Он говорил о школе, об истории Аббатства и о том, как вскоре после Ликвидации оно попало в руки его семьи.

— Мой предок оказал королю какую-то услугу… по-моему, где-то за границей, и за эту службу ему было позволено купить земли Аббатства и то, что оставалось от самого Аббатства, за ничтожную сумму. Кажется, это было двести фунтов… хотя, возможно, в те дни эта сумма была не так уж ничтожна. Он построил Холл и устроился как полагается вельможе. Он процветал, но люди в окрестностях так и не приняли семью по-доброму. Они смотрели на нас как на узурпаторов. Аббатство всегда так много делало для бедных. Для бродяг всегда была пища и место для сна. Когда аббатства исчезли, дороги заполнили нищие и грабежи участились. Так что видите, Веррингеры были плохой заменой монахам.

— Интересно, почему они не попытались их превзойти.

— Вы хотите сказать: судя по действиям этого отпрыска древнего рода? Что ж, они были заняты тем, что устраивались в качестве местных лордов, а это не обязательно значило становиться благодетелями. Среди нас есть несколько негодяев. Я должен показать вам портретную галерею: наши злодейства написаны на наших лицах и, я думаю, одерживают верх над нашими добродетелями. Но вы увидите и сможете судить сами.

Мы закончили суфле, и я сказала:

— Вероятно, мне следует удостовериться, что с Терезой все в порядке.

— И смертельно обидеть миссис Кил! Она ревностно охраняет девушку. Если вы подниметесь сейчас, она заподозрит, что вы ей не доверяете. Пойдемте во двор. Сейчас на воздухе очень приятно, становится темно и зажигаются свечи. Они расположены в высеченных в камне нишах. Не так часто у нас бывают ночи, когда можно посидеть во дворе, и мы стараемся взять от них все возможное.

Я поднялась, и он оказался рядом со мной, взял меня под локоть и провел через дверь.

Во дворе стоял белый столик и два кресла, на которых лежали подушки.

Воздух был тих и неподвижен, и я ощутила, как меня охватывает волнение. Я думала о школе. Ужин, должно быть, закончен, и девушки устраиваются спать. Сейчас я делала бы обход и старалась определить, создадут ли Шарлотта или Юджини какую-нибудь проблему.

— Мы выпьем кофе, если вам он нравится, и, может быть, немного портвейна…

— Кофе, пожалуйста, не надо больше вина.

— Должно же быть что-то, что вам нравится. Бренди?

— Мне будет довольно кофе, спасибо. Мы сели, и нам вынесли напитки.

— Теперь, — сказал он, — нас не будут беспокоить.

— Я и раньше не чувствовала, что меня беспокоят.

— Мы живем в окружении слуг, — сказал он. — Иногда мы склонны забывать, что они — раса детективов. С ними следует быть осторожными.

— Возможно, если у вас есть что прятать.

— А кому нечего прятать? Даже превосходные молодые леди из Шаффенбрюккена могут иметь свои секреты. Я смолкла, и он налил себе вина.

— Мне хотелось бы, чтобы вы немного попробовали, — сказал он. — Это…

— Марочный портвейн, я уверена.

— Мы гордимся нашими винными погребами, мой дворецкий и я.

— И я убеждена, что в них у вас много такого, чем можно гордиться.

— И нам нравится, когда другие разделяют с нами наслаждение нашими сокровищами. Ну же, совсем немножко. Я улыбнулась, и он наполнил мою рюмку наполовину.

— Теперь мы можем выпить друг за друга.

— Но мы уже делали это.

— Нельзя получить слишком много счастья. За нас, мисс Грант… Корделия. Вы выглядите отчужденно. Вам не нравится, что я зову вас по имени?

— Я думаю, что это довольно… ни к чему.

— Мне кажется, это очень подходящее имя. Вы Корделия от макушки до кончиков пальцев. Я не мог бы представить вас ни с каким иным именем, только Корделией, и даже без вашего позволения буду им пользоваться. Вы не находите воздух Девона восхитительным?

— Да.

— Я всегда был рад, что наше Аббатство оказалось девонским. Оно могло оказаться на бесцветном севере. У них там тоже есть красивые. Фаунтинз, Ривол… и другие.

— Я слышала о них.

— Не думаю, чтобы какое-нибудь из них превосходило наше… или даже могло с ним равняться. Но, возможно, это то, что называется гордостью владельца. Мы — руины, не так ли… как и они, но мы также и Академия для молодых леди. Кто может с этим сравниться?

— Это кажется странным местом для школы.

— Среди всей этой древности? Какое же место может быть лучше для молодых людей, чтобы узнавать о прошлом?

— Именно это и говорит всегда мисс Хетерингтон.

— Прекрасная женщина. Я восхищаюсь ею. Я рад, что она свою школу устроила здесь. Это так удобно для моих подопечных, и без нее я не мог бы сидеть здесь, получая удовольствие от одного из восхитительнейших вечеров в моей жизни.

Я легко засмеялась.

— Вы мастер гиперболы.

Он наклонился вперед и серьезно сказал:

— Я говорю искренне.

— В таком случае, — парировала я, — не может быть, чтобы у вас была очень интересная жизнь.

Он ненадолго смолк. Потом сказал:

— Начинает спускаться темнота. Мы пока еще не будем зажигать свечи. Взгляните. Появляются звезды. Почему люди говорят, что звезды появляются, когда они там все время?

— Потому что они воспринимают лишь то, что видят.

— Не столь проницательны, как вы, Корделия. Нам с вами не нужно, чтобы все было очевидно бросающимся в глаза, не так ли?

— Что вы имеете в виду?

— Жизнь, — сказал он. — Вы не будете судить меня по тому, что вам скажут другие, верно?

— Не мне судить.

— Возможно, я плохо сформулировал. Вы не станете оценивать мой характер по сплетням, которые можете услышать.

— Я лишь повторю, что не мне судить.

— Но вы это делаете… не отдавая себе в этом отчета. Вы слышите что-то о человеке, и если это не опровергается, вы верите этому во вред ему или ей.

— О чем вы говорите?

— Мне известно, что обо мне ходит много скандальных слухов. Я не хочу, чтобы вы всему этому верили. По крайней мере я хочу, чтобы вы понимали, как это произошло.

— Почему это должно меня касаться?

— Потому что после сегодняшнего вечера вы будете моим другом, не так ли?

— Дружбу не надевают как шляпу или пальто. Она развивается… растет… Это нечто, что нужно доказать.

— Она будет развиваться, — сказал он. — Она будет доказана.

Я на какое-то время смолкла.

— Смею сказать, — продолжал он, — что я за свою жизнь сделал очень много такого, что вы не одобрили бы. Мне хотелось бы, чтобы вы немного поняли кое-что о моей семье вы знаете, поговаривают, что мы — потомки дьявола.

Я засмеялась.

— А, — продолжал он, — вы считаете, что это очень вероятно, не так ли?

— Напротив. Я считаю, что это очень невероятно.

— Сатана принимает разные обличил. Он не обязан быть духом, вы знаете, или иметь раздвоенные копыта.

— Расскажите, каким образом дьявол стал одним из ваших предков.

— Очень хорошо. Это было третье поколение Веррингеров. Старая королева умерла, и на престоле был шотландец Яков. Вы знаете, что проклятием нашей семьи было то, что мы не иметь наследников мужского пола? Я знаю, это навязчивая идея многих семей. Но это было нашей особенной проблемой, а в те дни, когда семья была новой в рядах знати, она должна была построить себе прочный фундамент. Видите, даже и сейчас у меня нет сына, который наследовал бы мне; и у моего брата было две дочери. Хочется, чтобы была прямая линия наследования имени, а не потому что одна из дочерей заставляет своего мужа принять его. Так вот, тот Веррингер из Колби Холла, о котором идет речь, смог получить лишь дочь, и она была самым некрасивым созданием, какое только можно было найти во всем Девоншире… Настолько некрасивая, что несмотря на ее состояние, ей не удавалось найти мужа. Но ей нужно было иметь ребенка, а для этого она должна была выйти замуж и муж должен был хранить священное имя Веррингеров. Время шло. Ей было тридцать лет, и с годами она не становилась привлекательнее. Ее отец был в отчаянии и однажды послал своих вооруженных слуг с приказом спрятаться и привезти ему домой любого путника, который был бы относительно красив, в добром здравии и выглядел способным зачать ребенка.

— Вы это придумали.

— Могу поклясться, что это одна из семейных легенд. Хотите услышать, что случилось?

Я кивнула.

— Что ж, через некоторое время они привели молодого человека. Он ехал через лес в одиночестве. Он был красив, силен и выглядел очень привлекательно. Только потому что их было так много, а он один, они смогли его одолеть. Когда мой предок увидел его, он возрадовался. Его уродливая дочь тоже. «Женись на моей дочери, и у тебя будут земли и богатство», — сказал отец. «У меня есть земли и богатство, и я не желаю жениться на твоей дочери», — сказал молодой человек. Отец очень рассердился и приказал поместить его в одну из подземных темниц — да, у нас есть несколько. Их используют теперь для хранения продуктов в холоде. Его следовало там держать, пока он не согласится. Однако проходили недели, но молодой человек не соглашался. Никто не приходил его спасать. Мой предок не позволял морить его голодом или пытать, потому что хотел произвести на свет совершенного ребенка, а поскольку молодого человека нельзя было подкупить богатствами, казалось, что план провалится. Но Веррингеры всегда славились своим упорством. Узника вывели из подземелий и поместили в одну из лучших спален. В комнате горел огонь, ему дали лучшей еды и вволю вина. У Веррингеров всегда были хорошие винные погреба. Мой предок понял, что помещать молодого человека в подземелье было ошибкой. Приятные условия жизни гораздо больше способствуют соблазнению. И однажды ночью, когда молодой человек хорошенько вкусил всего того вкусного, что хитроумный Веррингер прислал к его столу, в его вино было вылито сильное возбуждающее половые инстинкты средство. Он был очень сонным, и когда он отправился в постель, дочь скользнула рядом с ним. В эту ночь они зачали ребенка.

— Вы говорите мне это, чтобы показать, насколько Веррингеры предприимчивые мужчины?