Зеркало у Марины было только в ванной. Запотевшее, оно отразило сильно помятую, с синяками под глазами Настину мордашку. Ладно, хоть ненакрашенную, а то и подмазать нечем. Сумочка ее так и осталась в номере, а пользоваться чужой косметикой Настя не любила, брезговала. Пусть так. Она решительно отбросила в сторону штору и залезла под душ. И даже отважилась вымыть голову. Стало значительно лучше.

Выйдя из ванной, Настя застала свою подругу неподвижно лежащей на полу с раскинутыми в сторону руками. Губы ее что-то лихорадочно шептали. Они, пришельцы то есть, всегда являлись ей в виде голосов. Смотреть было нечего, только слушать.

И Настя присела рядом, тихо спросила, решив ей подыграть:

— Так в чем проблема-то?

— Говорят, что очень хотят домой, — тихо, не поворачивая головы, ответила Марина. — Уже который год торчат здесь, в Германии, а их не пускают назад.

— И кто ж их не пускает?

— Да все эти немцы голимые им пакости разные устраивают… Ну вот, спугнула!.. — Марина села на полу и с недовольным видом уставилась на Настю. — Вечно ты не вовремя и с дурацкими вопросами. Теперь они не скоро появятся…

— Ну, извини. Видно, не любят меня духи, мне бы с живыми разобраться…

— Я тебя умоляю… Не духи они, а пришельцы, сколько раз уже можно повторять… Ты ко мне по делу или как?

— У тебя есть во что переодеться?.. Вернее, одеться. Я совсем без ничего.

Марина лишь покосилась в сторону Насти. Ее ничуть не заинтересовало, зачем и, главное, откуда та к ней явилась в таком виде.

— Посмотри там, — она указала на платяной шкаф. — Выбери, что тебе подойдет, потом вернешь… Или, если понравится, оставь себе.

— Да, и денег я у тебя немного возьму, на такси?..

Марина лишь махнула рукой: дескать, сама знаешь, где что лежит.

Настя выбрала джинсы и батничек. Без зазрения совести разорвала упаковку с новыми трусиками — носить чужое белье, пусть и выстиранное, ей не хотелось. Перед тем как уйти, накинула на плечи куртку с капюшоном — осень на дворе.

— Пока, подруга. Ты меня очень выручила, — сказала Настя на прощание,

Марина не ответила. Даже не повернулась в ее сторону. Настя не обиделась, уходила от нее с легким сердцем. У Марины там свои пришельцы, ей должно быть с ними хорошо. У нее же одна задача — поскорей выбраться из этого логова и постараться сделать это незаметно.

2

На улице Настя почти сразу поймала такси, назвала адрес дома, где Рафик снимал квартиру. «Наконец двигаюсь, наконец свободна… наконец двигаюсь, наконец свободна…» — стучало у нее в висках, пока они ехали по городу, все дальше уносясь от ненавистного ей отеля.

Настя пока еще так и не успела осмотреть город и теперь невольно прилипла к боковому стеклу. В Гамбурге даже летом не бывало особенно жарко. Река Эльба, впадающая в море далеко за городской чертой, разнообразные каналы, небольшие пруды приносили с собой бодрящую свежесть. По городским улицам, продуваемым легким морским ветерком, можно было спокойно и с удовольствием прогуливаться пешком. Климат здесь мягкий, и даже теперь, осенью, деревья в многочисленных парках и садах не сбрасывали до конца свою листву. А на лужайках, вдоль озера, пробивалась зеленая травка.

Таксист вез Настю по набережной, опоясывающей гавань. На протяжении более километра тянулись вдоль берега фасады из темно-красного кирпича. Она уже знала, что это Шпайхерштад, самый большой в мире комплекс пакгаузов. Потом фасады старых домов сменили белоснежные виллы бюргеров, построенные в стиле модерн.

Центр Гамбурга напоминал ей сказку из детства. В озере Аубеналсте плавали лебеди, горел на солнце золотом шпиль ратуши, расслабленная толпа туристов валом валила на прогулочные теплоходы. А рядом с ратушей маячила миниатюрная копия американской статуи Свободы. Копия была живая — молодой итальянец, выкрасившийся зеленой бронзой, зарабатывал таким вот образом себе на жизнь. «Свободу» овевали запахи дорогого парфюма от останавливающихся зевак, экзотических пряностей из расположенного поблизости мексиканского ресторанчика, цветов с соседней клумбы.

Миновав центр, они постепенно углубились в район под названием Гарбург, где на неприметной улице Мариенштрассе, возле старого пятиэтажного дома из красного кирпича, Настя попросила водителя остановить машину. Расплатившись с ним, она подошла к входной двери подъезда и набрала электронный код, который помнила наизусть.

Где-то наверху слабо хлопнула дверь одной из квартир. Бесшумно, почти бегом, перепрыгивая через три ступеньки, она поднялась по лестнице на последний, пятый этаж. Здесь было всего две квартиры.

Настя остановилась, чтобы перевести дыхание, и нажала нужную ей кнопку звонка. Дверь сразу же отворилась, как будто ее здесь заранее поджидали. Но не Рафик, а другой, незнакомый ей человек, впустил ее в квартиру И не успела Настя опомниться, как оказалась в комнате, где стояли и сидели несколько мужчин. Одни были в полицейской форме, другие в штатском. Они оживленно разговаривали между собой, но при появлении Насти вдруг замолчали и с интересом уставились на нее. А она успела заметить, что все в комнате перевернуто вверх дном. Видно, здесь производили обыск.

Вначале ее попросили предъявить документы, которых, естественно, при ней не оказалось. Лица мужчин сразу сделались суровыми, непроницаемыми. Насте учинили самый настоящий допрос. Она еще плохо понимала немецкий, а никто из присутствующих не знал русский. Но кое-что Насте удалось разобрать.

Суть вопросов поначалу сводилась к тому, кто она такая, откуда родом, как и когда попала в Германию. И чем она занималась в стране все это время. Потом последовали более конкретные формулировки:

— Вы девушка господина Сафарова?

Настя кивнула.

— Он ваш сутенер?.. Заставлял вас заниматься проституцией?

Настя опять кивнула.

— В чем это конкретно выражалось? Где вы работали?

Она ответила, как могла, с трудом подбирая немецкие слова, что, дескать, клиентов ей поставлял сам господин Сафаров. А больше она ничего не знает.

— А где сейчас может находиться господин Сафаров?

Этого она тоже не знала, так как жила с ним только на этой квартире. А в свои планы он ее никогда не посвящал.

Больше вопросов к ней не было. Во всяком случае, здесь. Настю препроводили вниз, усадили в полицейскую машину и отправили в участок. Там ее еще раз допросили, но уже с переводчиком. Ответы тщательно занесли в протокол. Все это время с ней разговаривали учтиво, не перебивали и не угрожали. А после того как были закончены все формальности и сняты отпечатки пальцев, Настю отвели в одиночную камеру с узкой кроватью, умывальником и туалетом.

3

Наехав на Макса, потребовав с него за Настю крупную сумму денег, Рафик явно перешел границу своих полномочий. Так, во всяком случае, решили могущественные боссы, которым он ранее беспрекословно подчинялся и регулярно платил мзду «за доверие». Во-первых, он действовал по собственной инициативе, не посоветовавшись с боссами, что уже само по себе являлось нарушением неписаных правил. Во-вторых, полученная сумма ослепила его, и Рафик решил эти деньги целиком присвоить. И даже сумел их переправить за границу в надежное место. Хотел завязать с хлопотным и далеко не безопасным бизнесом и пожить в свое удовольствие. А такое в мафиозных кругах никому еще так просто не сходило с рук. Рафика попросту могли убить в назидание другим.

Настя, конечно, не знала всех подробностей, но кое о чем могла догадываться. Сам того не ведая, Рафик перебежал дорогу тому самому могущественному господину, к которому Настю несколько раз отвозили в «Мерседесе». Господин этот до того, как стать могущественным олигархом, свой стартовый капитал нажил не совсем честным трудом, с помощью криминала. Были там деньги, отмытые за счет торговли наркотиками, полученные в результате сомнительных сделок и махинаций и другим преступным путем. Но господин стремительно вознесся на вершину властной пирамиды, вращался в самых высоких кругах, и робкие попытки завести на него уголовное дело каждый раз терпели неудачу. Хотя было известно, что его состояние до сих пор поддерживалось на плаву благодаря различным криминальным источникам доходов, в том числе доходов от секс-индустрии.

Рафик служил лишь маленьким винтиком в этой огромной и разветвленной индустрии, но в своем отступничестве, как говорится, «попал под колесо». А когда понял, что из жадности совершил величайшую глупость, отступать было поздно. Кто-то из своих же, приближенных «шестерок», «сдал» его. Рафик запаниковал и решил податься в бега. В России и других республиках СНГ спрятаться ему было не так просто — щупальца его господина распространялись далеко. Единственный выход — податься за границу. Но и здесь, по странной иронии судьбы, Рафика ждал неприятный сюрприз. Деньги он вывез, но пользоваться ими открыто не мог. То есть не мог их тратить безнаказанно, чтобы не привлечь внимание полиции и Интерпола. Не мог также на законных основаниях открыть счет в банке. Уже давно канули в Лету те времена, когда из бывшего СССР привозили пару мешков с деньгами и сдавали их на личный счет в зарубежный банк. Слухи о русской мафии и отмывании денег в России стремительно распространились по всему миру. Открытие счета, превышавшего десять тысяч долларов, бралось властями всех цивилизованных стран под пристальный контроль. Да и засветиться перед «своими», навести братков, наемных киллеров на свой след можно было в два счета.

Недели две Рафик, спасаясь от возмездия, прятался, менял адреса. Он чувствовал себя в Москве, словно загнанный зверь, уже был готов явиться к своим боссам с покаянием. Но тут совершенно случайно, проезжая в своей машине по Петровке, Рафик увидел Настю. Шальная мысль тут же пришла ему в голову…