчалась вглубь улиц Барселоны.

Я остался сидеть на асфальте и смотреть в сторону того дома, за которым она скрылась. Travessera de Gràcia? И что же особенного в этой улице, что мне будет что вспомнить?

Я перевел взгляд на дом, около которого сидел, и еще раз прочитал на нем название улицы. Странно.

Вдруг мне захотелось лечь. Просто лечь на асфальт и смотреть на ночное небо. Что я тут же и сделал. Луна сегодня на редкость красивая. Совсем тонкий золотистый полумесяц и множество звезд рассыпано по небу, которое украшено полупрозрачными маленькими облачками. А музыка все продолжала играть. Все дальше и дальше. И тише.

– Океан! Вот ты где! – Я услышал голос Клемента, но самого его не видел. Вероятно, он стоял рядом, но мне было лень повернуть голову. Я бываю невыносимо ленив. – Что ты делаешь? – спросил Клемент с детским любопытством в голосе.

– Да так, на небо смотрю, – хрипло ответил я. Видимо, сорвал голос, когда звал его в клубе.

– Ну ладно, – без эмоций ответил он, присев рядом. Я почувствовал уже знакомый мне запах сигарет, а затем мое небо заслонил табачный дым.

– Клем, – позвал я. В ответ тишина. – Кле-ем!

– Что? – откликнулся он, будто я его разбудил ото сна.

– А кто твой лучший друг?

– Ты и Леа, – просто ответил он, делая очередную затяжку.

– Ты все знаешь про Леа?

– Все.

– Что, например?

– А что надо знать? – выдыхая дым, спросил он.

– Ну… Какое у нее любимое мороженое?

– Мятное джелато с шоколадом.

– А какой у нее любимый цвет?

– Такой, в какой окрашено пасмурное небо во время сумерек. Его трудно передать, знаю только, что он слегка голубоватый.

– А какие у нее любимые цветы?

– Ландыши, – без запинки ответил Клемент.

– А ты знаешь что-то, что вообще никто из ее окружения больше не знает? – надеясь подловить его, спросил я.

– Да. У нее не натуральный цвет волос. Они покрашены, – пожав плечами, буркнул Клем.

– Правда? А какой у нее цвет? – удивленно спросил я, забыв о своем допросе.

– Пепельный блонд. Только никому не говори, – подмигнув, ответил он шепотом, словно это была самая опасная тайна на свете.

– Хорошо… – еле слышно ответил я.

На секунду задумался и задал еще один важный для меня вопрос.

– А что ты знаешь обо мне?

– Ничего такого. То есть… Я бы не смог ответить на все эти вопросы, если бы они касались тебя.

– Если бы ты только знал… – прошептал я и опять уставился в ночное небо.

Я приложила к горячей щеке свою холодную ладонь, которой минутой ранее держала пластиковый стакан охлажденного латте. Глаза закрылись от удовольствия, которое продлилось всего семь секунд, ибо ладонь моя стала теплой. Я вновь горю.

Нико подошел ближе и поцеловал меня в щеку. Его губы были холодны, а блондинистые кудри игриво коснулись моего лица, заставляя невольно улыбнуться.

Ему нравятся клубы, бары и все те места, в которых можно танцевать всю ночь. Нико никогда не спит ночью. В отличие от меня, он всегда бодрый. Я постоянно засыпаю на ходу, а он даже ночами не спит, занимая себя цветами, фильмами, прогулками, книгами, танцами, звездами, мной. Я же, наоборот, чувствую себя усталой и разбитой, порой не могу вспомнить некоторые моменты.

Мысль о ночном клубе вызывает у меня легкую тошноту. Это волнение. Никогда не любила такие места. И вовсе не потому, что домашняя тихоня, которая предпочтет книгу алкоголю и веселью, а потому, что клубы всегда ассоциировались у меня со смертью. Я люблю моменты, когда могу очень ярко накрасить глаза, надеть лучшее платье, предвкушая ночь, полную огня и драйва, но каждый раз перед входом в душное и шумное помещение разворачиваюсь и ухожу. Паранойя? Наверное. За всю свою жизнь на вечеринках в общественных местах была только три раза. Я никогда не пила там алкоголь, потому что мне всегда кажется, что он отравлен. Я никогда не выходила на танцпол, потому что думала, что меня там раздавят. Я никогда не убирала руку с маленького клатча, потому что боялась, что его обязательно украдут. И я никогда не общалась с незнакомцами, что норовят завести разговор или потанцевать, потому что представляла, что все они – клофелинщики, а мой изуродованный труп найдут спустя несколько недель около какой-нибудь полупустой трассы.

Я пойду из-за Нико. Он превращает мою жизнь в сказку, которая уже приелась. Каждое утро, когда просыпаюсь, у кровати лежат идеально составленный букет, горький шоколад, записка с признанием в любви и пожеланием доброго утра. Каждую неделю он покупает мне милые маленькие подарки. Каждый вечер меня ждет романтический ужин при свечах. Это вошло в привычку. Я больше не воспринимаю это как что-то прекрасное. Романтика стала ненавистной рутиной. Нико – один из тех людей, кто всегда летает в облаках. Наивный как ребенок, романтичный и мечтательный, но предсказуемый и даже скучный. Мне часто приходится наблюдать за тем, как он спокойно может погрузиться в свои мысли и смотреть на небо часами. Нико живет в своей собственной чудесной реальности. Но разве это плохо? Он превратил свою жизнь в то, о чем всегда мечтал. Живет на окраине Квебека, в маленьком красивом доме около озера, имеет волшебный сад, в котором растут цветы. Он составляет букеты на заказ, у него есть стабильный доход. Нико получает удовольствие от своей работы, она вдохновляет его. Свободное время посвящает мне. Делает все, что я попрошу. Ему не лень каждый день привозить мой любимый кофе, а ведь ближайший кофешоп находится в двадцати минутах езды от нашего дома. Он способен пересилить себя и разговаривать со мной двенадцать часов без остановки, просто потому что мне одиноко. Нико спокойно может собраться и в пять часов утра поехать со мной в парк аттракционов, что работает круглосуточно, или же отвезти меня в дом родителей, потому что его компания мне наскучила. Я могу вечно перечислять все те добрые поступки, на которые он способен ради меня. Но почему?