— Ну кому тут быть в это время года?

— Вы бы заметили посторонних, не так ли?

Я выжидательно смотрела на нее. Репутация мисс Стокер утверждала, что ей известно все, что происходит в городке.

— Сестры Брюер снова приехали в «Перья». Они были здесь в прошлом году. Им нравится останавливаться у нас на пути к своим кузенам, куда они каждый год ездят на Рождество. Они знают, что «Перьям» можно доверять. А там уж им как рады! Зимой не слишком много клиентов. Том Карыо говорил мне, что весной, летом и осенью работа идет прилично, а зимой никаких признаков жизни.

— Так что мисс Брюер сейчас единственные клиенты.

— Да. Им повезло, что хоть эти клиенты есть…

Это было двойное подтверждение. Если бы кто-то еще там останавливался, мисс Стокер знала бы.

И тем не менее, когда мне удалось от нее избавиться, я отправилась в «Три Пера» с подобающими сезону поздравлениями семье Карью. Они были мне рады и настояли на том, чтобы я выпила стаканчик сидра.

— Мы были ошеломлены, когда услышали, что мисс Грант продала Мэнор, — сказала миссис Карью. — Настоящий шок, правда, Том?

Том подтвердил:

— Даю слово, верно. Все обалдели, без дураков.

— Это было необходимо, — ответила я, а они вздохнули. Я спросила, как идут дела.

— Ковыляем потихоньку, — сказал Том. — У нас две клиентки… мисс Брюер. Они здесь уже раньше бывали.

— Да, я слышала от мисс Стокер. И только они?

— Да, только они.

Более убедительного ответа не могло быть.

— Ваш Джим, кажется, решил, что у нас может быть ваш друг…

— Мы просто подумали, что он может приехать сюда. Некто мистер Комптон.

— Может, он позже подъедет. Мы могли бы дать ему по-настоящему славную комнату, кабы так.

Вышла я из «Трех Перьев» совершенно безутешной. Я бродила по городу и потом вспомнила «Голову клячи». Ее вряд ли можно было назвать гостиницей, скорее маленькой харчевней, но там была комната или две, которые время от времени сдавались.

Я отправилась в «Голову клячи» и увидела Джо Брэккета, которого немного знала. Он приветствовал меня и сказал, как сожалеет о том, что я уеду. Я перешла прямо к делу и спросила, не снимал ли у него комнату мистер Комптон.

Он покачал головой.

— Только не здесь, мисс Грант. Может, в «Перьях»…

— Нет, — ответила я, — там он тоже не останавливался.

— А вы уверены, что он остановился в этом городке? Не представляю, где еще он мог бы быть. Разве у миссис Шавелл? Она время от времени сдает комнату… просто постель и завтрак. Да она уж неделю как слегла… Один из ее приступов.

Я попрощалась и повернула обратно к Мэнору. Возможно, там ждет весточка, думала я.

Однако сообщения не было.

Во второй половине дня я помогала девушкам украшать общую комнату, а вечером прибыла Дейзи Хетерингтон.


На меня Дейзи Хетерингтон сразу произвела сильное впечатление: худощавая угловатая женщина очень высокого роста. Должно быть, без туфель ее рост был не менее пяти футов десяти дюймов. Я и сама высокая, но рядом с ней казалась себе почти карлицей. У нее были очень ясные голубые как лед глаза и седые волосы, убранные в элегантную прическу. Бледный цвет лица и классические черты придавали ей сходство с мраморной статуей. В ней было что-то каменное, но было и благородство. Образцовая директриса, это я сразу поняла, поскольку немедленно внушает трепет и большое уважение. Она будет требовать самого лучшего, а находящиеся рядом будут это лучшее отдавать, зная, что меньшим она не удовлетворится.

Единственным диссонансом было ее имя. Дейзи [1] ассоциировалось со скромным маленьким цветком, спрятанным в траве. Ей следовало бы иметь королевское имя: Елизавета, Александра, Элеонора или Виктория.

Никто не мог быть меньше похож на тетю Пэтти, которая в ее присутствии становилась еще более круглой, более добродушно-веселой, более фривольно-милой.

Тетя Пэтти прислала в мою комнату одну из горничных, чтобы сообщить о том, что Дейзи Хетерингтон только что прибыла и перед обедом они устроились в гостиной. Не присоединюсь ли я к ним?

Я спустилась. Помню, что на мне было синее бархатное платье с жабо у шеи. Я уложила свои густые прямые каштановые волосы в высокую прическу, чтобы добавить себе роста и, как я надеялась, достоинства. Я чувствовала, что в присутствии мисс Хетерингтон мне понадобится все самоуважение, какое только я сумею призвать, и взглянула на себя в зеркало. Я никоим образом не красавица. Мои светло-карие глаза расставлены немного шире, чем хотелось бы; рот великоват, лоб слишком высок, чтобы быть модным; нос — как говаривала Моник, «любопытный», то есть слегка вздернутый, — добавляет оттенок юмора серьезному во всех других отношениях лицу. Я пыталась понять, почему Эдвард Комптон, казалось, больше интересовался мной, в то время как Моник была хорошенькой, а Лидия чрезвычайно привлекательной. Фрида выглядела несколько сурово, но в ней была трогательная прямота. Я разделяла с ними свежесть юности, однако, несомненно, не была самой привлекательной из четверых. Казалось странным, что Эдвард Комптон выбрал меня. Разумеется, конечно, если наши встречи не были случайными. Случайной была встреча в лесу и на пароходе, но ведь он предпринял усилие, чтобы приехать в Кантертон, и это, вероятно, чтобы увидеться со мной. Но тогда зачем он пообещал прийти к чаю и не явился?

Было только одно объяснение. После встречи в лесу он забыл обо мне, пока не увидел на пароме. В Кантертоне он остановился. Проезжая мимо, вспомнил, что я там живу. Мы встретились нечаянно и, возможно, я вынудила его принять приглашение, поставив в положение, когда было бы невежливо отказаться. Однако он передумал и потихоньку ускользнул.

Я не должна больше думать о нем. Гораздо важнее было произвести хорошее впечатление на Дейзи Хетерингтон.

Я сошла вниз.

Тетя Пэтти выглядела довольной. Она подскочила и, подойдя ко мне, взяла меня под руку.

— Вот и Корделия. Дейзи, это моя племянница Корделия Грант. Корделия, познакомься с мисс Хетерингтон, которая владеет одним из самых лучших школьных заведений в стране.

Мисс Хетерингтон подала мне руку, которая оказалась на удивление теплой. Я ожидала, что она будет холодной… как камень.

— Очень рада с вами познакомиться, — сказала я.

— Рада знакомству, — ответила она. — Ваша тетя так много о вас рассказывала!

— Иди сюда и садись, — сказала тетя Пэтти. — Обед подадут минут через десять. Ну разве не забавно, что мисс Хетерингтон с нами!

Она улыбалась мне, чуть ли не подмигивала. «Забавно» казалось странным словом в связи с мисс Хетерингтон — однако у тети Пэтти вся жизнь попадала в эту категорию.

Я села, отчетливо сознавая, что проницательные голубые глаза смотрят испытывающе, и чувствовала, что отмечается каждая деталь в моей внешности и что все сказанное будет взвешено и использовано как аргумент за или против меня.

— Как вам известно, Корделия только что вернулась из Шаффенбрюккена, — сказала тетя Пэтти.

— Да, насколько я поняла.

— Она была там два года. Мало кто остается дольше.

— Два или три года — обычный срок, — сказала Дейзи. — Должно быть, это был чрезвычайно головокружительный опыт.

Я согласилась.

— Ты должна рассказать мисс Хетерингтон об этом, — сказала тетя Пэтти.

Она сидела в своем кресле, улыбалась и кивала. Ее гордость за меня несколько смущала, и я чувствовала, что должна сделать все возможное, чтобы ее оправдать.

Вот я и говорила о Шаффенбрюккене — о ежедневных занятиях, об уроках, социальной деятельности… обо всем, что могла вспомнить, пока Вайолит, робко кашлянув, не сказала, что нам следовало бы идти обедать.

За рыбой Дейзи Хетерингтон подняла вопрос, который до сих пор обходила.

— Моя дорогая Пэшенс, — сказала она, — надеюсь, вы мудро поступаете, оставляя дело.

— Несомненно, — жизнерадостно сказала тетя Пэтти. — Приходит время, когда женщина хочет уйти от дел. Мое время — сейчас. Нам хочется тихой жизни… всем нам, и это как раз то, что мы получим. Вайолит работала слишком много. Она будет разводить пчел; не так ли, Вайолит?

— У меня к пчелам всегда было особое чувство, — сказала Вайолит, — с тех пор, как кузена Джереми они чуть не зажалили до смерти, когда он столкнулся с пчелиной маткой.

Тетя Пэтти рассмеялась.

— У нее был зуб на кузена Джереми.

— Ничего подобного, Пэтти. Однако ему было поделом. Он все время лез куда не надо. Моя мать всегда говорила: «Не тронь пчелу, она тебя не тронет».

— Пчеловодство может быть интересным хобби, — вставила Дейзи, — но если вы хотите прибыли…

— Все, чего мы хотим, это немножко доброго меда, — сказала тетя Пэтти. — На сотах он восхитителен.

Я знала тетю Пэтти. Она преднамеренно делала беседу фривольно легкой; она была очень обеспокоена тем, как бы Дейзи Хетериштон не поняла, насколько серьезны ее намерения.

— Мы предвкушаем простую жизнь, — продолжала она, — Вайолит, Корделия и я.

Дейзи Хетерингтон взглянула на меня. Я почти ощущала, как она пытается прочесть мои мысли.

— Не найдете ли вы такую жизнь несколько ограниченной, мисс Грант? В вашем возрасте, с вашим образованием и вашим опытом, полученным в Шаффенбрюккене… все это окажется ненужным.

— Шаффенбрюккен не может стать ненужным, — вмешалась тетя Пэтти. — Он остается на всю жизнь. Я всегда сожалела, что не ездила туда, а вы, Дейзи?

— Я считаю, что это идеальное завершение образования, — сказала Дейзи. — Это… и другие подобные ему заведения.

— Например, Академия аббатства Колби для юных леди, — довольно озорно сказала тетя Пэтти. — О, прекрасная репутация! Но в глубине души мы знаем — ничто… просто ничто… не может сравниться с Шаффенбрюккеном.

— Тем больше оснований для того, чтобы ваша племянница не пропадала в деревне.

— Корделии самой решать, что она будет делать. На самом деле ее готовили, чтобы преподавать, не так ли, Корделия?