Он выглядел порядком испуганным.

— Этого не будет, Эдди. Можешь взять вот этот. — Он вытащил другой пистолет из куртки и протянул мне.

— У тебя просто случайно оказался запасной? — нахмурилась, сжимая пальцы на рукоятке. На стволе был едва заметный след крови, и я задалась вопросом, не пропустил ли он несколько человек, когда сказал, что убил всего троих.

— Ага. Разве не все носят с собой запасной? — на его губах сверкнула улыбка, прежде чем вырвался смешок. — Нет. Я взял его у одного подельника наверху.

— Когда он умер... верно?

— Абсолютно. По крайней мере, почти умер, — он развернулся, размял плечи и направился к двери. Пистолет щелкнул, пока Хантер проверял магазин на наличие пуль.

Я медленно покачала головой.

— Ты немного взвинчен. Знаешь об этом, да?

— Я больше, чем немного взвинчен, bella. Я пиздец как взвинчен, — он оглянулся через плечо. — Но сильная тревога — это то, что сохранит тебе сегодня жизнь.

Что ж. Когда он так говорит...

— Пойдем, — пробормотала в ответ, проверяя пушку, которую он только что дал мне. Заряжен и готов стрелять. Я была рада.

Мне больше не хотелось разговаривать.

Было что-то странное в том, что все создаваемые на протяжении последних десяти лет планы, наконец, начинают реализовываться. Я понимала, что вот-вот окажусь лицом к лицу со своим отцом впервые за долгое время, но больше не чувствовала себя храброй.

Я была напугана.

Существовала большая вероятность того, что либо он, либо его люди убьют меня первой.

Глубоко вдохнув, я последовала за Хантером через маленькую комнату. И тут же решила: первое, что я сделаю, когда убью отца, это превращу это место обратно в винный погреб. Разумеется, после того как избавлюсь от тел и избавлюсь от следов перестрелки, что наверняка будет необходимо.

Я схватила Хантера за руку, когда глаза оказались в сумраке после яркого света, более подобающему освещению подвальной лестницы. Он остановился на полсекунды и сжал мою ладонь. Мурашки пробежали по запястью вверх, заставляя волоски встать дыбом. Он отпустил меня так же быстро, как я схватила его, и именно тогда поняла, насколько сильно нуждалась в этой секундной поддержке.

Это мимолетное мгновение, казалось, напомнило мне, что я могу сделать задуманное, могу быть сильной... Потому что он был здесь.

Возможно, мне должно быть стыдно. Возможно, признать то, что я нуждалась в нем, противоречило живущей во мне феминистке, но в тот момент со всем окружавшим нас дерьмом, учитывая, что мое собственное существование висело на волоске...

Я нуждалась в Хантере.

Не чтобы охранять меня. Совсем не для этого.

Он был нужен мне рядом. Чтобы находиться рядом и наблюдать за тем, как все рушилось, разваливалось и сгорало в огне. Все три вещи были весьма реалистичны и возможны. Я надеялась, что этого не случится, но с замиранием сердца понимала, что даже если и так, несмотря на невообразимую боль, причиненную им, и его непростительную ложь, он все равно останется рядом.

Это все, о чем я когда-нибудь попрошу его. Все, чего я когда-либо хотела, и в чем нуждалась.

Лишь... в нем.

Прямо сейчас. Со мной. Всегда.

Его серебряный взгляд скользнул через плечо и встретился с моим. В глубине вспыхнула смерть — ужасающая тень, холод пробежал по позвоночнику и не исчез. Он остался там, посылая волны адреналина по венам, вызывая ощущение готовности к происходящему.

Если такое было возможным. Я не верила. Не понимала, как вообще могла подготовиться к тому, что вот-вот случится.

И оказалась права.

В проеме просвистела пуля, когда Хантер открыл дверь. Резко вдохнул, и тогда я поняла, что он не доверяет Анджело.

Честно, я и сама ему не верила до этого момента. Кто знает, на какой в действительности стороне находятся эти люди?

Все, о чем я знала, это что пролетевшая в дверях пуля была для моего отца. Или для меня.

Одного из нас. Одной из сторон.

Интересно, знает ли хотя бы половина людей в этом доме, в этой семье, что посвящают свою жизнь лживому куску дерьма, а если и в курсе, беспокоит ли их этот факт?

Похоже, что нет. Судя по тому, что я помнила из жизни среди мафии, они сами все были лживыми кусками дерьма.

— Готова? — спросил Хантер, его голос был напряжен. — Держись рядом со мной.

— Как скажешь, Cacciatore, — прошептала в ответ.

Он потянулся и приобнял меня за талию, прижимая к своей спине. Я крепко сжала его рубашку, когда он снова открыл дверь, и мы вышли наружу. Он старался держать меня у стены, пока мы двигались по коридорам. Его голова дергалась из стороны в сторону быстрее, чем я считала возможным.

Он остро ощущал все, что происходило вокруг. Реагировал на каждое движение воздуха, на малейший звук. Я крепко прижималась к нему. Дверная рама царапнула мне спину, и я вздрогнула, заставляя его остановиться.

Он резко вжал меня в угол. Спина ударилась о стену, и из легких выбило воздух, а он крепче схватил меня, вытягивая вперед руку. Его плечо чуть не ударило меня по лицу от отдачи выстрела.

На долю секунды я зажмурилась, прежде чем реальность происходящего навалилась на меня. Я не могла закрывать глаза. Если сделаю это, то встречу смерть с распростертыми объятиями.

Нам с нею пока что не суждено стать хорошими друзьями.

Я резко открыла глаза и осмотрелась. Уверена, что случайно, но посмотрела налево. Дальше по коридору мелькнуло дуло пистолета.

Проснулся инстинкт.

Я извернулась.

И выстрелила.

Пуля рассекла воздух, несясь как сумасшедшая, и вонзилась в живот парня, нацелившегося на меня.

Тот упал на пол как подкошенный.

В ушах зазвенело от выстрела. Окончательность того, как упало тело человека, потрясло меня, но я отбросила эмоции и позволила Хантеру провести меня через дом, спрятав лицо меж его лопатками.

Я только что убила человека.

Я не могла думать об этом.

Это хорошо не закончится. Ни для кого. Я не хочу так думать.

Меня затолкали в комнату, и дверь быстро захлопнулась за спиной. Хантер заскочил внутрь за секунду до того, как пуля врезалась в дерево, и схватил меня. Он толкнул меня на пол и в сторону. Я чуть не ударилась головой об угол стола, выронив пистолет, но в последнюю секунду смогла избежать удара.

Нащупав пушку, я выглянула из-за стола, и одновременно грохнули два выстрела. Хантер упал на бок, я зажала рот рукой.

С губ сорвался вопль, заглушаемый ладонью.

Он подтянулся и несколько раз выстрелил.

Раздалось эхо от падения тел.

— У вас десять секунд, чтобы показать свои гребаные ублюдочные лица, прежде чем я выйду и заберу никчемную жизнь каждого из вас, — взревел он, поднимаясь в полный рост.

Никто не пошевелился. Никто не вошел в комнату. Никто не произнес ни слова.

Как будто все ушли.

Я не знала, так ли это.

Секунды тянулись с мучительной медлительностью. Каждая казалась вечностью.

— Ты в порядке? — прошептал Хантер, оглядывая меня. Он протянул мне руку. — Ты не ранена?

Я поднялась на ноги и обхватила его пальцы, а потом покачала головой.

— Нет. Все нормально. Меня не задели.

— Хорошо, — он держал ладонь слишком долго, мои щеки слегка покраснели.

Я отступила назад и отдернула руку. Холодок, пробежавший по коже, заставил потереть ладони, пока оглядывала комнату.

Роскошная. Только так я и смогла бы ее описать. Деревянные полки, развешенные по стенам, на которых стояли лишь разные фотографии в рамках и книги, были из самого темного красного дерева, какое я когда-либо видела. Не была уверена, видела ли раньше настолько искусно сделанную мебель. И я абсолютно уверена, что не впервые здесь, потому что узнала эту комнату.

Я подошла к одной из полок и схватила фотографию. Взгляд упал на улыбающееся лицо матери, и сердце сжалось. Она крепко обнимала меня, ее черные волосы падали на плечи, а я тянулась к ней с самой широкой и довольной улыбкой на лице. Отец стоял за нами, его темные глаза сияли, и он был таким же счастливым, как мы.

Я с трудом сглотнула. Вспомнила день, когда сделали снимок, прямо перед праздником в честь моего восьмого дня рождения.

Перед тем как все пошло наперекосяк.

Я поставила фотографию на место и двинулась посмотреть остальные. Кожей ощущала, как взгляд Хантера прожигал дыру в моей спине. Живот скручивало каждый раз, как я проходила мимо фотографий. Каждая из них была нашей, где мы были втроем. Лишь на некоторых из них я была одна, младенцем или совсем маленькой, а на остальных видела улыбающуюся маму, что причиняло ужасную боль.

Я забыла, как выглядит ее улыбка.

— Она была красивой.

Я застыла, когда в комнате раздался резкий сухой голос моего отца.

— Внутри и снаружи.

— И ты тоже была.

— Все еще. И я убеждена, что это у меня не от тебя, — развернулась на каблуках, и как только взгляд упал на него, все внутренности закружило в тошнотворном вихре.

Он постарел. Очень. Линии, прочертившие кожу в уголках глаз, были резкими, а те, что собирались вокруг рта, делали его изгиб еще более пугающим, чем только возможно. Его темные глаза и волосы были такими же, какими я их помнила, за исключением холодного взгляда, которого никогда не замечала, будучи ребенком.

Бездушные.

Его глаза были бездушными.

— Ничего из внутренней красоты, — медленно произнес он, его оружие направилось на Хантера.

Я взглянула на него. Он стоял твердо, дуло направлено на Энцио.

— Можешь опустить пистолет, — сказала я, медленно переводя взгляд между ними. — Уверена, ты сможешь уложить их обоих достаточно быстро, если понадобится.

Исайя усмехнулся, возникая в дверном проеме за спиной у отца.

— Как мило. Охотник спасает свою жертву.

— Как мило. Предательская figa, которая сама выпросила для себя пулю в моем пистолете в тот момент, когда дотронулась до меня, — бросила в ответ.