Джен Алин - Охота на наследника

Одним словом, нрав у этого молодого человека ветряный и растленный. Неизвестно не стал ли он еще хуже теперь, получив наследство. Возможно, жизнь при его отце покажется нам раем.

– Он даже не поздоровался со слугами! – задето возмутилась миссис Гарден.

– И не ждите этого.

– Вы полагаете, он может рассчитать нас? – насторожено проговорила повариха.

– Все возможно. Но, будем уповать на Господа. Просто постарайтесь делать все как можно лучше. Кто знает, что у него на уме! Найти хорошее место сейчас очень тяжко. И держите Молли подальше от его глаз, а то не миновать вам беды. Уж будьте уверены, совесть его донимать не станет, бастарда он не признает, тем более от служанки. Выгонит и дело с концом!

– Господь милосердный! Неужели такое может случиться?!

– Не сомневайтесь. Тот, кто не брезгует чужими женами, не преминет воспользоваться глупенькой горничной.

– Вот так кара на мою голову. Надо нагрузить ее работай на кухне, лучше пусть драит горшки и ума набирается. А работу по дому можно поручить угрюмой Нелли. Передайте наш разговор миссис Розингс, пусть примет меры.

– Вот это правильно. Идемте, миссис Гарден у нас дел по самое горло. Вы придумали, что подадите на ужин? Я должен дать распоряжение миссис Розингс относительно выдачи провизии, уж давно мы не готовили лакомств.

– А он желал чего-то особенного?

– Нет, ничего не говорил.

– Тогда подам луковый суп, утку с гарниром из картофеля и брокколи, мясной пирог, салат из шпината, а на десерт лимонный пирог…

– Что ж главное, чтоб угадать с его вкусами, выберу лучшее вино…

– А что он любил в детстве?

– А, поди, я помню! Но старый лорд почел бы такое обилие расточительством.

– Думаете, мистер Финли, этот привык экономить?

– Сомневаюсь, в данном случае лучше больше чем меньше.

– Согласна, согласна…

Так рассуждая, они вместе поспешили приниматься за дела.

Два простых надгробия в земле поросшей аккуратной травой, в тени старого дуба, росшего возле небольшой часовни – вот и все, что ожидало Бренсона дома. Глаза застыли на коротких надписях, высеченных на сером камне:

Чарльз Итан Уэлсэр», «Ричард Даниэль Уэлсэр и даты, отмечающие начало и конец двух жизней. Как же это просто и беспощадно, пронеслось в голове, при взгляде на это хилое напоминание о двух еще недавно здоровых и полных жизни людях. В сердце что-то кольнуло. Что-то хорошо знакомое.

Тоска – верная спутница. Никуда от нее не скроешься. Теперь уже ничего не исправишь, ничего не докажешь и ничего не воротишь. Пропасть, разделяющая их с отцом, так и останется навсегда. И никто не узнает, что где-то в тайных глубинах своей души, Бренсон мечтал когда-нибудь доказать отцу, что заслуживает его любви и уважения. Так уж бывает, что наиболее хочешь завоевать расположение того человека, кто презирает тебя больше всех. Это свойственно природе человека.

Но видимо, шанс упущен. Мертвые не прощают, мертвые не любят, мертвым все равно. А значит, Бренсон продолжит заглушать чувства доступными средствами; тоска, обида и прочее хорошо лечатся за карточным столом в дымном пьяном обществе, а потом ненадолго вовсе исчезают в нежных объятьях прелестных дам.

Бренсон оперся на оградку и устало потер лицо руками. Все это неправильно. Он всего год лорд Редингтон, а все это уже утомило. Безмятежная жизнь канула в прошлое, осталась где-то в Париже, в постели красотки Жанин.

Что теперь с ней? Впрочем, кого это волнует? Его точно нет, ведь впереди…, а что, собственно, впереди? Скучная мирская жизнь? Деревенские ужины, светские условности и скучные беседы. В глаза будут льстить, а за спиной злословить, как ему пофартило.

Пофартило!

Да, есть те, кто так считает. Эти хуже тех, кто переходит улицу, завидев его, опасаясь стать другом человеку, чьё имя покрыто печатью позора. Первые видят выгоду иметь в кругу человека с высоким положением, пусть и вовлеченным в скандал, а вторые будут помнить об этом скандале, заботясь, чтоб даже их внуки о нём узнали.

И никого не волнует, что Бренсон чувствует, словно он незаконно похитил имя у своего брата, что оно легло тяжелым крестом, который нужно тащить на свою Голгофу. И будь неладно тем, кто считает, что деньги могут заставить танцевать на могилах умерших. Они только могут помочь алчным сластолюбцам быстрее пасть в преисподнюю. Этот процесс он наблюдал и не раз. Да и сам бывал очень близко к пропасти. Но к счастью всегда вовремя сворачивал с этого пути.

Смешно, но когда он ближе всего подходил к черте он представлял разочарованное лицо тети Бет. Разве он мог разочаровать единственного человечка так искренне любившего его? Даже сегодня, все еще смакуя идею сбавить с рук поместье, он вдруг вспомнил ее доброе лицо и передумал. Ведь она будет убита, если узнает, что он продал землю, где покоиться ее любимая сестра.

Ведь так получилось, что в свое время они обе вышли замуж за братьев Уэлсэров так что можно сказать поместье для нее было вдвойне дорого, поскольку ее муж здесь вырос и тратил много сил на процветание родового гнезда.

Бренсон наклонился и сорвал несколько ярко-жёлтых полевых цветов у себя под ногами, добавил еще несколько зеленых стебельков с синими васильками и сформировал букет. Оттолкнувшись от ограды, он неспешно прошел мимо могил отца и брата, остановился, присел на одно колено и положил цветы на другую могилу, намного старее, чем ее соседи.

Аккуратно убранная могила с каменной плитой гласила, что принадлежит Изабелле Мари Уэлсэр. А дальше короткая эпитафия из какой-то заупокойной молитвы:

Небо ей сказало: спи

–Ведь даже звезды спят

Помолясь на звездопад:

Вечный – свят, свят, свят!

Молитва простая и прекрасная, была прочтенная в эту минуту сыном, чьи губы не молились уже лет десять.

Бренсон улыбнулся; кто, как не мать заставить ребенка помолиться, когда он по своей праздности забывает об этом. Хорошо, он хоть немного запомнил маму, прежде чем она ушла – эти воспоминания очень ценны хоть и болезненны.

Тетя говорит у него ее глаза. Интересно, мама огорчилась бы, увидев его сейчас? Может они с Ричардом сейчас наблюдают за ним с небес и знают, как ему их не хватает.

Может быть…

Встав с колен и отряхнув с них пыль, Бренсон побрел по окрестностям. В памяти воскресли давно забытые времена юности, вгоняя душу в уныние. Чего убиваться, тем, чего не изменить? Сейчас душа немного потоскует, но скоро все станет на свои места. Особенно после того, как он вернет брату его честь. Конечно, это не воскресит Ричарда, но может это даст самому Бренсону осознание, что он исполнил свой долг. Теперь это смысл его жизни.

Дорожка вела к озеру, из-за которого собственно поместье и носило название Адриан-Менор Лейк². Теплая, пасмурная погода предвещала дождь, и Бренсону мелькнуло, что стоит успеть вернуться до того, как разразиться буря.

Мимо сада с яблонями, дорога стелилась по зеленому склону. Вскоре на горизонте показалась преследуемая цель.

Надо же, увидев водоем, удивился Бренсон, а раньше озеро казалось намного больше. Помниться он как-то раз свалился с тарзанки на дальнем берегу, и ему показалось, что огромные волны поглотили его. Вокруг было столько воды! Кошмары о том дне терзали его еще очень долго.

А теперь оказывается, что небольшую лужу, детское воображение приняло за целое море.

– Да здесь же воды, наверное, по щиколотку, не больше, – пробормотал сам себе Бренсон, шагая вниз по склону.

Насмешливая улыбка над собственными страхами растянулась на лице. В голове ярко вспыхнуло воспоминание о том дне. Тогда его вытащил Сэм Килфорд. Так между мальчишками завязалась дружба. Длилась она не так уж мало, лет семь, жаль после одного прецедента его – неуправляемого Бренсона Уєлсєра – отправили в Париж. Что касается судьбы Сэма, то, скорее всего его упекли в школу при монастыре. Ну кто мог знать, что слуга мистера Нельсона их так хорошо рассмотрел. Отец рассвирепел, не прошло и трех дней, как Бренсона отослали. Сэма увидеть так и не вышло. Нелепо получилось, но что поделать, разглядывая округу, размышлял Бренсон.

Вокруг было тихо, только птицы да насекомые смешивали свои голоса с ветром и шелестом трав. За густыми деревьями, окутывавшими озеро, вдали виднелись белые колоны дома Килфордов и его красное черепичное покрытие.

Интересно там ли сейчас Сэм? Было бы не плохо его навестить. Каким он стал? Может, женился и завел с десяток детишек.

Настигнув кромки воды, Бренсон остановился, лениво огляделся, и слегка разочаровано вздохнул. Здесь тихо до умопомрачения. Это может быть вредно для человека, так много времени слушать тишину. Она заставляет собственные мысли звучать слишком громко. В вечной суматохе Лондона и Парижа довольно трудно уделять должное внимание собственным думам. Большую часть времени ты прячешься за проблемами других людей. И для таких, как Бренсон, это весьма удобно. А здесь только и занятий, что думать, думать, думать.

– Следует возобновить знакомства, – пробормотал Бренсон, – иначе я стану одним из тех угрюмых людей, что вечно ворчат по пустякам от скуки.

Под ногами лежал узкий гравийный берег. Поддев носком сапога неплотно уложенное покрытие, Бренсон набрал горсть камушков и стал по-мальчишески бросать их по поверхности воды. Они подпрыгивали несколько раз к ряду по водной глади и тонули, оставляли на поверхности широкие круги.

Это занятие принесло почти детскую радость, и на лице растянулась широкая довольная улыбка. Вскоре горсть закончилась и он, было, нагнулся набрать еще, но вдруг до его уха ветер принес слабые мелодичные звуки.

Очень тихий, но весьма приятный женский голосок напевал легкий мотив. Первая мысль была о том, что особа с таким нежным голоском должно быть очень юна. С этой мыслью он стал вертеться и оглядываться, пытаясь различить, откуда доноситься звук. Несколько секунд попытки были тщетны и вдруг, он увидел вполне различимый силуэт владелицы чудного голоска.