– И вы готовы рискнуть?

Бренсон заставил смотреть собеседницу прямо в глаза. Ее это явно смутило. Руки нервно поправили прическу, потом она легонько разгладила свое платье, нежно кораллового цвета. Сегодня она и впрямь напоминала розу, что зацвела в саду. Но эта роза что-то скрывала.

– Вы мне симпатичны, – неуверенно ответила она, – есть шанс.

Бренсон снисходительно улыбнулся, решив пока не выводить ее на чистую воду. Она-то точно в него влюбиться – это для него сделать не трудно. Женщины всегда в него влюбляются. А вот у него с этим проблема. Сколько он увлечен Джулией? Месяц? Пока ему кажется она особенная, но опыт подсказывал – это вскоре может измениться. Красотка Жанин в свое время тоже сводила его сума. Он так ее хотел, что взял прямо на ее собственном балу. А в это время ее муж, в нескольких метрах от них, хвастался какая заботливая его милая женушка. Месяц Бренсон был без ума от нее. Преследовал ее повсюду. Хотя, конечно, идти с ней под венец он никогда не намеревался. Она сдалась быстро и вскоре говорила ему «люблю» ежеминутно. Он ловко уходил от ответа, но это не мешало ей думать, что чувства взаимны. Их связь длилась около года, хотя уже через месяц он начал ей изменять. Природу не переделаешь. Бренсон понимал, что сильно испорчен и не способен на верность и сильное чувство. Слова любви раньше часто срывались с его языка, но потом стало ясно, женщины слишком серьезно воспринимают такие мелочи, поэтому он перестал говорить что любит.

– Идем, – он взял ее за руку, и Джулия последовала за ним, как послушный ребенок. – Тебе не стоит бояться и, чтоб доказать это, обещаю, что даже не стану тебя целовать, если ты не попросишь сама.

Он усадил ее на кушетку возле камина и тут же откуда-то взял бокал с вином, который и протянул ей. Сам же сел рядом и тоже пригубил немного вина из другого бокала.

Джулия была в такой ситуации впервые. Все что происходило между ними, было новым и необычным. Она совсем не знала, как себя вести. Но раз уж они здесь, вдвоем, можно же узнать немного друг о друге?

– Значит, если я не попрошу…

Бренсон мягко глянул на нее с хитрой улыбкой:

– Ты попросишь.

– Откуда такая уверенность?

– Потому, что тебе понравилось.

Она проигнорировала его хвастливое замечание. Конечно, ей нравилось с ним целоваться, делал он это прекрасно.

– Но вы сказали я могу узнать вас получше. Правда, я не знаю с чего начать.

– Начни сначала.

Джулия пригубила стакан. Он был очаровательный плут, его речи никогда не звучали слишком серьезно.

– Что случилось с вашим братом, почему люди шепчутся? – прямо спросила Джулия. И явно попала впросак, потому что вместо того, чтоб ответить, Редингтон выпил все до дна из своего стакана и неопределенно посмотрел в окно.

– Неправильный вопрос. К тому же не имеет ко мне отношения. Попробуй-ка еще раз, милая.

Джулия вздохнула.

– Вы очень скрытный человек, наверное, именно это меня в вас пугает.

– Тебе нечего бояться. Я есть то, что ты видишь, ничего более.

– Но мне почему–то так не кажется. Иногда мы молчим о том, что приносит боль. Когда умер мой отец, я две недели ни с кем не разговаривала, от того, что вся моя душа болела.

Джулия посмотрела на него с теплотой, и Бренсону вновь показалось, что этот взгляд утешения он знает. Его рука потянулась к ее руке.

– Я понимаю тебя, но мне двадцать три года запрещали говорить о боли, поэтому я предпочитаю о ней не упоминать. У меня никого нет. Судьба забрала у меня всех. Может, я проклят…

Джулия округлила глаза от явного смущения, и Бренсон попытался исправить ситуацию. Очевидно, что с ней он иногда вел себя уж слишком откровенно. Ее искрение глаза заставляли говорить правду, даже в минуту, когда к месту было бы солгать или промолчать.

– Одна лишь тетя Бет, ты с ней познакомишься, может она тебе расскажет больше. Она знает обо мне даже то, чего я сам о себе не знаю. Мой отец не очень жаловал меня, потому что я слегка не вписывался в его представление о покорном сыне. Поэтому он отослал меня во Францию. Там я учился и жил. Таким образом, mon cheri, десять лет я провел в изгнание. Это то, что сделало меня тем, кем я есть. Я научился находить радость и утешение в простых вещах. А сейчас утешение доставляешь мне ты. Когда я смотрю на тебя, я почти верю в счастье. Ты прелестное создание, маленькая нимфа.

Речи его вызывали в Джулии молчаливый трепет. Тембр его голоса и слегка насмешливая манера говорить о вещах, которые должны были бы огорчать, заставляли невольно откликнуться все в ее душе.

– А что вы делали во Франции, то есть чем занимались после учебы? Ведь я о вас вообще не слышала, а это несколько странно, учитывая, что мы соседи. Я три года приходила на то озеро, знала вашего отца и брата и никогда не слышала о вас. Конечно, мы не были настолько с ними знакомы, но все же…

– Да разве это имеет значение? Жизнь моя была скучна, я, можно сказать, вел домашний образ жизни. А брат был слишком занят, чтоб успевать рассказывать обо мне соседям – уверен вы видели его здесь нечасто. Он был военный и…– тут Бренсон осекся. Не закончив, перешел дальше. – А отец вспоминал меня, только тогда, когда писал долгие наставительные письма. Его удручал мой образ жизни.

Джулия сразу захотела спросить, был ли этот образ жизни связан с женщинами, ведь еще не так давно этот человек активно обольщал других дам и не без успеха. Вспоминая это до сих пор странно, что он попросил ее руки.

– Лорд Редингтон, Вы нарочно уходите от ответа?

– Я просил называть меня просто Бренсон.

– Если вы будете продолжать в том же духе, Бренсон, я могу подумать, что ваше предложение имеет какой-то тайный смысл.

Бренсон небрежно потянулся за графином и опять наполнил им бокалы. По правде, он устал от разговоров и хотел поскорее заняться с ней любовью. Пока Трент готовил контракт, не было смысла все ей открывать. К тому же не следует забывать, она хочет любви. Что ж следует немного поиграть в любовь.

– Конечно, есть тайный смысл, mon cheri, я не смог устоять. Ты вошла в мои сны, с тех пор как я увидел тебя там у озера. Я клянусь, ты фея и заколдовала меня. – Бренсон подсел ближе и стал говорить еще нежнее, почти переходя на шепот. Его рука легонько коснулась ее пальчиков и, пробравшись к ладони, он стал по ней водить. – Vous conduisez me rend fou.7

Джулия невольно поддавалась этому чувственному голосу, да и французский она понимала хорошо. Ее юный ум не смог отчетливо распознать столь откровенное соблазнение. Забыв о только что интересовавших ее вопросах, она подалась к нему, и сама потянулась за поцелуем, тут же правда в страхе отпрянув. Он был так соблазнителен и так сладко на нее смотрел, что она сама не поняла, как решилась на этот шаг.

Еще минуту назад Бренсон не был до конца уверен, удастся ли овладеть ею сегодня, но ее порыв изменил все. В эту же секунду он понял – это произойдет здесь и сейчас. Ему нужно было ее согласие, и только что он его получил.

Осторожно обхватив ее, пылающее нежным румянцем личико руками, он победно улыбнулся и благоговейно поцеловал ее в губы.

– Я… – попыталась оправдаться Джулия, чувствуя стыд за свое поведение. Но Бренсон пальцем прикоснулся к ее губам и стал нежно шептать:

– Mon coer s'esbat en oudourant la rose

Et s'esjoïst en regardant ma dame:

Trop mieulz me vault l'une que l'autre chose.

Mon coer s’esbat en oudourant la rose.8

Сесилия была бы крайне раздосадованная, узнай, что лорд Редингтон грешит поэзией для соблазнения дам гораздо чаше, чем говорил ей. Хотя сегодня почему-то он вспомнил любимое стихотворение из томика, оставшегося от матери. Ричард говорил, она любила поэзию и часто записывала свои мысли на краях страниц. Когда Бренсон уезжал во Францию отбывать свою ссылку, брат вручил его ему как напоминание о самом дорогом им обоим человеке. Бренсон успел изучить книжонку на память, читая любимые мамины стихотворения скорее, как молитву, нежели как простые стихи. Оно как нельзя лучше подходило Джулии, такой невинной и юной.

И девушка тоже не осталась равнодушной к такой уловке, но по большей мере из-за того, что он случайно прочел одно из ее любимых стихотворений. И как только голос его стих, а голова наклонилась для поцелуя, она прежде чем ответить на поцелуй нежно продолжила:

– L'oudour m'est bon, mès dous regart je n'ose

Juer trop fort, je le vous jur par m'ame.

Mon coer s'esbat en oudourant la rose

Et s'esjoït en regardant ma dame.9

Тут Бренсон понял, что, будучи соблазнителем, вдруг оказался соблазненным. Ее голос проник в самую глубину его сознания. Несколько минут они смотрели друг на друга, как зачарованные у каждого в голове проносилась тысяча мыслей, а сердца колотились в унисон. Они были как две звезды, несущиеся навстречу и обреченные столкнуться, поглотив друг друга.

Подавшись одновременно навстречу, они слились, и их накрыло волной блаженства. Поцелуй был нежным и знойным в одночасье. И прошло совсем немного времени, чтоб оба поняли, как сильно хотят друг друга. Руки Бренсона перекочевали к вырезу на груди. Отстранившись, глядя прямо ей в глаза, он стал медленно расстегивать маленькие пуговички спереди.

Наряд, что был на Джулии, состоял из короткого жакета, который Бренсон как раз и расстегивал и нижнего платья из батиста, покрытого легкой кисейной тканью кораллового цвета. Шляпку она сняла еще в холле, как и другую верхнюю одежду.

Джулия где-то понимала, что не должна ему позволять этого, но девичья воля слишком ослабла. На секунду в ее глазах блеснул страх, но новый поцелуй смел все посторонние мысли. Бренсон так властно припал к ее губам и телу, что она подчинилась. Он стал действовать более напористо, и эта уверенность пресекала всякую попытку сопротивления.

В камине тихо потрескивали поленья, разливая тепло по комнате, и когда следом за пиджачком ее платье сползло, оголив плечи и верхнюю часть груди, еще скрытую корсетом, вместе с теплых его рук ее обдало жаром. Еще никто и никогда ее такой не видел. И пока эти мысли бродили в голове ее тело медленно и методично освобождали от одежды его проворные руки.