– Где папа? – Меняя тему, интересуюсь я.

– Узнал в интернете, что в Палм-Бич есть какое-то место, где продаётся чистейшая безглютеновая овсяная мука. Решил сам начать выпекать хлеб. Как обычно, возьмётся за что-то, и потом ему это надоест, – отмахивается мама.

– Понятно, – тяжело вздыхаю я.

– И как тебе роль няни, Алексия? Насколько я знаю, ты абсолютно ничего не знаешь о детях, кроме того, что они есть?

– Сложно. Очень сложно. Вчера у неё был запор, а я понятия не имела, что делать. Зато… Дэш знал. Он опустил её в воду и показал мне, как массажировать ей животик. В общем, она покакала прямо в ванную, – с улыбкой делюсь я, но потом она угасает, когда вспоминаю обстоятельства, заставившие меня появиться здесь.

– Перекормили: ты или её родители. Кишечник у младенцев слабенький и не справился с тем, как часто она пила смесь. Детей в её возрасте надо кормить раз в четыре часа, максимум в три, иначе они наберут лишний вес, и будут проблемы ещё хуже. Удивляюсь, как тебе ребёнка доверили без должного образования!

– Сама не знаю. Видимо, они посчитали, что я на все руки мастер. Если бы не… Дэш я не представляю, как бы справилась с ней. Но сейчас привыкла немного, и Мими меня уже не так пугает, как в первый раз.

– Мне показалось или ты, действительно, делаешь какую-то странную паузу перед его именем, Алексия? – Поднимаю взгляд на маму и киваю.

– Хочешь поговорить со мной об этом? – Снова киваю.

– Скажи, мам, а как ты научилась доверять папе? Вот сейчас он уехал, и это не первая его поездка, раньше он часто летал по работе, и ты не волновалась о том, что он не вернётся? Ты не выдумывала глупости о том, что он решил сбежать от тебя? – Тихо спрашиваю её.

– Ох, я столько раз себя накручивала, ты не поверишь. Особенно когда он не ночевал дома. Как только он возвращался, я кричала на него, обвиняла в том, что он забыл обо мне и о своём сыне. И так было каждый раз, пока до меня не дошло, что ему никто не нужен, кроме меня и наших детей. Это приходит с годами, доверию нужно учиться, – тихо смеясь, отвечает она.

– И он ни разу тебе не изменял?

– Ни разу.

– Но почему ты так в этом уверена, мам? Он же мог всё сделать тихо или…

– Алексия, – качая головой, мама подзывает к себе на пол рядом с диваном, придерживая Мими рукой, и я, скатываясь, подползаю к ней.

– Ревность – это нормальная черта характера, когда ты влюблена. Тебе кажется, что Дэшу не будет достаточно тебя одной и что он пойдёт искать приключения на сторону. Но ты прислушайся к сердцу. Вспомни хотя бы что-то в поведении Дэша, что указывало бы на его желание развлечься с другими, – она делает паузу, а я сразу же вижу перед глазами стерву Джун.

– Он при мне целовался с другой… и…

– Для чего он это сделал?

– Чтобы заставить меня ревновать, а потом подрался из-за того, что один урод до меня дотронулся.

– Ох, молодые годы, как же мы все похожи друг на друга. Дальше всё будет немного проще, Алексия. Сейчас у вас всё проходит на пике чувств. Вы кричите друг на друга. Вы спорите друг с другом. Вы целуетесь так, что воздуха не хватает. Это нормально, но потом всё это станет тише. И я не понимаю пока, почему ты решила, что Дэш тебе изменяет?

– Он пропал, мам. Сказал, что будет работать в баре, но до сих пор не вернулся. Я не знаю, что думать. Уже была там и не увидела его трейлера. Он на нём уехал, хотя обещал, что не бросит меня. Да и странный он какой-то был, как будто прощался со мной, наставлял меня и готовился уйти без последней записки. Я… словно в воздухе вишу и куда не двинусь, там стена из непонимания и недоверия, – признаюсь я.

– Теперь понятно, почему ты так выглядишь. Он же сказал, что вернётся, Алексия, так поверь ему. Неужели, он когда-то тебя обманывал?

– Мам, но я ничего о нём не знаю. Он не хочет говорить ни о своём прошлом, ни о том, как, вообще, появился здесь, даже номер своего мобильного скрывает. Тебе не кажется это странным?

– Но ведь у него здесь брат, и вот его дочь? – Удивляется она, а я цокаю, ведь это ложь. Причём серьёзная ложь, которую я не могу открыть ей. Боюсь, что не поймёт и впадёт в панику.

– Ну да… брат.

– Так почему бы тебе у него не спросить о том, где Дэш сейчас? – Предлагает она. И правда, ведь бар будет работать вечером, я могу поехать туда к открытию, найти Джерра и закатить скандал.

– Так и сделаю, ты права. Просто немного страшно узнать его тайны и разочароваться в его словах. Он сказал, что я его остановка, только вот Дэш не из тех людей, которым нужен постоянный дом. Боже, я даже готова была с ним вести кочевую жизнь и честно призналась в этом, а он постоянно дурачится. Порой я думаю, что он так прячется от настоящего и проблем, которые уже есть. Но ведь от них долго бегать не будешь, когда-нибудь придёт время всё расставить по своим местам. И вот этого я боюсь. Боюсь, что не будет мне места среди океана его желаний, – я стираю слезу от искренних слов и от того, как мне сейчас нелегко ждать его.

– Доченька, это называется узнавать друг друга и доверять друг другу. Надо набраться терпения. Мужчины, они странные существа. Они, то до крови из носу доказывают то, что ты им нужна, как кислород, то потом обижаются оттого, что не услышали какого-то слова, и пропадают. Твой отец, вообще, исчез, когда узнал, что я обманула его.

– Как ты его обманула? – Изумляюсь я.

– Когда мы познакомились, он мне, вообще, не понравился. Ну что могло понравиться в сальных длинных волосах, постоянно растянутых футболках и в отсутствии такта? Ничего. Я была девушкой невероятной красоты, за которой ухаживали первые красавчики нашего города, а тут он, ужасный и не знающий, что такое мыло. Бунтарь, одним словом. Когда нас знакомили, я сказала ему, что меня зовут Шонна. И этот идиот однажды ночью решил покорить меня, написав краской на гараже моих родителей. Отец так орал и даже вызвал полицию, когда утром мы увидели ярко-красную надпись: «Ты мне нравишься, Шонна!», – смеюсь вместе с мамой, даже не представляя, что она на такое была способна.

– И что папа?

– Что-что? Ничего. Мне пришлось объяснить своим родителям, что это моя вина, и меня заставили красить гараж, а я нашла твоего отца и потребовала сделать это за меня. Вот тогда я в него немного влюбилась. Когда он закончил, то попросил принять душ. Он вышел из него, закутавшись в полотенце, весь такой дикий и опасный. Тогда я и согласилась сходить с ним на обед в кафетерий и поставила свои условия. В этот же день мы переодели его, побрили и подстригли. Он выглядел настолько шикарно, что я не смогла с ним расстаться. Мы гуляли очень долго, смеялись, когда он рассказывал, в какие неприятности попадал и как убегал от полиции, – предаваясь воспоминаниям, мама мечтательно прикрывает глаза, а на её губах расцветает влюблённая улыбка. От этого меня переполняет чувство сентиментальности, и я понимаю, что никогда мы с ней не говорили, как взрослые. Она ни разу не делилась подробностями дней своей молодости, а я не находила в себе ничего похожего от моих родителей. Но теперь я знаю – моя крикливость – это гены.

– А как же француз, с которым ты развлекалась? – Спрашиваю её.

– Ох, это было здорово, но… ладно, признаюсь, я очень сильно приревновала твоего отца. После того как он сделал мне предложение, и я, как приличная девушка, сразу же ему отказала, надеясь на то, что он приложит максимум усилий, чтобы добиться согласия. Но я не получила желаемого. Буквально на следующий день мне сказали, что он уже нашёл другую. Ты не представляешь, что со мной было. Я готова была его убить прямо на месте, когда своими глазами увидела, как он воркует с милой девочкой и гуляет с ней. Я обезумела от боли и ревности. И ведь родителям ни о чём не скажешь, в то время было позором то, что я уже нечиста. И вот здесь я совершила ошибку – решила отомстить ему за всё. Нашла нового парня, хорошенького француза, который работал на побережье. Я поощряла все его ухаживания и специально появлялась там же, где и Петчер. Ох, он кипел от ярости, но продолжал изводить меня, а я его. После ночи с французом на пляже, я подумала, что мои чувства к твоему отцу остыли, и я влюбилась в своего нового кавалера. Но увы, на три дня, пока этот урод не рассказал мне о том, как мы теперь заживём вместе с его женой. Представляешь, он был женат и предлагал мне стать его любовницей? – Возмущается мама.

– Боже, – тихо смеясь, прикрываю глаза.

– Я расплакалась от обиды. Я не понимала, почему мне так не везёт с мужчинами. И в тот момент появился Петчер. Он спросил, что случилось, и кто меня так обидел? Я ему всё рассказала и призналась, что была такой дурочкой. Он отправился к моему несостоявшемуся парню и сильно избил его. С одной стороны, мне было страшно, когда он лупил его, как обезумевший, а с другой – я была так счастлива, что он это сделал. В общем, Петчер просидел в тюрьме сутки за насилие. Этот французский урод пошёл в полицию и написал на него заявление. А потом Петчер работал полгода на благо города и подбирал мусор. Он не разговаривал со мной очень долго, хотя я пыталась сначала быть понимающей, даже помогала ему, а потом снова разозлилась. Тогда появился другой парень, который тоже получил от Петчера, и ему увеличили срок ещё на три месяца. Я уже думала, что всё закончилось, он никогда меня не простит. Но однажды он пришёл и попросил больше не встречаться ни с кем, иначе его посадят надолго. Я буду или с ним, или, вообще, вдовой. Он так орал, так размахивал руками, думала, что прибьёт меня. Стояла, как дурочка, и думала только о том, как я его люблю. Мы помирились. Несколько раз мирились, и не только на диване в доме родителей, но ещё и в ванной…

– Я поняла, – поднимая руку, останавливаю перечисление мест, где они занимались любовью. Лишняя информация.

– Я это тебе рассказала к тому, Алексия, чтобы ты не совершала моих ошибок. Ревность может быть во благо, а может причинять очень глубокие раны. Порой мы сами не осознаём, как отвергаем наше счастье из-за каких-то страхов. Мой был таким, что я боялась встретить кого-то лучше Петчера и не хотела останавливаться на нём. Я наломала много дров, но он простил меня за всё, как и я его. Поэтому не стоит раньше времени накручивать себя и желать отомстить за выдуманную боль, это ни к чему хорошему не приведёт, – она мягко улыбается мне и проводит рукой по щеке.