— А что, в Америке нет невест? — удивился Крис.

— Есть, разумеется, но по сравнению с малышкой Монтегю все они просто нищенки… Впрочем, у меня не было времени смотреть по сторонам и наводить справки.

— Все это звучит как-то.., жестоко. А как же наследство Сары? Не лучше ли попросить нужную сумму у нее?

— Это деньги только Сары, — решительно покачал головой Мэт. — Я не могу рисковать состоянием сестры.

В его голосе послышалось раздражение, и Крис поспешил заговорить о другом.

— Но ведь есть же иные способы… — начал было он.

— Взгляни! — прервал его на полуслове Мэт, хватая за руку и переходя на шепот. — Лили вернулась из сада, и ее партнер, судя по физиономии, остался страшно доволен.

Интересно, что там произошло?

Мэт был далеко не единственным, кто пристально следил за вновь появившейся в зале Лили и ее последним партнером по танцам, лицо которого сияло, как начищенный шиллинг, красноречиво свидетельствуя, что в саду его очаровательная спутница позволила ему куда больше, чем допускали приличия. Шокированные поведением девушки, гости негромко возмущались. Воистину, это просто неслыханно! Откуда в ней столько вульгарности и бесстыдства?

Кто бы мог подумать, что Лили, девушка из такой хорошей семьи…

Обрывки презрительных фраз невольно долетали до слуха Стюарта Монтегю, он то краснел, то бледнел, не зная, куда девать глаза, но сделать ничего не мог. Леонию просто трясло от ярости, ее губы кривились, а глаза метали молнии.

Лили была вправе гордиться собой — ее план удался на славу.

Девушку пригласили на очередной танец, а ее прежний партнер — Хомер Фентон, пылкий юноша, склонный к восторгам и верящий в «африканскую страсть», — тут же оказался в плотном кольце молодых людей. Стоявшие неподалеку Мэт и Крис с любопытством прислушивались к их разговору.

— Ну как, хорошо ли учат танцевать во Франции? — с кривой усмешкой спросил один.

— О, восхитительно! — с чувством ответил Фентон и не в силах удержаться от похвальбы загадочно добавил:

— Но там, судя по всему, учат не только танцам.

— Это мы заметили, — фыркнул другой.

— Знаете, друзья, — с горящим взором продолжал Фентон, — по-моему, я совсем вскружил ей голову. Она… она позволила мне поцеловать себя и.., и даже… — Он смутился и неловко передернул плечами. — Впрочем, джентльменам не пристало обсуждать такое.

Его слова были встречены дружным хохотом, и он недоуменно вскинул брови:

— Помилуйте, что здесь смешного?

— Не обижайся, дружище, — с трудом сохраняя серьезность, ответил за всех довольно крикливо одетый молодой человек. — Пора спуститься с сияющих высот на нашу скучную и, увы, грешную землю. С тобою обошлись точно так же, как и со всеми нами. Юная леди — да простят мне присутствующие столь сильное выражение — без ума от мужчин вообще, а не от тебя, меня или его, — он указал на начавшего разговор юношу, — конкретно. Видишь ли, каждый из нас был щедро осыпан теми же милостями, что и ты.

Хомер Фентон почувствовал себя жестоко оскорбленным.

— Ты хочешь сказать, что Лили Монтегю целовалась сегодня со всеми вами? Что она просто дразнила меня?

Водила за нос? Играла моими чувствами? Но как она могла!!! — Его голос, взлетев на высокой ноте, сорвался от возмущения. — О, мне жаль того, кто попросит ее руки.., если вообще такой глупец найдется!

— Сильно в этом сомневаюсь, — сухо заметил все тот же молодой человек. — После сегодняшних.., хм.., проказ юной мисс Монтегю даже ее огромное состояние вряд ли поможет найти достойную партию. Кому захочется связывать себя узами брака с девицей, готовой задирать юбку перед каждым случайным знакомым? Я, к слову, не прочь жениться, но только на скромной, воспитанной девушке.

Для прочих развлечений у нас есть женщины иного сорта, они, по крайней мере, не обманывают ожиданий. Идти к венцу, опасаясь проснуться на следующее же утро рогатым.., ну уж нет, увольте!

Мэт с непроницаемым лицом дослушал болтовню возмущенных юнцов и подмигнул Крису:

— А эта ваша Лили, оказывается, штучка! Что ж, так даже интереснее. Она сама расчистила мне дорогу, распугав конкурентов. Вскоре они начнут разъезжаться, и вот тогда… Тогда я сыграю с ней в ее же игру, и посмотрим, кто первым запросит пощады!

Скривившая его губы усмешка не предвещала ничего хорошего, но Крис только пожал плечами.

Крис и Мэт сблизились несколько лет назад, когда Мэта отправили в Англию учиться. Лелея надежду увидеть своего сына лучшим барристером Америки, Карлтон Хоук настоял на том, чтобы тот оказался в престижном английском колледже. Мэт успешно справлялся с занятиями, но мысленно оставался с морем, кораблями, гаванями и пристанями. Он изучал законы, чтобы угодить отцу, но применять эти знания не собирался — по крайней мере так, как тот от него ожидал. Они нужны были ему для другого: он терпеливо ждал, когда у него будет свой первый корабль.

За время учебы Кристофер Хоук стал лучшим другом Мэта и следовал за ним по пятам, как и он, проводя много времени в веселых, шумных компаниях. Мэт предавался возлияниям и отчаянно волочился за женщинами, хотя справедливости ради стоит отметить, что это никак не сказывалось на его занятиях. Порой Крису казалось, что Мэт излишне груб и циничен, однако он всегда прощал друга, поскольку к нему самому тот относился с неизменной добротой и вниманием. Когда Мэту исполнился двадцать один год, его спешно вызвал в Америку отец, который к тому времени уже был тяжело болен и чувствовал, что ему недолго осталось жить. Крис отчаянно скучал по своему непутевому кузену, и вот наконец почти через семь лет они встретились вновь. За это время Мэт очень возмужал, стал еще резче и критичнее относиться к людям, научился не верить никому, кроме себя, и полагаться только на свое собственное мнение. Добросердечный Крис, по-прежнему взиравший на мир сквозь розовые очки, с трудом признал в этом прожженном деляге своего старого друга.

Короче говоря, Мэт очень изменился, и радость Криса от встречи с ним постепенно угасала.

2

Лили знала, что он наблюдает за ней. Она постоянно чувствовала на себе тяжелый, осуждающий взгляд его темных, глубоких глаз, который буквально жег ей кожу. Они никогда не встречались раньше, их даже не представили друг другу, однако девушка то и дело, словно влекомая могучим магнитом, поворачивалась в сторону незнакомца. Такое лицо могло принадлежать лишь человеку волевому, властному, привыкшему командовать: высокие скулы, крупный нос, полные губы и пронзительные глаза, от которых, казалось, ничто не могло укрыться. Ровный густой загар резко выделял его среди прочих гостей, типичных английских джентльменов, проводящих большую часть времени в четырех стенах за игрой в карты и светскими беседами с друзьями. Свободная, немного небрежная поза, раскованные манеры, гордая посадка головы — короче, весь облик незнакомца дышал спокойной уверенностью и грубой чувственностью, одновременно притягивающей и отталкивающей Лили. Всякий раз, когда ее взгляд как бы невзначай скользил по его лицу, их глаза неизменно встречались; в его тяжелом неотступном взоре читались и любопытство, и легкое удивление, и насмешка, и что-то еще, чего она не могла понять.

Лили вздрогнула, как от озноба. Столь пристальное внимание смущало, раздражало, даже пугало. Более того, оно граничило с оскорблением. Впрочем, быть может, он ведет себя так всегда и со всеми? Слабое утешение. Но почему это вообще задевает ее? В чем дело? В выражении его лица? В том, как кривятся его губы, когда она своим возмутительным поведением вызывает новые всплески сплетен и пересудов среди собравшихся? Кого он осуждает, ее или их?.. Ну вот, опять! Можно подумать, что, кроме него, здесь никого нет…

Ощущение постоянной слежки не проходило. Даже там, в саду, она чувствовала сквозь двери его колючий, пронизывающий взгляд, а уж после возвращения в залу ее неловкость возросла стократно. Но Лили демонстративно повернулась спиной к красивому незнакомцу, делая вид, что всецело увлечена игривой беседой со своим очередным партнером по танцу, и, когда тот с загадочной улыбкой предложил «подышать свежим воздухом», охотно последовала за ним на открытую террасу. За нею шлейфом струился возмущенный шепот шокированных гостей.

Стюарт Монтегю просто задыхался от бессильного гнева. Сплетни, как шаровые молнии, носились вокруг него, зажигая то одну, то другую группу гостей. Зала напоминала растревоженный муравейник, а сама атмосфера ее, казалось, была перенасыщена напряжением и осуждением его взбалмошной, непутевой дочери. Что за бес в нее вселился? Зачем понадобилось превращать очаровательное, скромное платье, заказанное, кстати, у лучшей портнихи, в вульгарную дешевку, достойную разве что непотребной девки из портового борделя? Разве юной непорочной девушке может прийти в голову так бесстыдно выставлять напоказ грудь и ноги? Видимо, он что-то просмотрел в ее воспитании. Его милая, ласковая Лили, которую, как ему казалось до сегодняшнего вечера, он так хорошо знал, даже отдаленно не напоминала эту отвратительную, прожженную соблазнительницу, расточающую направо и налево призывные улыбки и благосклонно выслушивающую двусмысленные комплименты. Что у нее на уме?..

Пока он мучительно искал ответ на этот непростой вопрос, Лили вернулась в залу и, бросив своего партнера, словно использованную салфетку, закружилась в вальсе с очередным претендентом на уединенную беседу в саду.

Стюарт в отчаянии только качал головой. Он надеялся, что появление его дочери в свете произведет фурор, всколыхнет весь Лондон… Так оно и случилось, но, к несчастью, совсем в другом смысле. Да, отныне имя Лили Монтегю будет у всех на устах. Уже сейчас, куда ни взглянешь, натыкаешься лишь на кривые усмешки, презрительно поджатые губы да исполненные благородного негодования глаза.

— Ты должен остановить ее, Стюарт! — вне себя от ярости прошипела ему на ухо Леония и увлекла его в укромный уголок, где они могли поговорить без свидетелей. — Если Лили не прекратит сейчас же вести себя подобным образом, то завтра ты станешь посмешищем для всего Лондона. На тебя будут показывать пальцами и говорить: «Стюарт Монтегю? Ах да, тот самый, у которого дочка шлюха!» Это полный провал, дорогой, крушение всех наших надежд. После сегодняшнего, с позволения сказать, бала едва ли найдется хоть один болван, кто рискнул бы жениться на ней, невзирая на ее богатство. Так что, нравится тебе или нет, но нам придется терпеть это неслыханное сокровище рядом с собой еще немало лет.