Мой член пульсировал от воспоминаний о том, что произошло ранее в душе. Я чувствовал еще большее отвращение к себе, когда наблюдал, как она сидит в полной тишине.

Она выглядела как... мир. Я знаю, она такой не была. Она хаос, опасность и соблазн, смешанные с тьмой.

Адриана. Тьма. Scuro.

Не имело значения, что имя самого прекрасного человека, которого я когда-либо знал, переводилось как тьма.

А еще мое имя, Карло, означало свободного человека, и я был как никто другой далек от этого.

Я находился во власти человека, чья тьма вместе с кровью передалась девушке, сидящей в нескольких метрах от меня.

Я не хотел начинать с ней разговор. Хотелось стоять и смотреть на нее. Просто смотреть. Она усмирила бурю, которой была моя душа, и даже не подозревала об этом.

Ее имя означало тьму, но она была серой по сравнению со мной. Я был темнее, чем она знала.

Я не хотел запятнать ее своей испорченной сущностью.

— Я знаю, что ты здесь, — ее голос пронесся над тихим бормотанием волн. — Для убийцы твое приближение напоминает топот рассерженного малыша.

Глава 7. Адриана

Я наблюдала за тем, как природа взяла кисть и солнечными цветами разукрасила горизонт. Каждый дюйм голубого неба приобрел оттенки желтого, оранжевого, красного и розового. Они смешивались, словно на картине акварелью, разница была лишь в том, что этот пейзаж сиял. Свет отражался от поверхности океана, пробегая по миллиардам песчинок, покрывавшим побережье.

Нежный шорох волн у берега успокаивал меня. Понимала, что рискованно сидеть спиной к спуску на пляж, но если Карло придет с оружием, то я не хочу этого видеть. Не хотела посмотреть в его глаза и увидеть того человека, в которого, как я боялась, он превратился.

Несмотря на то что всем говорила, что не боюсь, это было не так. Просто не того, о чем они думали.

Смерти? Нет. Я не боюсь умереть. Часть меня этого желает. Желает тишины, мира, черной бездны. Думаю, когда придет время, буду словно Алиса, прыгающая в кроличью нору, с той лишь разницей, что там не окажется Страны чудес, только забвение.

А если там что-то и будет, то, скорее всего, кипящие котлы Ада.

Так что нет. Не боюсь того, что он убьет меня. Боюсь, что он будет в состоянии это сделать, и как это повлияет на мальчика, который вытаскивал веточки и листья из моих волос, когда я упала с дерева.

Мое сердце отказывалось отпускать того Хантера, которого я знала. Ненавидела его за это, но оно оплакивало прошлое. Тосковало по мальчику, которого я любила во всем моем понимании этого чувства.

Возможно, поэтому была в ладу со своим сердцем, когда сидела на камне и смотрела на заходящее солнце. Я не хотела вспоминать, как любила Карло «Хантера» Россо. Я хотела забыть, потому что, несмотря на все годы темноты и страха, боялась любви к нему.

Меня пугало, что часть меня все еще любит его, потому что мы не попрощались. Были только крадущиеся шаги в ночи. Ни прощаний, ни объяснений, ни завершения. Никакого обещания, что однажды это приведет к чему-то стоящему.

Возможно, это не стоило того. Возможно, это никогда ничего не стоило.

Вот почему он стоял в десяти шагах от меня. Мотоцикл, на котором он подъехал к прибрежной скале, не был самым тихим в мире. А точнее, очень далек от этого. Он принес шквал ожиданий и сомнений, закручивающуюся гигантскую волну нерешительности и темноты.

Это был Хантер, я знала.

— Я знаю, что ты здесь, — сказала, не оборачиваясь. — Для убийцы твое приближение напоминает топот рассерженного малыша.

— Видимо, байк был не лучшей идеей, — ответил он.

Я все еще не оборачивалась.

— Действительно, — посмотрела вниз и вытянула ногу. Море подбиралось все ближе, но я оставила все, включая туфли, в машине. Если бы он решил убить меня сейчас, у меня не было бы даже шанса позвать на помощь.

Я так решила. Не хотела знать о приближении смерти. Не могла себе представить, чтобы она постучалась в дверь, чаще смерть взламывает замок и застает тебя врасплох.

Неожиданность кольнула в животе, когда он забрался на камень и уселся рядом.

— Ты промочишь ноги, — заметила, увидев, что он в обуви.

Он пожал плечами.

— Это просто вода.

Справедливо.

— Тут тихо, — произнес он после непродолжительного молчания. — Как ты это выносишь?

Настала моя очередь пожать плечами.

— Не настолько тихо, как тебе кажется. Лос-Анжелес такой же сумасшедший, как и Нью-Йорк, только по-своему. Лишь это место похоже на рай.

— Полагаю, что так, — Хантер оперся на руки позади себя и откинулся на камень.

Я пыталась игнорировать движение и сокращение его бицепсов, но это оказалось тяжелее, чем предполагала. Не хотела думать о нем так… Привлекательный. Сексуальный. Подтянутый. Мне не хотелось вспоминать о его губах на моих, но я вспоминала.

Медленно повернулась к нему лицом. Он наблюдал за мной, серые глаза всматривались в мои. Странное ощущение, когда тебя настолько приковывает к чужому взгляду, что невозможно отвести глаз. Это было всепоглощающе и неконтролируемо.

Хантер не шевелился. Он просто сидел, глядя мне в глаза, а в это время золотистое сияние заката окутывало его, высвечивая каждую черточку лица. Его скулы заострились, а щетина на подбородке отбрасывала сотни крошечных теней. Свет делал его глаза похожими на расплавленное серебро.

Не понимаю, как он может быть таким спокойным. Мое сердце подпрыгивало к горлу, и я могла чувствовать его беспорядочное биение в стуке крови по венам. Оно было настолько громким, что отдавалось в ушах, почти заглушая гул моря. Я глубоко вдохнула и попыталась отвернуться.

И не смогла. Просто увязла. Не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд и едва могла дышать. Все мое тело будто застыло.

И тогда я потянулась к нему и коснулась его губ своими.

Он ответил на поцелуй, обхватив меня за шею. Его вкус напоминал сочетание булочки с корицей и кофе. Он не пытался углубить поцелуй, хотя я и предполагала это, поэтому наши губы лишь соприкоснулись. Мягко. Подобно шепоту.

Я отпрянула и вздрогнула.

— Не знаю, зачем это сделала, — прошептала сквозь грохот сердца.

Он должен был слышать его. О, Господи! Это неправильно. Все неправильно.

Хантер перевел взгляд на море.

— Приятно осознавать, что мы оба не понимаем, что делать.

Я постояла с минуту на камне, перед тем как спрыгнуть. Море так сильно подобралось к пляжу, что из-под ног полетели брызги, а солнце опустилось так низко, что на горизонте появился оттенок темно-синего, постепенно расползающегося по небу. Знаю, вскоре все небо потемнеет, и на нем будут сверкать тысячи звезд.

Зачем я поцеловала его?

Хотела бы знать ответ на этот вопрос. Я не хотела хранить в памяти даже один поцелуй — не то, что два. Мне хотелось забыть. Забыть о нем.

Если бы только была такая возможность.

Легкий всплеск раздался за спиной.

— Для человека, который утверждает, что нам нужно поговорить, ты не очень хорошо справляешься.

— Почему я до сих пор жива? — Слова сорвались с языка, когда я развернулась к нему лицом. — Если ты собирался меня убить. Серьезно. Я хочу знать, почему все еще жива.

Он изогнул бровь.

— Ты хочешь умереть?

— Не особо. Я лишь хочу знать… почему. Почему не нажал на курок?

— Не знаю, — он даже не думал над ответом. — Просто не смог. Как я мог? Это же ты.

— Но ты смог проделать путь от Нью-Йорка. И сделал все возможное, чтобы настал момент, когда появится возможность убить меня… Кроме этого.

— Что ты хочешь, чтобы я ответил? — Хантер развел руками. — Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе красивую чертову историю, Адриана, а? Ты хочешь от меня грандиозного заявления о том, что я не выстрелил, потому что до сих пор люблю тебя? Так?

— Нет, — я покачала головой. — Я хочу правду, Хантер. Это не так много. Если, конечно, ты в состоянии быть честным.

— Думаешь, я не способен на это?

Я сглотнула.

— Ведь не думаешь. Правда?

Я снова покачала головой, но на этот раз быстрее.

— Нет, — подтвердила я. — Не думаю. Считаю, что ты способен на многое, но честность не входит в это число.

— И почему? Потому что Понтарелли тебе так сказали?

Я резко взглянула на него.

— Понтарелли не делали ничего, кроме того что защищали меня на протяжении последних десяти лет. Мое мнение основано на информации, что они предоставили, но не определяется ими.

— Информации, да, — он горько рассмеялся. — И что они тебе рассказали, а?

— Они рассказали про контрабандиста! И про парня, который работал на две семьи, — я обхватила себя руками. Это заставило почувствовать себя лучше… Более защищенной. — Они рассказали, как ты переломал каждую кость в теле той крысы. Как ты держал контрабандиста и заставлял смотреть, как его жену насиловали трое мужчин снова и снова.

— Конечно, рассказали, — он снова рассмеялся, но на сей раз резко прекратил. — Но сказали ли они, почему его дочь сбежала с ребенком? Потому что Я предупредил ее, что Энцио пошлет своих людей, чтобы наказать ее отца. Она не пострадала вместе со своим маленьким ребенком благодаря мне.

Я не ответила.

— Не думаю, что сказали.

— А что насчет крысы? — спросила, снова встретившись с ним взглядом.

Он пожал плечами и сказал лишь:

— La famiglia é tutto.

Семья — это все. И был прав. Семья была всем, особенно в мафии. Верность или смерть. Кровь не лжет. Вступив однажды, не сможешь уйти.

Нет, не правда. Был один выход, и это смерть. Все просто.

Должна ли я осуждать его за то, о чем он рассказывал? За то, что было необходимым, чтобы защитить семью? Мою семью?

Потому что вот, что это было. Моя семья. Кровь Романо — моя. В венах же моего отца не течет ни капли. Он был чертовым мошенником.