Наташа Колесникова - Охота на принца

– Анюта, что случилось? – спросил Илья Григорь–евич. – Мы тут, понимаешь, сидим, обстановка семейная, ты посмотри на Карстена, немец, а доволен, совсем наш. А ты...

– Извините, дядя Илья, пора. Спасибо за все.

– Аня всегда была умной девочкой, – сказала Марина Дмитриевна. – Ребята, проводите Аню.

– Да я и сам провожу, – решительно сказал Борис.

– Мы тоже, – встала с дивана Алла, протянула руку, подняла захмелевшего Карстена. – Тебе, дорогой, полезно будет прогуляться.

Карстен с улыбкой согласился. Не все ему тут нравилось, но рядом была девушка, в которую он влюбился, и она согласна стать его женой, уехать в Германию. Ради этого стоит потерпеть временные неудобства вроде разглагольствований большого русского тестя и непонятное русское застолье, где нужно слишком много пить.

– Пойду тоже... свежим воздухом подышу, – сказал Илья Григорьевич.

За ним и Марина Дмитриевна встала из-за стола.

Вышли из подъезда шумной компанией – Аня с Савельевым, который держал ее под руку, следом Алла с Карстеном, а за ними – родители. Навстречу им из такси вышел Борисов, шагнул навстречу Ане.

– Аннушка, я приехал за тобой, – сказал он.

– Ты кто такой, чувак? – грозно сказал Савельев, отпуская локоть Ани и сжимая кулаки. – Ты чё тут мелешь?!

– Я не с тобой разговариваю, а со своей девушкой, – жестко сказал Борисов. – Аня, мы едем в Москву?

Аня замерла, не в силах сказать ни слова. Она уже поняла, что зря взяла эти деньги, огромные деньги, зря пожалела московскую даму, пусть и беременную, но – зря, зря! Дура, а что же теперь делать? Она обещала...

– Нет, Стас, уже поздно. Извини... – с трудом пробормотала она.

– Ты понял, козел? Вали отсюда!

Савельев сильно ударил Борисова в плечо, тот отшатнулся, но не испугался.

– Я должен поговорить с Аней, – уверенно сказал он. – Аннушка, нам нужно поговорить...

– Нет Стасик, нет! – закричала она.

– Нет, ну он ни хрена не понимает, придурок! – заревел Савельев.

Но снова ударить не успел, жесткая, крепкая ладонь легла на его плечо.

– Ты, Боря, не особо махай граблями, – сказал Илья Григорьевич. – Тут все наши гости, а значит, должны разговаривать как люди. А иначе – я и сам могу врезать. Понял, бизнесмен?

Савельев зло взглянул на Илью Григорьевича, но промолчал. Его кулаки против кулаков авторемонтника и гроша ломаного не стоили.

– Аня, ты готова меня выслушать? – спросил Борисов.

– Нечего мне слушать тебя! Уезжай! – истерично крикнула Аня, взяла Савельева под руку и повела по улице. – Боря, проводи меня домой.

– Извини, парень, – развел руками Илья Григорь–евич. – Ничем тут не могу помочь. Мы демократы...

– Спасибо. Приятно было познакомиться, я Станислав Борисов, извините за беспокойство.

Борисов сел в такси, машина сорвалась с места, по–мчалась по темной улице.

– Приятно... – пробурчал Илья Григорьевич, – как это приятно, когда не знает, как меня зовут? Нет, он Станислав Борисов, а с кем ему было приятно?

– Борисов! – с изумлением прошептала Алла. – Так это сам Борисов был?! Ну, дура Анька!

– Да кто он такой, этот сам Борисов? – ворчливо спросил Илья Григорьевич. – Артист, что ли? Не видал...

– Я читала про него в газете... Компьютерщик, миллионер... Плейбой... Самый завидный жених Москвы.

– Миллионер? – изумился Илья Григорьевич и непонимающе уставился на дочь.

Если подруга сумела захомутать московского миллионера, то куда же дочка смотрела? Немцы, они, конечно, хорошие люди, но свои миллионеры ведь лучше!

Только Карстен ничего не понимал и поэтому вежливо улыбался.

Аня вернулась домой злая, вошла в квартиру, увидела мать, которая ждала ее в прихожей. Из большой комнаты доносился громкий храп, понятно, отец опять вернулся с работы сильно поддатый и завалился спать. Ну что ж, у нее есть деньги, много денег, есть, в конце концов, Боря, очень неравнодушно дышит к ней, но... это еще ничего не значит.

– Аня, ты виделась со Станиславом?

– Да, виделась, – холодно сказала Аня.

– Ну и что?

– А чего бы ты хотела, мам?

– Понимаешь, мне он показался очень порядочным молодым человеком...

– Показался, да? Ну и что?

– Аня, не злись, просто мне он понравился. Ты виделась с ним? Я дала адрес...

– Виделась. И все, мам, не доставай меня, я больше не хочу об этом говорить!

– Почему, дочка? Он тебя обидел?

– Нет, отстань от меня! Всё! – крикнула Аня и побежала в свою комнату.

Татьяна Васильевна только руками развела. Вспомнила о визитной карточке, но зачем же она дочери, если та и слышать не хочет о московском госте? Может, обидел ее? Так сказала бы все как есть, она, мать, помогла бы советом. Но дочка убежала к себе, хлопнула дверь, щелкнул замок, заперлась...

Не хочет говорить...

Ну так что ж тут поделаешь? Надо спать ложиться... с пьяным мужем, который храпит, как трактор...

Аня в волнении ходила по своей комнате, два шага туда, два шага сюда. Чего она хотела, чего добилась? Поначалу, как увидела его, обрадовалась, потом захотела сказать, что он был не прав, потом Борька стал кулаками размахивать, идиот, а она вспомнила о деньгах, растерялась...

Ну и что получила в итоге? Стасик уедет в Москву, Борька ей и даром не нужен, хоть и бизнесмен.

Аня повалилась на деревянную кровать, которая жалобно заскрипела, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Черная «Волга» со светящейся табличкой «TAXI» мчалась по темным улицам к железнодорожному вокзалу.

– Так вы не к теще приехали, а к девчонке? – спросил водитель.

Борисов неопределенно усмехнулся в ответ.

– А она предпочла вас этому тупому бычку? Знаете, я хоть и местный, но кое-что понимаю в людях... И тупого бычка отделяю от культурного человека. Дура она.

– Не нужно говорить о ней плохо.

– Вы просто очень вежливый. Знаете, я хочу пересмотреть наши договоренности.

– В сторону увеличения? – спросил Борисов.

– Нет, наоборот. Двести баксов достаточно. Вы и так потратились, да все зря. Ну я же не злодей. Тут ведь как бывает? Если бы все случилось, так и расстались бы, и вы могли подкинуть еще на радостях. А коли нет, так чего же... Мне и двести хватит, нормально за день выходит.

Борисов внимательно посмотрел на белобрысого курносого мужичка, усмехнулся. Вот она, Россия! И жестокая, и милосердная. Простой мужичок, замученный своей тещей, сочувствует ему, и не просто сочувствует, а и материально помогает забыть страшную неудачу. В ущерб себе...

– Спасибо. Я согласен на пересмотр договора. Двести вы уже получили? Еще триста, когда приедем к вокзалу. Итого – пятьсот.

– Нет, ну...

– Пожалуйста, не спорьте. Это в благодарность за понимание. И... купите подарок своей теще, платок, костюм, телевизор... Может, она лучше будет относиться к вам?

– Ну спасибо, – растроганно сказал водитель. – Я, понятное дело... Если вам нужно будет еще приехать – позвоните, я встречу. – Водитель протянул Борисову свою визитную карточку с номером телефона.

– И вам спасибо, – поблагодарил Борисов, сунув карточку в карман пиджака.

Такси мчалось по улицам города Чебоксары.

Полдня дочка не выходила из своей комнаты, позавтракала овсянкой, выпила чашку кофе, от жареной колбасы с яичницей отказалась, сидела взаперти, вроде как читала книжку. Вот и вся Москва – и денег не заработала, хорошего мужа не нашла, а та же разбитная подружка Алка в Германию уезжает. Только овсянку ела на завтрак, это ж надо!..

Так с горечью думала Татьяна Васильевна, бродя по квартире. Она сегодня не работала, уже сходила в магазин, прибралась в квартире, пробовала поговорить с дочкой, но та и слушать не хотела о московском госте. А уж тем более говорить.

Вот и думай после этого, да что ж там стряслось такое? Вроде и парень симпатичный, вежливый, в дорогом костюме... Обидел ее в Москве, что ли? Так сам примчался, хотел с ней увидеться, да, наверное, и увиделся. Что ж он ей такое сказал, что примчалась сама не своя, до сих пор разговаривать не хочет?

В половине второго позвонила Алка, и дочка пошла к подруге – наверное, провожать ту в Москву.

Татьяна Васильевна еще с полчаса сидела на кухне, размышляя о том, что видела и слышала вчера, а потом пошла в комнату дочери. Сроду не рылась в ее вещах, верила своей девочке, но теперь решилась. Чтобы беды не стряслось, чтобы помочь дочке в случае чего, нужно было немного понять, в чем же тут дело.

Проверила гардероб – там все по-прежнему, одежды новой не прибавилось, в карманах ничего интересного. На полках с бельем тоже никаких «секретных» вещей. Сумочку свою Аня взяла с собой. На кровати лежит книжка какой-то писательницы. На столе чисто... Глядя на стол, Татьяна Васильевна грустно усмехнулась. Как приятно было видеть, вернувшись с работы, что дочка сидит за столом, делает уроки. Давно ли это было? Кажется – вчера, а уже столько лет прошло!.. Совсем взрослая девочка ее Аня...

Татьяна Васильевна открыла ящик стола и замерла, не веря своим глазам. В ящике, среди старой косметики, истертых ластиков, авторучек и прочих бесполезных мелочей, которые дочка не спешила выбрасывать в мусорное ведро, лежала пачка денег. Толстая пачка, и деньги эти были не наши. Татьяна Васильевна взяла ее в руки – деньги в настоящей банковской упаковке, уж это она, продавец в магазине, поняла с полувзгляда. Осторожно, стараясь не повредить упаковку, отогнула уголок одной верхней купюры, другой, потом слегка послюнила палец, провела по уголкам – краска не расплывалась. Похоже, настоящие деньги. Десять тысяч долларов!

Было над чем призадуматься! Аня сказала, что у нее с собой шесть тысяч рублей, если родителям нужно, она отдаст половину. Ну как они могли взять? Сами работают, да много ли им нужно теперь? Татьяна Васильевна открыла нижний ящик – там и лежали ее, заработанные в Москве деньги, в пластиковом пакете, аккуратно лежали в уголке за двумя альбомами с фотографиями.