Насте до сих пор неясно, что он в ней нашел. Но она никогда не задавалась вопросом, зачем ему это? Наверное, он ее просто любил. Он учил ее ничего не бояться. Себя, своего тела, своей чувственности, мнения окружающих. Ведь при всей внешней раскованности внутри она оставалась все той же зажатой девочкой. Тот, который любил ее, был бесконечно нежен и терпелив. Она научилась не прятать свои желания и уже не боялась проявлять инициативу, хотя до этого играла пьесу на тему «мужчина — завоеватель, а я как бы и не хочу». Благодаря Валере она научилась любить, а не просто трахаться.

В ней, неожиданно для нее самой, проснулась домашняя хозяйка. До Настиного появления однокомнатная квартира, в которой обитал Валера, представляла собой типичное прибежище молодого, неженатого и крайне беспечного мужчины. Словно подчеркивая это, на двери в комнату косо висела на гвоздике табличка — «Берлога». Что соответствовало действительности.

Постель здесь никогда не убиралась, по углам были рассованы гантели, обувь, не подходившая к сезону, на полу лежали кипы научных журналов, книги, компакт-диски и видеокассеты. На кухне в раковине скопилась гора немытой посуды, плита была залита чем-то липким непонятного происхождения.

В первые дни Настя почти не обращала на это внимания, полностью отдаваясь любовным утехам. Однако спустя какое-то время, когда немного освоилась и как следует осмотрелась, решила: дальше в таком свинюшнике жить нельзя. Она дождалась дня, когда Валера до вечера уехал на консультацию в институт, сходила в хозяйственный магазин, накупила там моющих средств и порошков, используя советы навязчивой телевизионной рекламы, и целый день мыла, терла, скребла, выгребала мусор. Настежь распахивала окна, приводила в порядок каждый закоулочек, а в довершение побрызгала повсюду освежителем воздуха, словно, разгоняя призраки прошлой жизни, заново размечала территорию, привнося в нее свой дух. И испытывала при этом неведомую дотоле радость от содеянного собственными руками.

К вечеру квартира преобразилась почти до неузнаваемости. Валера был сражен наповал. Настя этим же вечером решила попробовать соблазнить возлюбленного каким-то новым, необычным способом и предстала перед ним в одной короткой маечке, скромно при этом улыбаясь и опустив глаза долу. Валера сумел по достоинству оценить Настину фантазию…

Успех в наведении порядка вдохновил Настю на последующие революционные преобразования, связанные с усовершенствованием интерьера квартиры. Фантазия ее, казалось, была безграничной. Книги, конспекты и журналы вставали на полки, тесно, как в трамвае, каждая вещь обретала свое законное место в платяном шкафу. Постель теперь была аккуратно заправлена и укрыта клетчатым пледом, холодильник на кухне предварительно разморожен, вымыт и загружен продуктами.

Квартира, столь волшебным образом преобразившаяся благодаря неустанным стараниям Насти, теперь обрастала приятными мелочами — чашками, блюдцами, ложками, сахарницей со щипцами. Грязные граненые стаканы из раковины, алюминиевые вилки, тарелки и блюдца, когда-то позаимствованные аспирантом в кафешке на углу, были самым безжалостным образом отправлены в мусоропровод. Картина дополнилась разноцветными салфеточками с трогательными надписями и рисуночками, а также занавесочками, крючочками, ковриками, подставочками и прочими милыми атрибутами, с виду и по отдельности казавшимися незначительными, но в сумме создававшими ту неуловимую атмосферу, что в обиходе называется домашним уютом.

Каждая вещь в доме теперь обретала свое законное место, дополняя общую картину интерьера мазок за мазком. Единственное, на что по обоюдному согласию было наложено табу, это рабочий стол Валеры. Беспорядок на нем ревниво оберегался хозяином, а когда Настя однажды все же решилась покуситься на святая святых, между ними едва не вспыхнул первый скандал. Поэтому ей пришлось несколько умерить свой пыл и ограничиться вытиранием пыли с доступных поверхностей стола.

Надо было, конечно, сделать ремонт и приобрести кое-какую мебель — Настя все время подумывала об этом. Но денег у них едва хватало только на самое необходимое, и пока приходилось мириться с тем, что имелось.

Наконец, по-детски яркой палитрой на столе в розочках вспыхивали абрикосовое, клубничное, яблочное, грушевое — приворотное… И ложка превращалась в кисть, и яркая акварель разговора ложилась на тишину мазок за мазком.

Настя как-то сразу привыкла к такой жизни, окунулась в нее с головой. Ей уже казалось, что так будет продолжаться вечно, о будущем она не задумывалась. Большую часть времени проводила на кухне. Здесь было тепло и уютно. За стеной Валера корпел над диссертацией, на плите на одной конфорке варился борщ, на другой жарилась картошка с азу. А сама хозяйка, давясь от смеха, втолковывала по телефону какому-то непонятливому Славику, приставшему накануне к ней в супермаркете, которому она, чтобы поскорее отстал, дала номер телефона, что от сегодняшнего вечера и на ближайшие сто лет она будет занята.

18

С наступлением лета Валера брал у своего друга машину, и они уезжали за город, далеко, в глухую, полузаброшенную деревушку, за символическую плату снимали дом у какой-нибудь бабульки, где надолго могли остаться только вдвоем…

Ах, как ей было хорошо с Валерой. Ах, какое это было замечательное время. Они называли его — наш медовый месяц…

И как быстро, в одночасье, все это кончилось…

Наверное, ее истомившаяся в поисках спутника душа ошиблась, выбрав этого мужчину. Постоянное общение с ним будоражило сознание и ломало прошлые ценности, жизненные установки, что, рано или поздно, должно было пройти, надоесть. Однако Насте не пришлось естественным путем достигнуть предела.

Валера первый заговорил о супружестве. Настя приняла предложение спокойно, без эмоций, как должное. Хотя внутренне возликовала. Они решили, что никакой свадьбы не будет, просто распишутся, посидят с друзьями, а потом приедут к его родителям на Урал. Пусть это будет неожиданный, но приятный сюрприз.

Вдвоем ходили выбирать свадебное платье. Дурная примета. Об этом Настя узнала много позже, от одной старушки, — нельзя вместе с женихом покупать свадебное платье, иначе быть беде. Но тогда они об этом даже не задумывались, настолько были поглощены друг другом и предстоящими переменами в жизни.

Платье было куплено загодя и висело на дверце шкафа, а белые туфельки стояли рядышком, как зайчики. За несколько дней до регистрации брака Валера собрался ехать в Карелию, на соревнования по гребле в экстремальных условиях. Это было его единственным хобби, к которому Настя его сильно ревновала. Валера ее успокаивал: всего-то на одну неделю. Но они расставались впервые, и Насте этот срок показался бесконечным.

Валера уехал, даже не разрешил ей проводить его на вокзал, лишь крепко поцеловал на прощанье. А ровно три дня спустя в дверь их квартиры позвонили. Сердце у Насти екнуло, что-то недоброе почудилось ей в этом звонке.

На пороге стоял Коля, Валерин друг, тот самый, который подвозил их зимой, когда они с Валерой познакомились, и у кого потом одалживали машину для поездок за город. Отводя глаза, он сообщил, что Валера погиб. Что-то произошло с байдаркой на крутом спуске. Она перевернулась и пошла ко дну. Напарника Валеры удалось спасти благодаря вовремя сделанному искусственному дыханию. А Валеру отнесло ниже по течению, и, когда его нашли, было уже поздно…

Все последующее происходило для Насти как в тумане. Поначалу она даже толком не могла понять, что на самом деле случилось. И это конец прежней, такой безмятежной, налаженной собственными руками жизни. Она даже не смогла попрощаться с Валерой — тело его сразу отправили к родственникам, на Урал.

Настя туда не поехала. Не было денег на самолет, да она плохо представляла себе, как бы представилась его родне.

Кто знает, как повернулась бы ее дальнейшая жизнь, если бы Валера благополучно вернулся в их гнездышко, так любовно взлелеянное Настиными руками. Наверное, они бы поженились, строили планы на будущее, Валера продолжал бы ходить в магазин за картошкой, а она бы жарила ее да стирала ему рубашки и носки…

Теперь она осталась без любимого человека, жилья — без Валеры она была вынуждена съехать с квартиры — и совсем без средств к существованию. К тому же Настя являлась гражданкой другого государства, без вида на жительство, а в Москве это сулило большие неприятности. И денег не хватало даже на билет в родной город…

Впервые за долгое время она вспомнила о Катьке. Так получилось, что с того вечера, как они распрощались в машине возле подъезда Валериного дома, Настя больше не видела свою подругу. С Колей, Валериным другом, Катька после проведенной с ним ночи тоже больше не встречалась.

Однажды Настя приехала в общагу за своими вещами. В комнате она Катьку не застала. Никто не видел ее уже в течение двух дней и на самом объекте. Видно, загуляла опять с каким-нибудь очередным студентом. Начальник жилищной конторы, оформлявший Насте расчет, твердо пообещал, что уволит Катьку без выходного пособия, стоит той только попасться ему на глаза.

Настя вернулась в комнату, где оставила для Катьки на столе записку с номером телефона и просьбой сразу же ей позвонить. Но звонка от Катьки так и не последовало. Настя тогда решила, что подруга обиделась на нее и первая никогда не пойдет на примирение. Такой уж у нее характер. Потом Настя несколько раз, вспоминая о Катьке, порывалась ее навестить, да все откладывала. Время шло, и за хлопотами она постепенно начала Катьку забывать.

Теперь Настя опять приехала в общагу, но Катьки здесь давно и след простыл. На их месте сейчас работали новые люди, в жилищной конторе был другой начальник. По документам выходило, что Катька сама уволилась, а куда девалась потом — того никто не ведал. Где теперь ее бывшая верная подруга, с кем живет, в Москве или уехала к себе домой, Настя так никогда и не узнала.