Джен Алин - Охота на наследника

Горничная принялась за свои обычные дела: поправила постель, помогла сменить сорочку, умыться и расчесаться все время любопытно бегая глазами. Джулия, конечно, заметила это и пытаясь отвлечься от мыслей о своем ближайшем будущем решила завести с ней разговор.

– Спасибо, – отдавая гребешок в руки девушки улыбнулась Джулия, – из–за меня у вас прибавилось работы. Но уверяю – это ненадолго.

– О, что вы мисс! – ответила та, – здесь редко кто гостит, а точнее и вовсе не бывает дам, – простодушно вела молодая служанка, поправляя огонь в камине. Она подкинула еще поленьев, заставив камин запылать еще ярче. В комнате и без того было тепло, а теперь еще стало и уютно, поскольку несмотря на солнечный день, за окном было весьма прохладно. Девушка закончила дела и вытерев руки обернулась к Джулии, улыбаясь во весь рот. На вид ей было около двадцати, живое подвижное простоватое лицо пылало энергией и здоровьем. Наверное, с ней не часто говорят господа, и теперь она чувствовала себя польщенной.

– А вы давно здесь служите?

– Аннет, меня так зовут, и я здесь с тех пор как его милость поселился в этом доме.

– И что… – осторожно уточнила Джулия, – совсем никаких дам?

Служанка, слишком явно понимая намек, подошла ближе и перешла на шепот.

– Одна есть, но она здесь никогда не оставалась, если вы об этом, – Джулия вся покраснела, уж слишком откровенный у них вышел разговор.

– Простите мисс, а как вас величать? – уже громче спросила служанка. – Если вы у нас задержитесь меня к вам приставят, поскольку тут больше нет слуг с моей квалификацией. А я раньше служивала дочери графа, а моя мать ее матери.

– И что же заставило вас покинуть место?

– Моя хозяйка скончалась при родах, земля ей пухом. Так долго мучилась, если бы вы знали. Умерла и она и дитя. Ей было всего девятнадцать.

Джулия побледнела.

– И мне будет девятнадцать, – пробормотала она, в уме подсчитав дату рождения будущего ребенка. Это должно случиться в августе.

– Что вы сказали? – на ходу переспросила Аннет, не замечая за хлопотами в какой шок она привела гостью.

Джулия про себя читая молитву, решила не посвящать эту девушку в свои страхи. Разве это поможет, если жизнь распорядиться иначе? Но боже, как же страшно представить, что тебя и твоё дитя заберет смерть, а тело, еще такое молодое и сочное придадут земле. Она не хотела умирать. Ну почему она не подумала раньше, про возможность забеременеть, какая же она все–таки глупая, какая глупая…

– Ничего это я так. Зовите меня Джулия и не переживайте, вам не придется за мной долго ухаживать, я хочу уехать, как можно скорее…

– Ну это мы еще посмотрим, милочка, – раздался грудной голос полной женщины, появившейся в проеме дверей. –А ну-ка, ты бездельница, беги принести мисс завтрак, – подогнала она служанку и Аннет поклонившись, быстро скрылась за дверью.

– Доброе утро, мисс…

– Джулия, зовите меня Джулия.

– Джулия и все? – с таким же любопытством, как и Аннет спросила женщина.

– Да, а вы?

– Я миссис Гейбл – сиделка, вызванная его милостью. Он велел не разрешать вам подниматься с постели, пока вы полностью не оправитесь.

– Он вам велел? – недовольно переспросила Джулия. – Ну так скажите, что я полностью здорова и могу уйти прямо сейчас. Мне бы не хотелось никого обременять.

Миссис Гейбл не ответила. С лицом, не терпевшим возражений, подала Джулии лекарство. Пришлось пригубить. Оно оказалось горьким и с неприятным запахом.

– Что это? Я не хочу это больше пить. Пошлите за моими вещами, и я просто уйду, – настойчиво потребовала девушка, чувствуя при этом, как при попытке встать в голове закружилось.

– Да куда же вам идти, у вас по-прежнему жар?!

Головокружение усилилось, и возвращаясь в исходное положение Джулия стала слегка бредить.

– Он мне не простил отказа, понимаете…

– Конечно милочка… – подавая воду, успокаивающе проговорила сиделка, – выпейте лекарство, вкус действительно не очень, но, если перестанете сопротивляться, через день два сможете отправляться на все четыре стороны.

Как только снадобье попало на язык, Джулию едва не вывернуло, однако она сдержалась. Она запила лекарство водой, а через несколько минут Аннет пришла с овсянкой. Джулия осилила только несколько ложек, почувствовав, как ее клонит в сон. Наверное, лекарство имело снотворный эффект и вскоре она уснула.

– Ишь ты какая, привыкла повелевать. Я вашу породу знаю. Уснула, вот и ладно, – удобно устраиваясь в кресле проворчала сиделка, – и я посплю, а то из-за вашего господина я за ночь глаз не сомкнула, он никак не хотел уходить, пришлось и мне дежурить. Это ж надо, сидеть здесь всю ночь! Ну да ладно, наверное, думал, что умирает. Эти мужчины так впечатлительны…

– Интересно кто она? Такая хорошенькая, и волосы гладкие и густые – просто красавица. Да и любезная, говорила со мной.

– Ишь ты болтушка, не сильно тут разглагольствуй. Не известно какая репутация у этой особы. Разве ты много видала благородных девиц, падающих замертво на пороге господских домов? Она одна, пришла в дом к холостяку, подумай хорошенько. Я б и не сидела то с ней, да доктор говорил, что лорд заверял его в порядочности этой девушки и кроме того обещал неплохо заплатить.

Сиделка еще некоторое время что-то бормотала, и вскоре задремала, раскинув свои пышные формы в кресле.

– А мне кажется мисс из благородных, такие руки нежные и волосы пахнут, – сама себе пролепетала Аннет медленно шагая к выходу из комнаты. – Точно тут замешана любовь, уж наверняка…

– Редингтон, рад вас видеть. Давненько вы не появлялись и кстати зря, поскольку вами очень интересовались.

– В самом деле? – пытаясь скрыть напряжение, сковавшее все его тело, небрежно осведомился Бренсон, растерянно смотря на герцога Каненсдейла.

– Что с вами, друг мой, вы словно не при себе, – отбросив газету заметил тот. Бренсон не появлялся в клубе несколько дней, что было странно, учитывая его былое рвение. – Вчера за игрой кое-кто наводил справки, будете ли вы присутствовать на следующей ночной игре. Она состоится в конце месяца, ставки будут высоки. Но судя по вашему виду, что-то другое сейчас вас заботит.

Бренсон слегка подался вперед, пытаясь говорить так, чтоб слышал его только герцог.

– Вы абсолютно правы. Некоторое обстоятельство заставило меня немного отклониться от курса. И я смогу снова на сто процентов заняться делом только после того, как устраню его.

– Да уж поторопитесь, через месяц я уезжаю во Францию, и как вам известно буду там немного занят, поэтому мое содействие имеет временные ограничения. Как только вы вольетесь в этот круг завоевав доверие лорда-канцлера, моя помощь будет уже не столь необходима. Хотя осторожность не помешает.

– Да, но сейчас есть дело поважнее, и я снова должен прибегнуть к вашей помощи, хотя понимаю, что теперь это я уже останусь у вас в долгу. Но так вышло, что доверять мне больше некому.

– Что ж, – улыбнулся тот в ответ, – иметь вас в должниках мне гораздо приятнее нежели наоборот. – Бренсон понял его намек и тоже улыбнулся. Сейчас ему как никогда нужен был человек, не задающий лишних вопросов

Последние несколько дней он провел дома. Но между ним и Джулией все было по–прежнему. Бренсон больше не спрашивал, почему она пришла. Она тоже не делала попыток объясниться, хотя, похоже, смирилась с необходимостью воспользоваться его гостеприимством.

В любом случае теперь для него ее желание не имеет ровным счетом никакого значения.

– Так чем я могу помочь?

– Мне нужно чтоб вы выступили свидетелем на свадьбе.

– Отлично, а чья свадьба?

– Моя…

Каненсдейл удивленно уставился на приятеля, однако воздержался от последующих реплик и просто улыбнулся.

– Ясно. Мне стоит еще что-то знать?

– Не думаю, хотя не удивляйтесь если невеста будет слегка на взводе. Просто знаете, в особом положении они часто бывают не в себе…

– Это мне знакомо, – понимающе кивнул Каненсдейл. – Что ж назовите дату и я к вашим услугам.

– Я извещу вас письменно, но уверяю очень скоро. А сейчас простите, мне еще надо уладить кое-какие дела относительно разрешения на брак.

– Могу и в этом помочь, архиепископ Кентерберийский весьма благосклонен ко мне.

– В самом деле? – с облегчением вздохнул Бренсон, – Вы бы избавили меня от немалых хлопот.

***

На улице стоял чудесный день, Джулия сидя у окна любовалась тихим оживлением природы. Весна постепенно наполняла жизнью травы и бутоны на деревьях. Птицы, радуясь ее теплому дыханию, подставляли свои грудки, греясь в ярких лучах. Везде царила радость и безмятежность, и только ее сердце наполняла тоска.

Почти неделю она провела под крышей своего бывшего возлюбленного и теперь не знала, как уйти, чтоб не задеть этого человека еще больше. После их последнего разговора два дня ей было совсем худо и об уходе не могло идти и речи. Сиделка не отходила от ее постели, и только на третий день ей стало лучше. На пятый она уже сама вставала с постели.

Однако покой ей только снился, каждый день, оставаясь здесь, она вздрагивала, стоило кому-то открыть дверь. Пора уже было покинуть этот дом, походило на то, что она слишком уж злоупотребляет гостеприимством хозяина. Чувство вины вызывало постоянные угрызения совести, к тому же больше чем смерти от простуды, она теперь боялась его появления и очередной ссоры.

К счастью он больше к ней не заходил, словно и вовсе забыл о ее присутствии. Это, наверное, было не трудно в таком большом доме.

Все необходимое делали слуги, все были учтивы, и никто ее больше ни о чем не спрашивал. В конечном итоге она поняла, что он и вправду просто не хотел показаться в ее глазах негодяем, выставив за дверь больную, беременную женщину. Горничная Аннет была единственным человеком, который связывал ее с жизнью за дверью, а после того, как сиделку – миссис Гейбл, отпустили, она стала еще и более общительна. Она как раз и доложила, что все прошедшие дни Редингтон был дома, и кроме того упомянула, что он принимал некую особу. Ту самую, единственную даму, бывавшую здесь раньше.