Она отпрянула, чтобы вытянуть руку и пригладить его темные волосы, которые она каким-то образом снова успела привести в полный беспорядок.

— А я вот сам себя не узнаю с тех пор, как вы появились в Эшбертоне, — уныло заметил он.

Казалось, они оба застыли сейчас в начале своего пути, и она не знала, куда он их приведет, станут ли они герцогом и герцогиней или любовниками или разойдутся навсегда на распутье и вернутся в свое привычное «я».

— Ну вот, мы вдвоем сейчас, но я сама пока не знаю, едины ли мы.

Она несмело улыбнулась и покачала вдруг разболевшейся головой.

— Тогда просто не покидайте меня, Джесс, — мрачно сказал он, развернулся и зашагал прочь, избавив ее гордость от мучений.

Джессике не хотелось, чтобы он смотрел ей в спину.

Она покачалась на дрожащих ногах и снова опустилась на подушки, чтобы прийти в себя. Сейчас она ощущала себя совсем иной женщиной — не той мисс Пэндл, которая не далее как сегодня утром вошла в сей очаровательный садик. После диких ночных сновидений и метаний, когда она страстно мечтала увидеть Джека Сиборна в своей постели, не стоило удивляться своему решению попустительствовать ему во всем и позволить стать ее любовником. Нет, надо быть честной с собой: она не просто позволила, но и вдохновила его, восторженно поощряя каждый поцелуй, каждую ласку, самонадеянно отмела его право на выбор. Она попробовала поискать для себя оправданий, но совесть не позволила ей успокоить разум. И как ему только удалось сдвинуть основы ее мировоззрения и уговорить на тайные свидания? Ведь доселе ее образ жизни представлялся ей незыблемым, взвешенным и вымеренным на многие годы вперед.

Глава 8

Джек шагал прочь, изобретательно петляя по тропинкам, чтобы успеть собраться с мыслями и придать себе безукоризненно-хладнокровный вид, подобающий герцогу. Он предвидел, что придется обойти стороной укромные уголки парка, куда могли забрести иные заблудившиеся невесты в надежде избежать массового исхода из обетованного поместья, и направился к кругам Аида. Статуя этого ухмыляющегося божества с алчно разинутым ртом охраняла осыпавшийся грот с ужасной и, к счастью, полинявшей фреской. Это безобразие устроил здесь введенный в искушение предок, желавший подражать сэру Фрэнсису Дэшвуду и его печально известному Клубу адского пламени[17].

«Все одно к одному», — недобро подумал Джек. Тем не менее сомнительная репутация этого садика позволяла поразмыслить здесь о матримониальных взглядах бескомпромиссной Джессики, не опасаясь услышать над ухом щебет жеманниц.

«А братец Рич по-прежнему не дает о себе знать», — вспомнил он, наливаясь гневом. Нет донесений и от доверенного агента, который взялся непременно найти Рича и добиться встречи с ним. Да еще ночной гость, которому удалось-таки удрать от Брандта. И наконец, та единственная, которую он мог бы взять себе в жены, отвергла его, правда, не окончательно, и теперь он страдал. Ее отказ ранил его самолюбие, пусть даже она и согласилась встречаться с ним в дальнейшем. Но разве он может уйти от такой непредсказуемой, потрясающей женщины после того удивительно чувственного свидания в травяном садике? Он поборол свой порыв немедленно броситься обратно и убедить ее любыми возможными методами. Нет, сейчас все без толку.

Вместо этого он еще решительнее начал расхаживать кругами по саду в надежде, что нежные ушки леди не уловят его богохульное бормотание, пока он ломает голову над шарадой, что загадал ему Рич. Как иначе выманить своего преемника из убежища и снять темные круги бессонницы под глазами любимой тети, если он не женится и тем самым не освободит Рича от тяжкого бремени томительного ожидания? Но разве может он жениться на другой, если Джессика Пэндл упрямо отказывается выйти за него? Любая разумная леди посчитала бы себя обязанной к браку с мужчиной, который взял ее девственность с ее полного согласия и при ее страстном потворстве, совестно ли ей то или нет. Только не его Джессика.

Отчета же она упрямится, словно ослик? Он изрыгал проклятия и беспокойно расхаживал по саду — отличное, однако, место для приватных разминок буйнопомешанного герцога, похоже, именно с этой целью его сумасшедший предок разбил здесь — или велел разбить — эти спирали. Он представил аристократов, копающихся в земле или строящих гроты в сомнительном, на его взгляд, стиле, и едва не расхохотался вслух.

Неужели она мнит, что он покорнейше позволит ей уехать? Стоило ему представить, как другой мужчина смотрит на нее с вожделением, — упаси бог того похотливого самца интимно коснуться ее! — как ему страстно хотелось найти кувалду и камня на камне не оставить от курьезного творения предка, потратившего кучу средств на утоление своей идиотской ярости. Придется изыскать иной способ вернуть Рича, если ему не хватит сил убедить Джессику, что она — единственная, на ком он может жениться. Он сам только недавно осознал, что его несравненная герцогиня все это время была под самым его носом. «Она вполне разумная женщина, — убеждал он себя, — во всем, кроме вопросов брака, и она, несомненно, должна в конце концов образумиться». Ему надо только непрестанно соблазнять ее, пока она не осознает, что пожизненные удовольствия в его постели — несравненно лучше той бесплодной альтернативы, которую она, похоже, уготовила себе.

Вынеся такую резолюцию, он позволил себе вспомнить пылкость ее невинных ответных ласк, стоило ему представить ее — безмолвную и томную — в своих объятиях, как его плоть восстала резко и требовательно, и это потрясло не меньше, чем первобытный победный рев, который только что клокотал у него в горле. Надо было все же побороть в себе дьявола и не заходить в травяной садик, не терзать ее до беспамятства — обоюдного. И все же она оставила его с носом.

Разве сможет он снова полностью отдаться ей на любовном ложе, если не будет уверен, что способен уговорить ее обвенчаться? Она не приемлет брак без той сладенькой — угодной ей — лжи, а он не может ей солгать. Однако она может зачать от него ребенка и сбежать с этой драгоценной ношей. Это будет полной катастрофой, он потеряет и Джесс, и их дитя.

Мысль о том, что он теряет ее, заставила его всерьез задуматься о поисках решающего аргумента. Джек мерил шагами извилистые дорожки грешного Эдема и разрабатывал способы убедить Джессику принять его, тогда они в свое удовольствие смогут нарожать детишек. Она принадлежит ему каждым несговорчивым дюймом своей шелковистой кожи, каждым сияющим волоском на прелестной головке. Ах, как он станцует на радостях, когда все же добьется ее! «Да», — возмечтал он и улыбнулся, но если бы ему довелось видеть такую гримасу на лице другого мужчины, он мог бы назвать ее тошнотворной.


Джессике удалось-таки продержаться до конца дня и не дать повода усомниться в своей репутации. Хорошо, что остальные леди утомились за день, пусть и по иным причинам, так что они, похоже, ничуть не интересовались ее приключениями, поскольку сами были полны приятных впечатлений от экскурсии. Она сослалась на усталость после долгой прогулки по сельской округе, ожидая их возвращения из поездки, и пораньше отправилась в свои апартаменты. Она надежно заперла двери покоев, опасаясь заблудившихся герцогов, которым случается бродить среди ночи по своим угодьям, но сон не шел. Как заснуть, если сегодня перевернулся весь ее мир, а она все еще силится осознать эти радикальные сдвиги. Она подивилась, что ни крестная, ни Марта не заметили в ней никаких перемен, хотя Джессика Пэндл, которая выбралась сегодня утром из роскошной постели, совсем не та Джесс, которая теперь лежит и не может заснуть.

Марта, конечно, удивилась, когда Джесс попросила приготовить ванну, перед тем как одеваться к обеду. Но все объяснилось естественно просто: легкомысленно было с ее стороны так долго гулять пешком в самую жару. Джессика прониклась чувством вины из-за своего чересчур талантливого вранья. Но ведь она действительно перетрудилась сегодня, и довольно фривольно, так что почти ничего не выдумала. Кровь прилила к щекам, стоило ей припомнить причину, побудившую фантазировать, и она бесстыдно загорелась желанием вновь испытать любовное внимание Джека. Если бы она ответила ему «да», тогда, само собой, можно было сейчас разделить с ним это ложе, пусть даже его семья и слуги будут делать вид, что он смиренно дожидается первой брачной ночи, дабы окончательно овладеть осажденной крепостью, к всеобщему удовлетворению.

Она изнывала, желая, чтобы он доказал ей, как они нужны друг другу и замужество в таком случае неизбежно. Вскоре она очутилась бы перед алтарем, чтобы произнести пресловутое «согласна», не имея к тому искренней склонности. Она вертелась так и сяк на пышных перинах, словно принцесса на горошине, и уговаривала себя, что стоит пойти на некое самоотречение для своего же блага, а может, и для Джека, но понимала: ничего хорошего в том нет.

Прошлой ночью ей снилось, что ее мечты сбываются, она фантазировала, представляя Джека своим мужчиной, сильным любовником. Сегодня вечером ей доподлинно стало известно, как она чувствует себя в его объятиях, ей хотелось обнимать его в своей постели. «И не только обнимать», — подумала она, стыдливо краснея за свое безудержное распутство.

Так почему бы не отворить дверь, впустив его? Но он и не подойдет сюда, она же сказала «нет», а он, возможно, достаточно почтителен, чтобы принять мнение женщины, по трезвом размышлении. Так зачем ему ломиться и пытаться изменить ее взгляды на любовь и брак? Просто потому, что ей хотелось этого, и она почувствовала, как гневно восстает ее чуть саднящее женское естество, обманутое в своих лучших надеждах. Она заметалась на прохладных льняных простынях, пытаясь отыскать среди них местечко, где можно убаюкать себя и заснуть, несмотря ни на что. «Интересно, однако, каково это — спать рядом с Джеком?» — трусливо нашептывал в затылок неугомонный голосок. «Легко и волшебно, словно нескончаемый праздник твоего возрождения», — ответила бесшабашная Джесс и уткнулась пылающим лицом в подушку, пытаясь охладить ею горячие щеки. Он мог бы отдыхать сейчас рядом после своих подвигов.