— Я очень испугалась, мисс Грант. Она выглядела такой больной. Я думала, она умрет. Я тоже так выглядела?

— Да, вы выглядели очень больной… И смотрите, как вы поправились. Теперь ложитесь спать, а утром вашу кровать перенесут в мою комнату.

— Да, мисс Грант.

Она была очень покорна и нисколько не похожа на ту Юджини, которую я знала.

Повинуясь внезапному импульсу, я подоткнула ей одеяло и поцеловала ее, как ребенка. Как только я это сделала, я стала себя укорять. Но как ни странно, Юджини казалась довольной. Она улыбнулась и мягко сказала:

— Спокойной ночи, мисс Грант.


Утром Шарлотта была очень слабой и усталой. Дейзи привела из конюшен двух мужчин, чтобы перенести кровать, и это было сделано быстро и бесшумно. Доктор пришел снова, и я видела, что он озабочен больше, чем прошлой ночью. Я полагаю, он тогда был несколько раздражен и склонен отмахнуться от недомогания Шарлотты как от чего-то тривиального. Он сказал:

— Это случай довольного опасного пищевого отравления.

Дейзи была в ужасе. Она любила девушек, хотя характер Шарлотты никогда не был из тех, которые вызывают привязанность, но настоящей ее заботой была школа. Бегство с мужчиной в прошлом семестре. Смерть от отравления в этом! Это могло быть гибелью для Академии.

В этот первый день Шарлотта очень болела, и Юджини действительно сильно расстроилась. Я удивлялась тому, что она могла проявлять такую глубину чувств даже в отношении самой близкой подруги, поскольку она никогда не производила на меня впечатления любящей натуры.

В каком-то отношении это делало ее более уязвимой, более податливой, и, как ни странно, она льнула ко мне, ища утешения. Когда мы были в постелях — она в своей, под высеченным в стене распятием, а я с другой стороны комнаты — она лежала без сна, и я чувствовала, что ей отчаянно хотелось поговорить.

— Мисс Грант, — сказала она в наш первый вечер. — Вы выйдете замуж за моего дядю?

Это застало меня совершенно врасплох. Я, заикаясь, проговорила:

— Дорогая моя Юджини, что навело вас на такую мысль?

— Ну, я же знаю, что он этого хочет. И он всегда пытался быть с вами… хотя теперь не так часто. Я бы не возражала. Вы были бы мне вроде тети, так ведь? Только вам это может не понравиться. Он не очень приятный. А Тереза говорит, что вы выйдете за этого другого, которого зовут Джон Как-То-Там. Она говорит, он замечательный…

— Что ж, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, — похоже, вы, девушки, устроили мою судьбу.

— Мисс Грант, Шарлотта умрет?

— Конечно нет. Через несколько дней ей станет лучше.

— А вдруг умрет? Она хотела бы исповедаться… об этом письме.

— Каком письме?

— Про миссис Мартиндейл.

— Вы его отправили? Вы… с Шарлоттой!

— Да. Мы на вас так сердились за то, что вы нас разлучили, когда приехали сюда. Шарлотта сказала, что мы отомстим, но пока подождем. Так мы и сделали.

— Это был очень злой поступок.

— Я знаю. Поэтому я должна была признаться… на случай, если Шарлотта умрет с этим на совести. Ей бы этого не хотелось.

— Прежде всего прекратите говорить о том, что Шарлотта умирает. Через несколько дней вам будет смешно об этом вспоминать. Теперь что касается этого письма. Это было глупо и не по-доброму, и только злые люди шлют анонимные письма. Ваши обвинения были совершенно несправедливы. Ваш дядя говорит, что миссис Мартиндейл уехала в Лондон. Если она захотела это сделать, это никого не касается. Никогда больше так не делайте.

— Но вы нас прощаете?

— Да, прощаю, но помните… это было злым и жестоким, и порочным поступком.

— Ладно. Я скажу Шарлотте, если она достаточно поправится.

— Да, и еще скажите, что я считаю, что вы были двумя глупыми и инфантильными девочками… и на этом дело закончено.

— О, спасибо, мисс Грант.

После этого она, казалось, вполне ко мне привязалась, да и мне она стала больше нравиться. Ее беспокоило это письмо, значит ей знакомы более тонкие чувства. Я уже забыла о том, как оно меня расстроило и действительно изменило мои чувства к Джейсону; но было облегчением узнать, что по крайней мере эта неприглядная история прояснилась.

На следующий день Шарлотте было, похоже, несколько лучше, но она была еще очень слаба и едва ли замечала, что Юджини нет в ее комнате.

Однако на вторую ночь пребывания в моей комнате Юджини сделала потрясающее признание, которое открыло мне глаза и заставило понять, что я нахожусь в самой гуще какого-то зловещего и опасного заговора.

Юджини лежала в постели, готовая к тому что, похоже, становилось привычным разговором перед сном — знак наших новых отношений.

— Перед тем как заболеть, Шарлотта прекрасно себя чувствовала, она смеялась и шутила. Она сказала, что мы посмотрим, сможет ли она заставить санки подскакивать и вертеться на склоне на следующий день и нельзя ли будет покататься на коньках на рыбных прудах. Они ведь замерзли.

— Я думаю, мисс Хетерингтон вряд ли это позволила бы.

— Мы не сомневались, что она не позволит.

— И вы не были бы так глупы, чтобы попытаться предпринять такое, не спросив разрешения.

— О нет, мисс Грант, мы бы этого не сделали.

— Вы же понимаете, что это может быть очень опасно.

— Думаю, именно поэтому эта идея нравилась Шарлотте. Она смеялась из-за этого. Она так прекрасно себя чувствовала, съела добавку супа, но заметила, что он пересолен и у нее из-за этого жажда, так что потом она выпила мое молоко и свое. Я все равно не хотела молока. Так что это не имело значения.

Я раздумывала о возможности того, что девушки попытались бы кататься на коньках на рыбных прудах, и меня слова Юджини резко встряхнули.

— Что ты сказала? Она выпила твое молоко?

— Да. Она так хотела пить. Суп был слишком соленым. Я почувствовала, что холодею. Шарлотта выпила молоко, которое предназначалось Юджини, и ей стало плохо, как до этого было плохо Юджини… когда та, очевидно, сама пила свое молоко.

— Вы спите, мисс Грант?

— Нет… нет, — слабо сказала я.

Я думала о молоке, которое подается девушкам. Молоко и два простых печенья… перед тем, как разойтись по комнатам. Я представляла, как горничные обходят столы и раздают жестянки с печеньем. Горничные делали это по очереди.

Я услышала, что произношу:

— Так значит… Шарлотта выпила твое молоко?

— Да, и это говорит о том, что с ней все было в порядке, потому что она и свое выпила.

— Кто давал тебе молоко? Ты помнишь?

— Нет… Одна из горничных. Я не обращала внимания, потому что Шарлотта говорила о катании на коньках.

— Хотелось бы, чтобы ты вспомнила.

— Ну, горничных ведь не всегда замечаешь, верно? Они все похожи друг на дружку в черных платьях и белых чепцах.

Я думала: «Мне это снится? Юджини было плохо три раза… а когда Шарлотта выпила молоко, которое предназначалось Юджини, плохо стало ей». Мне хотелось, чтобы Юджини прекратила непоследовательную болтовню и сосредоточилась на этом.

— Она веселая и умная. Все получилось, хотя сначала мы думали об этом как о шутке.

— Что? — рассеянно спросила я.

— О, она знает много о старых легендах. Тогда я поняла, что она говорит об Эльзе.

— Вы в них верите, мисс Грант? Она сказала, что если мы пойдем в лес в период полнолуния, одна из нас встретит своего будущего мужа… И это случилось с Фионой.

— Что? — воскликнула я, садясь в постели.

— Что-нибудь не так, мисс Грант? — спросила Юджини. Я должна быть осторожнее, подумала я. Нельзя испугать девочку.

— Расскажи мне об этом подробнее, — попросила я.

— Это было первого мая. Для старых религий это особенный день. Друиды и всякое такое, кажется. Эльза сказала, что всякое может случиться в некоторые дни, и если мы дождемся полнолуния и пойдем в лес даже днем, что в любом случае было единственным временем, когда мы могли бы пойти, мы встретим мужчину… Мы смеялись и не верили этому и сказали, что пойдем в лес, а когда вернемся, скажем Эльзе, что встретили мужчину, но когда мы пошли в лес, встретили его на самом деле.

Мой рот пересох, и мне было трудно говорить. Наконец я выдавила:

— Так значит вы встретили этого мужчину, и Фиона сбежала с ним.

— Да. Это было так романтично.

— Юджини, — сказала я, — как звали человека, которого вы встретили в лесу?

— Его звали Карл.

— Карл, а дальше?

— Я ни разу не слышала его фамилии. Фиона говорила о нем как о Карле.

— И вы с Шарлоттой помогли ей сбежать.

— Да, помогли. В тот вечер мы отправились в Холл.

— И вы нашли монашескую рясу, чтобы он мог появиться на маскараде?

— Это все было так интересно! Он должен был увидеться с ней в тот вечер, чтобы сказать, когда она должна с ним встретиться. Они сначала поехали в Лондон. Мы думали, это самое фантастическое происшествие.

— Юджини, — спокойно сказала я. — Мисс Экклз говорит, у тебя настоящий талант к рисованию.

— О, она так говорит? Я люблю рисовать. Это мой любимый предмет. Хотелось бы мне заниматься этим все время.

— Ты могла бы нарисовать мне портрет мужа Фионы?

— О… я могла бы попробовать. Я утром это сделаю.

— Я хочу, чтобы ты сделала это сейчас.

— Сейчас, мисс Грант? Когда я уже в постели?

— Да, — сказала я. — Сейчас. Я хочу его сейчас увидеть.

Я выбралась из постели и нашла карандаш и бумагу. Она села в постели и, используя книгу как подставку, начала рисовать, сосредоточенно наморщив лоб.

— Он очень красивый. Это трудно передать. Хотя немного на него похоже. Да, он очень красив. Волосы светлые. Они немного вьются… вот так. Его лицо… ну, оно отличается от лиц других людей. Такое выражение в его глазах… я не могу это изобразить.

— Продолжай, — сказала я, — все получается.

Так оно и было. Лицо, которое смотрело на меня, сильно походило на лицо Незнакомца из леса.

Я взяла рисунок и осторожно положила в ящик, хотя не очень-то знала, что предпринять дальше. Я сделала настолько поразительное открытие, что оно парализовало меня.