Дьявол, я все еще ждал, хотя прошло уже шесть часов.

Откинулся на спинку кровати и закрыл глаза. Вчерашний поцелуй с Адрианой прокручивался в голове снова и снова. Картинка того, как она ахнула, когда я прижал ее к стене, повторялась словно чертова заезженная пластинка, а тихий стон, который издала, покусывая мои губы, заставлял твердеть плоть от одного только воспоминания.

Дерьмо, кого я, черт возьми, обманываю? Мой член отяжелел в ту же секунду, когда наши губы сомкнулись, и теперь каждый раз, когда об этом думаю, кровь устремляется вниз, как будто мне снова шестнадцать лет, и я впервые открыл журнал Плейбой.

Даже сейчас, когда лежал на кровати, думая о вкусе кофе и конфет на ее губах, о ее руках, сминающих мою рубашку, когда она поддавалась моему поцелую, член настойчиво бился о молнию джинсов.

Я поправил его. Это неправильно, черт возьми! Мне не следовало на нее набрасываться. Я должен был убить ее... Не целовать и не совершать глупую ошибку.

Провел рукой по лицу. Я был не таким идиотом, чтобы верить, что возбуждение исчезнет по волшебству, но не был готов к другому варианту. Если думал, что набрасываться на нее было не правильно, то дрочить на нее было ошибочно вдвойне.

Но черт! Я чувствовал, как напряжение растекается по мышцам, и, когда беспокойно елозил по кровати, мне хотелось расстегнуть молнию, вытащить член и дрочить, пока этот неуместный пожар желания не утихнет.

Вскочил и стащил через голову рубашку. Она комком упала на пол, а телефон остался на кровати, когда направился в ванную. Дьявол!

Я не мог выкинуть ее из головы. Не избавлюсь от этой тяжести по мановению чертовой волшебной палочки. Не похоже ведь, что она когда-нибудь захочет снова меня увидеть, разве нет? Вчера она выразилась достаточно ясно на этот счет. Так что пошло оно все нахер.

Я включил душ и расстегнул джинсы, затем стащил их вместе с боксерами. Член свободно выскочил, когда душевая кабина запотела от горячей воды. Вытащил ноги из одежды и зашел в душ. Горячая вода лилась на меня, и я наслаждался потоком тепла, разливавшимся по моему телу.

Мыло чуть не выскользнуло из рук, когда взял его, но мне удалось удержать его, чтобы намылить губку. Она пенилась, а я водил ею по себе, покрывая тело слоем мыльного облака.

Мой член все еще пульсировал.

Я бросил губку и потянулся вниз. Глаза закрылись, когда моя рука обхватила упругую плоть, как будто не видеть, как я это делаю, будет лучше. Ничего из того, что было в моей жизни, не относилось к категории хороших поступков, но, черт, мне нечего терять.

Я продолжал таким образом убеждать себя, как будто это было важно.

Мыло действовало как смазка, когда скользил рукой вверх-вниз по члену. Адриана немедленно проникла в мое сознание, и хотя я пытался бороться с этими мыслями, ничего не мог сделать. Я не мог, черт возьми, выкинуть из памяти, как она стояла напротив меня в обтягивающих штанах и топике. Я не мог выбросить воспоминание, как они прилегали к ее телу, как покачивалась ее задница при ходьбе, как сдавливалась ее грудь от тесной одежды.

Я сжал свой член немного сильнее, когда разум быстро переключился на наш поцелуй. К тому, как ее язык дразнил мой, а губы смягчались под моим напором. Удовольствие пробежало сквозь меня, и я подавил низкий стон, когда мысли понеслись самостоятельно.

В моих фантазиях мы не целовались.

Она стягивает с себя кофту, и та падает на пол. Целую ее шею, спускаясь все ниже, пока не достигаю полушарий груди и беру один розовый сосок в рот. Я сосу сильно, она запускает пальцы в мои волосы и стонет. Выгибает спину, прижимая грудь к моему рту.

Моя рука заскользила по члену быстрее, и все тело напряглось.

Она протискивает руку между нами и расстегивает мои штаны. Одна ладонь проникает за резинку трусов, кончиками пальцев гладя головку, пока я уделяю внимание ее второму соску. Она обхватывает пальцами мою плоть и медленно двигает рукой вверх и вниз по всей длине.

Я стиснул зубы, когда эта мысль захватила мой разум. Теперь это уже была не моя рука внизу. Слишком легко было представить, что моя грубая ладонь — теперь ее мягкая ладошка.

Она задыхается, когда я втягиваю сосок сильнее и просовываю руку в ее штаны. Мои пальцы сминают хлопковые трусики и гладят ее сквозь них. Она всхлипывает, на мгновение останавливая свою руку. Проскальзываю пальцами под трусики, чтобы коснуться ее влажного клитора. Дыхание сбивается, она крепче сжимает член, а легкие круги по киске подстегивают ее усилить хватку…

— Ох! — опустил голову, когда фантазия полностью завладела мной. Яйца сжались вместе с остальной частью тела, и я стиснул зубы, когда оргазм накрыл с головой. Работал кулаком по всей длине, пока меня толчками покидало освобождение.

Черт.

Я ненавидел себя за это.

Это было так, мать вашу, неправильно… Так ненормально, и я все равно сделал это. Менее двадцати четырех часов назад у меня был пистолет, прижатый к ее голове, а теперь я трахал ее в своих фантазиях.

Что, черт возьми, со мной не так?

Вымылся, используя мыло на сей раз по назначению, и вышел из душа. Телефон начал звонить, когда обернул полотенце вокруг бедер. Я бросился к нему, надеясь, что это Энцио.

Это был именно он.

— Босс, — ответил, вода капала с волос на покрывало.

— Ну? — сказал он. — Исайя передал, что ты хотел поговорить со мной. Ты все еще не позаботился о моей проблеме?

— Не совсем. Я знаю, где она, — добавил быстро. — Но пока что она не одна. Прошлой ночью оставалась с другом.

— Так убей этого гребаного друга.

— Слишком рискованно. Ты знаешь об этом.

— Что тебе нужно, Карло? Больше времени? Как я могу быть уверен, что ты не врешь?

Ты не можешь.

— Потому что я никогда не ошибаюсь. У нее активная социальная жизнь, и она ходит в колледж. Похоже, будет трудно застать ее одну, и я не могу гарантировать, что позабочусь об этом до конца завтрашнего дня.

— А Александрия?

— Я еще не видел ее, Босс.

На другом конце провода замолчали. Все, что мог слышать, это несколько тяжелых вдохов и звук открывающегося и закрывающегося ящика. Вероятно, он закуривал сигару, что обычно делал, когда слышал то, что ему не нравилось. Останавливало убивать людей сразу.

Не то чтобы у него была такая возможность. Наверное, поэтому он и закурил, потому что не мог меня тронуть.

Щелчок зажигалки и еще один глубокий выдох подтвердили мое предположение.

— У тебя есть дополнительные сорок восемь часов. Это, черт побери, четыре дня, Карло, сделай свою гребаную работу, или с тобой будет покончено. Понял?

— Понял.

Он отключился, больше не сказав ни слова, и я с облегчением бросил телефон на кровать. Дьявол. Энцио никогда не давал дополнительное время. Никому. Теперь я знал, насколько важно было для него это задание.

Он не просто хотел смерти Адрианы или Александрии, раз уж на то пошло. Он в этом нуждался.

Мой телефон зазвонил снова, но когда я повернул его экраном к себе, номер оказался незнакомым. Проигнорировал звонок и направился к чемодану. Оделся в черные джинсы и такого же цвета футболку, а когда повернулся, телефон мигал. Взял его, чтобы удалить уведомление, но оно показало голосовое сообщение.

Нахмурившись, разблокировал телефон, а затем набрал номер, чтобы прослушать.

«Одно новое сообщение, оставлено сегодня в четырнадцать часов двадцать семь минут. — Би-и-п, а затем голос, который я не ожидал услышать, прозвучал на линии. — Нам нужно поговорить. Встретимся на пляже Эль Матадор сегодня в девять вечера. Это к северу от Малибу. Место уединенное, так что, если захочешь убить меня, у тебя будет превосходная возможность».

Я покачал головой, но губы дернулись в улыбке. Дьявол, она всегда была пробивной, но сейчас Адриана Романо смотрела смерти в глаза и, черт возьми, смеялась ей в лицо.

Конечно, она так поступала. Это было в ее крови.

Я открыл журнал звонков, нажал на ее номер и выбрал «Отправить сообщение».

Хантер: «Ты играешь с огнем, Principessa».

Ее ответ пришел мгновенно. Как будто она ждала моей реакции.

Адриана: «Неправильно. Я И ЕСТЬ огонь. Постарайся не обжечься, Cacciatore».

Cacciatore. Охотник

Я положил телефон экраном вниз, когда это слово эхом звучало у меня в голове. Она была единственной, кто когда-либо называл меня Cacciatore.

Так же, как и я был единственным, кто когда-либо называл ее Principessa.

Если хоть какая-то часть моей темной души не была запятнана кровью, то, уверен, этот кусочек все еще любил ее.

***

Солнце только начало клониться к горизонту, когда повернул на Пацифик Хайвей. Небо было окрашено золотым цветом с намеками на оттенки красного, розового и даже фиолетового, и я был рад, что не забыл солнечные очки.

Солнце всегда казалось слишком ярким, потому что за ним следовала тьма.

Ирония.

Я остановился возле Эль Матадор и заглушил мотор мотоцикла, который арендовал сразу после сообщения Адрианы. Миллион раз слышал, что самым лучшим и единственным способом передвижения по побережью Калифорнии был мотоцикл, я полностью осознавал, что могу больше никогда этого снова не повторить.

Опустил подножку и слез с мотоцикла. Ступени, сбегавшие вниз к маленькой бухте, были в шаге от меня, и я мог видеть гладкую красную Ауди, припаркованную рядом. Должно быть, это машина Адрианы, поэтому подошел к лестнице и начал спускаться.

И сразу увидел ее.

Она сидела на одном из камней спиной ко мне. Ее волосы развевал мягкий бриз, тянувшийся с Тихого океана, и она несколько раз подняла руку, чтобы убрать их с лица. К тому времени, как я дошел до нижней ступеньки, она обхватила ладонью шею и слегка повернулась навстречу ветру.