Выбираясь из душа и закутывая себя и уже хныкающую от голода, как предполагаю, Мими, выхожу из ванной и кладу ребёнка на постель. Быстро переодеваюсь и несу её в детскую. Мне бы хотелось, чтобы здесь появился малыш или малышка, и всё то, что сейчас мы используем для Мими, стало чьим-то. Кладу ребёнка в кроватку, одетого кое-как только в памперс, и иду на кухню, прислушиваясь к тихо звучащему и монотонно работающему телевизору в спальне брата. Нахожу в шкафчике смесь и бутылочку. Читаю сколько смеси нужно по возрасту Мими и легко управляюсь со смешиванием ингредиентов, а вот с бутылочкой сложнее. В ней какая-то странная трубка, ещё лишняя деталька, и я абсолютно теряюсь при сборке этой чёртовой «ракеты». Зачем делать непонятные бутылочки, когда есть нормальные? Но Фрэнк всегда покупал лучшее для будущего ребёнка, значит, придётся как-то справиться и с этим. Крик Мими становится уже таким громким, пока я пыхчу над бутылочкой и, психуя, выбрасываю все эти трубки и просто закрываю её соской. Так тоже нормально.

Бегу в комнату и подношу соску к ротику девочки. Мими начинает жадно поглощать молоко, а оно вытекает мимо… очень много вытекает, пачкая и подушку, и одеяло и, вообще, чистого ребёнка. Вот и искупались, называется. Наверное, всё же те детальки были крайне необходимыми в этой идиотской бутылочке. С горем пополам Мими засыпает вся грязная, как и я. Ладно, так тоже сойдёт. Главное, спит же, а завтра я снова её помою. Хотя завтра не смогу, у меня смена, но есть Фрэнк. Он пусть и разбирается. А я идеально отработала своё время.

Очень гордая собой я заваливаюсь на кровать в гостевой спальне и моментально проваливаюсь в сон. И только мне начинает сниться океан, милая и небольшая гостиница и я, выходящая на балкончик, чтобы вдохнуть аромат цветов и насладиться утренним ветерком, как в мои грёзы врывается жуткий ор. Распахивая глаза, сажусь на постели и понимаю, что это Мими. Бросаю взгляд на часы. Половина первого. Фрэнк или Макс должны подойти к ней, а я ещё посплю. Укладываюсь обратно и обнимаю подушку, желая поскорее вернуть такие приятные сны, но вот ничего не меняется. Мими продолжает плакать, и никто к ней не подходит. Открываю один глаз и кривлюсь. Они решили и дальше проверять меня. Да ни черта не выйдет! Я буду лежать так, когда-нибудь Мими надоест ныть, и она заснёт.

Ага, я думала, что ребёнок – это очень просто, да? Так вот они не устают, они ни фига не понимают того, что я хочу спать, и мой брат подставил меня, считая, что так научит уму разуму. Из-за криков ребёнка я не могу заснуть и, переворачиваясь на спину, со злостью отбрасываю одеяло. Встаю и шлёпаю к детской, бросая проклятья в сторону спальни брата.

– И что ты орёшь, как потерпевшая? – Цежу я, наклоняясь над кроваткой. Вот поняла теперь. Она наделала в памперс, и из-за того, что он был не особо хорошо застёгнут, всё это «добро» размазано по простынке.

– Фу, блин, вот ты не могла подождать до утра, а? Как можно быть такой вонючкой-то? Ты не хомяк, а скунс, – закрывая нос, отхожу от кроватки и вылетаю из детской.

– Фрэнк, мне нужна помощь! Она обкакалась! И там всё в дерьме! Макс! – Нажимая на ручку, кричу. Но они заперли свою дверь, и я слышу сдавленный смех.

– Развлекайся, Лекс, и сделай так, чтобы она прекратила плакать. Кому-то нужно зарабатывать деньги в этом доме и вставать в восемь утра, – отвечает глухо брат.

– Козёл, ты! Вот будешь старым, я тебя говном измажу и заставлю его жрать! – Со злостью ударяю по двери и плетусь обратно. Не хватает мне убирать дерьмо за стариками, так теперь ещё и за этой… этой наглой, всю в мамочку, засранкой!

– Вот сама виновата, что орёшь? Терпи, я же буду терпеть твоё дерьмо, Мими, раз твои предполагаемые папочки свалили и подбросили мне тебя на всю ночь. А я, кстати, тоже зарабатываю! И у меня смена завтра! – Последнее уже кричу, надеясь, что Макс это услышит.

Тяжело вздыхая, смотрю на отвратительное месиво на когда-то прекрасной простынке с бабочками и даже не знаю, с какой стороны взяться. Решаю, что сначала отмою Мими, а потом уже постель. И снова та же процедура – обнажёнка вместе с ребёнком, душ, мои причитания о том, насколько несправедлива жизнь и обтирания новым полотенцем. Бег до кухни, поиск новой бутылочки, психованный топот ног, кое-как замешанная смесь. Соска в рот и оттирание кроватки, застирывание простыни, вновь психую, сжимая кулаки, и жутко желаю заснуть прямо в ванне. Просто бросаю неочищенную простынку в урну к рубашкам брата, а нечего было надо мной издеваться, и иду за Мими, чтобы уложить её обратно в кроватку, а перед этим тщательно одеть памперс. Пока я всё это проворачивала, стрелки на часах показывают уже половину третьего, и ребёнок благополучно заснул на моей кровати. С соской во рту и головой, повёрнутой набок, отчего молоко из бутылочки вытекло на простыню. Хотелось орать оттого, что всё летит к чертям. Плюнув на памперс, переношу голенькую Мими обратно в кроватку и накрываю пледом. Пятно на своей кровати прячу под покрывалом и заваливаюсь спать.

В общем, к шести утра и после третьего подъёма я поняла – никогда не заведу детей. Они просто невыносимые эгоисты! Из-за такой бурной и тяжёлой как морально, так и физически, ночи перед работой специально гремлю кастрюлями и сковородками, бросая их на пол, чтобы создать ещё больше шума и показать брату с его муженьком, как они обидели меня. И, вообще, нечего спать! Но в ответ на мои шаманские танцы с кухонной утварью и разлитым кофе, так никто и не выходит. Не помню, чтобы когда-то я была так раздражена, а ведь мне ещё пахать сорок восемь часов в доме для престарелых и продолжать подтирание задниц только теперь уже старческих. Боже, как же меня всё бесит. И люди, и океан, и эти улыбки довольных людей. Хочу, чтобы все были в таком же ужасном настроении, как и я. Даже появляется желание отомстить брату за такую ночь и помешать им оставить у себя Мими. Знаю, что это подло, но ничего с собой не могу поделать.

К вечеру своего рабочего дня я уже едва стою на ногах и буквально засыпаю в любой удобный момент, за что получаю выговор, приказ вынести мусор и прибраться в трёх палатах перед ночным сном постояльцев. И ведь за всё это время Макс ни разу не позвонил мне, чтобы узнать, как я себя чувствую. Только мама раздраконила меня ещё сильнее своими упрёками, а к ней присоединился отец с нравоучениями и невесёлыми прогнозами о состоянии моего организма в будущем. В итоге к одиннадцати часам вечера я уже готова была взвыть от усталости и, сказав одной из медсестёр, что немного отдохну в машине, а сама собираюсь поспать до утра, а потом соврать о том, что якобы была очень занята в другом корпусе и чистила унитазы.

Расположившись в машине, закрываю глаза, и перед ними предстаёт список кандидатов в отцы Мими. Пастор так и не позвонил, и это мне не очень нравится. Но вот сон так и не идёт. Хотя ноги гудят, и я чувствую каждую их мышцу, да и руки не двигаются, а вот мозг работает в самый неподходящий момент. Понимая, что ни черта мне не удастся уснуть, достаю из бардачка лист с именами кандидатов и ищу в интернете адрес третьего. На удивление это бар, ночной бар, которым должен владеть некий Дэш Дэриан.

Очень удачное стечение обстоятельств, хотя мой внешний вид сейчас нельзя назвать довольно приемлемым для посещения подобного места. Да, вообще, я никогда не выгляжу хорошо, а всегда, словно одетая из помойки. Слова мамы, которые я приняла как руководство к действию и предпочитаю всегда носить то, что её будет раздражать. Ну, что? Не могу иначе. Обожаю бесить их так же, как они бесят меня.

Глава 6

Бар «На гребне волны» находится прямо на побережье, недалеко от него расположен пирс, где пришвартованы яхты гостей нашего городка, да и просто лодки рыбаков. Столько лет живу здесь и ни разу не слышала об этом месте, вероятно, потому, что не посещаю пабы, в которых люди напиваются вусмерть и засыпают где-то невдалеке на песке. Я всегда старалась ходить в более презентабельные рестораны и клубы в Майами, чтобы завести нужные знакомства или же как бы нечаянно, но в подходящий момент, похлопав ресничками, получить место. Да и сейчас, припарковавшись недалеко от входа, понимаю, что, меня совсем не прельщает идти туда, но выхода нет. Снимая с себя форму, быстро переодеваюсь в валяющееся на заднем сиденье короткое платье на тонких бретельках, переобуваюсь в кеды и выползаю из машины. Мне плевать на то, что моё лицо сейчас кирпича просит, вообще, я готова разнести любого, кто ко мне будет приставать.

Вонь алкоголя, смешанного с потом, солью воды, запахами с кухни, разнообразными одеколонами и духами на секунду ударяет по голове, вызывая слабое головокружение. Гул, смех и громкая музыка не добавляют мне нужного настроения, чтобы начать нормальный диалог. Оглядываясь, замечаю, что нет ни одного свободного места, а атмосфера здесь очень даже неплохая, но меня и это бесит. Бар выполнен в обычном и ничем не примечательном стиле «набухайся до отвала и прочисти желудок в уборной». Приглушённый свет, деревянный и липкий пол, непонятные каракули на стенах и духота.

– Простите, а не подскажите, где мне найти Дэша Дэриана? – Хватаю за руку одну из официанток, хотя она прекрасно могла бы работать на улице «Красных фонарей» в своём бикини и коротенькой юбочке. Девушка прыскает неподобающим словом и указывает головой на бар.

– Он разливает сегодня в баре, и прими совет – даже не унижайся. Дэш не из тех, кто тебе нужен, – бросает она и скрывается между людьми, а я закатываю глаза.

Судя, по её словам, можно сказать, что Морган и здесь отличилась, а кандидат будет – «придуши и тихо спрячь труп».

Пробираюсь к бару и вижу, что к нему, вообще, не подойти ближе. Куча народа толпится возле него, толкая друг друга. Как же меня всё это задолбало.

Хватаю с ближайшего столика недопитый бокал, пока мужчины, сидящие за ним, очень увлечены прелестями своих собеседниц, и уверенно направляюсь к трём девицам, хихикающим и похожими по поведению на Морган. Такие же ухоженные, в дорогой одежде хороших марок, тюнингованные и явно ищущие развлечений. И я с превеликим удовольствием намерена им их преподнести. Набирая скорость, цепляюсь носком кед за деревянную дощечку на полу и со всего размаха бросаю бокал в одну из девушек. Визг, разлитая синяя жидкость на её белом платье и возмущения.