— Мне нужно, чтобы ты пообещал не терять самообладания, когда я расскажу тебе, хорошо?

— Ты начинаешь меня пугать. Просто скажи, что случилось?

Она несколько раз открывает рот, но снова закрывает.

— Карло... — она глубоко вдыхает. — Адриана умерла сегодня утром.

Я не понимаю, что она только что сказала.

— Нет, это не так. Мы только ночью разговаривали. В кино ходили.

Мама качает головой.

— Мне жаль, Карло. Дариен повез ее и Александрию в магазин, но они попали в аварию. Никто не выжил.

Я смотрю на нее.

Это бессмысленно.

Я не понимаю. Она не может быть мертва. Адриана не может. Такого не бывает.

— Нет.

Мама медленно кивает, из ее глаз по щекам катится еще больше слез.

Я трясу головой, снова и снова. То ли отрицая эту информацию, то ли пытаясь вытрясти ее из головы, не знаю. Или притвориться, что никогда не слышал этих слов? Эдди не могла погибнуть. Не моя Эдди. Она не могла просто так меня оставить, я знаю.

— Скажи мне, что это неправда, — дрожа, шепчу я. — Мама, — мой голос ломается, горло сжимается. — Пожалуйста. Скажи, что это неправда. Скажи, что она жива.

Но она не говорит. Просто плачет. Плачет. И плачет. И плачет.

Сердце медленно разламывается на части. Все ускользает в мучительной агонии. Мое будущее, наше будущее. Наши мечты. Планы. Все безвозвратно утеряно, часть меня умирает вместе с ней.

Я чувствую, как отрывается и часть души. Та, которая принадлежит ей.

Я не могу плакать. Не могу двигаться. Я застываю, парализован осознанием того, что больше никогда ее не увижу. Никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее смех... Никогда больше она не хлестнет меня своими идиотскими длинными волосами и не поцарапает черными ногтями. Никогда не загляну в ее ясные голубые глаза и не буду влюблен в каждый взмах ее ресниц.

Пустота.

Мой мир стерт.

Без нее.

У меня ничего не осталось.

***

Я протер глаза, садясь в постели. Это был все тот же сон, снова и снова, день, когда я узнал, что она погибла. Разумеется, теперь я знаю, что это не так, но осознание, что однажды она выберет Гайджа, снова вызывало во мне всю ту боль.

Я должен игнорировать это. Она была моей, чтобы я защищал ее, но не для того, чтобы любил. Знал это еще тогда, когда она узнала меня в своем доме. Она никогда не будет моей, но, черт, часть меня не могла смириться. Не могла избавиться от идеи обладания ею.

Я нуждался в ней так, как он никогда не будет нуждаться. Она заставляла утихнуть демонов, которые безжалостно преследовали меня. Вызывала желание стать лучше ради нее, хотя я знал, что никогда не смогу заслужить искупление за все разрушенные мною судьбы.

Адриана Романо была моей душой.

И Гайдж Понтарелли никогда не поймет, каково это.

Я спустил ноги с кровати и направился в душ. Понятия не имел, где этот парень, и мне было плевать. Мы ехали всю ночь, меняясь каждые несколько часов, и добрались до Нью-Йорка рано утром. По требованию Гайджа мы остановились поспать. Было уже далеко за полдень, и я начинал нервничать.

Не знал, в порядке ли Адриана. Его заверения, что Анджело обеспечит ее безопасность, не слишком успокаивали, учитывая, что Анджело и был гребаной причиной ее нахождения в доме Романо.

Я хорошо знал это место.

Она увидит лишь тьму в его темной сущности. Ничего хорошего в этом доме не могло выжить. Даже Анджело, если поверить в его двойственное положение.

А я не верил в это. Не верил ничему, исходящему от Понтарелли. Я был заодно с Гайджем по единственной причине, но теперь я в Нью-Йорке и могу исчезнуть и добраться до Хэпстона, наверное, даже раньше, чем он заметит мое исчезновение.

Закончив мыться, я повязал полотенце вокруг талии и потер пальцем зубы. Похоже, купленные в Вегасе зубные щетки остались в сумке, которую Адриана забрала с собой. И так всегда.

Я оделся и выглянул в окно. На горизонте виднелся Манхэттен, но, наверное, я был единственным человеком в мире, не впечатлившимся этим зрелищем. Я видел его бесчисленное количество раз... убил многих людей в темных переулках, пробегавших между высокими величественными зданиями.

Мне было глубоко насрать на весь этот треклятый штат, за исключением одной девушки в Хэмпстоне.

Послышался тройной стук в дверь, и я пересек комнату, чтобы открыть ее. Там стоял Гайдж с двумя стаканами из Старбакса, и я уставился на них. Он протянул один мне.

— Вот, — произнес он.

— Э... Спасибо, — взял стакан и прошел в комнату. Быть с ним милым казалось... странным. — Ты разговаривал с Анджело?

— Чуть-чуть. Она в норме. Он видел ее дважды, где-то в середине ночи и потом опять во время ланча. Ему нужно быть осторожным, чтобы Энцио не заподозрил, что брат ей помогает, — Гайдж присел на маленький столик в углу комнаты.

— Они держат ее в подвале?

— Подвал?

— Энцио превратил его в камеру. Там нет ничего, кроме подстилки. Ты даже не узнаешь, есть ли там свет, если тебе не скажут. Крошечный выключатель под самым потолком.

— Мило. Звучит прям как праздник какой-то.

— Если только в честь похорон, — пробормотал я. — Каков твой план на сегодня?

— Подобраться к Хэмптону как можно ближе и позвонить Анджело, чтобы понять, можем ли мы вытащить ее оттуда, — он пожал плечами. — Мы ничего не сделаем в присутствии Энцио, но его там пока нет. Вероятно, он в курсе, что Эдди в доме, и сегодня возвращается. Анджело больше не мог скрывать от него этот факт.

Я сел на край кровати и провел рукой по лицу. Все эти чертовы «вероятно» сводят меня с ума. Зная, что она внизу, в подвале под домом, блядь, это грызло меня изнутри. Я знаю, что такое мафия. Я видел тех, кого там держали. Я, блядь, убивал их.

Если бы Гайдж имел хоть какое-то представление, каким дерьмом было это место, он бы гораздо больше волновался. Сейчас же он выглядел спокойным. Словно ждал, что буря сама придет к нему.

К черту все.

Я и был бурей, и хотел пронестись прямо через Хэмптон.

И вот в этот момент, глядя, как он пил кофе и рылся в телефоне, я понял одну вещь.

Он не может обладать ею.

Не важно, заслуживаю я ее или нет, Адриана не может быть его.

Она принадлежит мне.

Я убью его прежде, чем позволю прикоснуться к ней.

— В таком случае поехали, — произнес, проглатывая свою решимость и вставая.

Он поднял взгляд.

— Прямо сейчас?

— Нет, блядь, на следующей неделе, идиот.

— Эй, — он тоже встал и приблизился ко мне. — Угомонись, черт побери, Карло. Мы оба пытаемся делать одно дело.

— Да? Думаешь? Потому что ты нахрен выглядишь совершенно спокойным, Гайдж. Она в коморке, где даже нет кровати. Ей повезет, если она получит подушку и больше двух покрывал, и это если ее еще не связали. Если твой брат действительно помогает ей, тогда он смог пронести еду, и она поела. А ведь даже воды могли не дать. Ты понятия не имеешь, что может с ней происходить прямо в этот момент.

— Анджело о ней позаботится, — он был уверен. — Брат не позволит, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— У него может не быть выбора! — я сжал кулаки и прижал их к животу, прежде чем отступить. — Понимаешь ты это или нет? Или твоя жизнь в Лос-Анжелесе настолько безоблачна, что ты понятия не имеешь, что значит быть в плену у мафии, а? Знаешь, как люди Энцио обычно обращаются с женщинами, Понтарелли? Они насилуют их. Несколько раз. Несколько мужчин. Снова и снова, пока те не испускают дух. Если они захотят сделать с ней это, Анджело ничем нахрен не сможет помешать, а мы все еще в двух с половиной часах езды от нее.

Его глаза округлились.

Ага. Ну, разумеется, у него была чертовски легкая жизнь в Калифорнии. Перевозить наркотики. Иногда женщин. Он понятия не имеет, каково оказаться внутри всего этого.

— Не знаю, как ты, но я озверею, если кто-то тронет ее таким образом. Но если это произойдет, то собираюсь переломать им кости одну за другой, поэтому предпочитаю не ждать. Так что, поехали, мать твою, — я отставил кофе, схватил сумку, оружие и вышел из комнаты, снова засовывая пушку в куртку.

Я говорил серьезно.

Если кто-то тронет мою девочку, я раздроблю им кости, медленно и мучительно, так, что с каждым вздохом они будут молить о смерти.

Не задавая вопросов.

— Дай мне ключи, — потребовал я, когда мы дошли до арендованной Гайджем машины.

Он уставился на протянутую ладонь.

— Зачем?

— Ты когда-нибудь был в Нью-Йорке? Ездил когда-нибудь в Хэмптон?

— Нет.

Какого черта он никогда не был в Нью-Йорке? Ах, да, принц Понтарелли вел охеренно сладкую жизнь.

— В таком случае давай сюда. Я не собираюсь быть твоим гребаным навигатором.

Он протянул мне ключи и обошел машину. Я все еще не доверял его заднице, но он уже проехал за мной через всю страну по той же причине. Поэтому решил, что легче держать его рядом, потому что уверен, он последует за мной и через штат.

Как-нибудь он все равно поймет, куда ехать.

Идиот.

Когда я забрался в машину, его пальцы скользили по экрану телефона. Я смотрел на него, пока он не заметил мой взгляд. Это заняло несколько минут.

— Знаешь, кто-нибудь может убить тебя, и ты даже не поймешь, что они рядом? — спросил я его.

— Я знал, что ты смотришь. Просто тебя игнорировал, — он постучал по экрану и показал его мне. — От Анджело.

«Энцио приземляется в 3 часа».

Это все, что там было сказано.

— Да. Нам нужно ехать, — вставил ключ в зажигание и резко повернул его. Двигатель ожил, а я продолжил говорить, уже выезжая с парковки. — Исайя встретит его с самолета, чтобы привезти домой вместе с новой охраной. Анджело нужно будет отослать как можно больше людей, сказав, что Энцио всем приказал выйти, тогда дом с задней стороны останется без присмотра. Они послушаются. Ясно, что все убеждены, что он на их стороне, не знаю, возможно, даже претендует стать частью их семьи, — я фыркнул. Меня бы это взбесило, если бы я не был несколько впечатлен его навыком секретности. — Нам необходимо вытащить Адриану из подвала, она не может быть загнана в угол.