– Да, – тихо прошептала Венера. – Но наш план заключался в том, чтобы помочь французским агентам выполнить их задание. А потом вдруг погиб Натаниель Лансфорд… – Она запнулась. – Я не могла бы хладнокровно убить лорда Торна или сэра Гавейна. Чуть ли не всю поездку я пыталась отговорить брата не применять силу. – Она повернулась к Диане: – Пожалуйста, вы должны спасти сэра Гавейна. Он в смертельной опасности.

Диана посмотрела на Йейтса:

– Джон, мы сделали здесь все, что смогли. Я хочу отправиться в Олуэн-Кастл.

– Согласен. – Он взглянул на Венеру: – Вы побудете здесь, мадам, пока мы не вернемся.

Венера горько улыбнулась:

– Конечно, сэр. Мне не остается ничего другого.


Спускаться вниз по обрыву было намного проще, чем двигаться по нему в сторону, потому что добраться до скрытого прохода Торн и Верра могли, лишь преодолев крошившуюся под руками скалу, которая к тому же торчала почти вертикально.

Дюйм за дюймом Торн отвоевывал путь, изо всех сил цепляясь за чахлые кустики папоротников и розмарина, с какой-то стати выросших здесь, выискивал трещины пошире, чтобы можно было просунуть ногу, и клял себя за то, что не догадался скинуть сапоги перед такой прогулкой. Кожаные подметки все время скользили. Слыша, как вполголоса ругается Верра, Торн понимал, что испанец вряд ли чувствует себя увереннее.

Когда они наконец очутились на узком выступе, Торн перевел дух и потер сведенные от натуги пальцы, прежде чем разгрести ими, как когтями, кучу камней, которые скрывали лаз в тайный ход.

Разбросав кучу, он обнаружил щель, в которой взрослый мужчина мог передвигаться только ползком. Кивнув Верре, Торн втиснулся в лаз первым.

Когда ползком он преодолел первую дюжину ярдов, свет померк и потом исчез совсем.

Так, наверное, чувствовал бы себя заживо похороненный в холодной темной могиле. Доверяясь только инстинктам, Торн полз в скале, ничего не видя перед собой.

В темноте их путешествие казалось бесконечным, минуты тянулись, как часы. Мышцы болели, колени и ладони были сбиты в кровь.

Торн прикинул, что они ползут по проходу примерно минут пятнадцать. Внезапно почувствовав дуновение воздуха на лице, он дернулся и пополз быстрее и тут же пожалел об этом. Со всего размаха он впечатался головой в стену. Это был тупик, боль прошила все тело.

– Провались ты!.. – не удержался Торн, сообразив, что они добрались до конца тайного хода.

За спиной тихонько захихикал Верра:

– Хорошо бы быть более изобретательным в ругательствах, милорд. Попробуйте вот так…

И последовал поток грязных ругательств на испанском.

Торн усмехнулся помимо воли и начал лихорадочно ощупывать стену в поисках выхода. В самом низу пальцы наткнулись на щель. Он понял, что перед ним плита, которой заложили вход. Торн надавил что было силы, и плита чуть-чуть сдвинулась.

Он надавил еще, щель стала шире. В нее Торн проскользнул ужом. Он знал, что должен очутиться в небольшом погребе.

Здесь было почти так же темно. Если память его не подводила, где-то в нескольких ярдах справа от входа должен был быть факел и кремень. Шаря в темноте руками, он нашел их и умудрился зажечь факел с двух попыток.

Яркое пламя сначала ослепило их. Потом они увидели, что находятся в небольшом помещении с низким неровным потолком, затерявшемся где-то в глубинах донжона. Торн знал это.

Верра уже стоял рядом и предлагал Торну руку. С его помощью Торн встал и, нагнувшись, двинулся из погреба. При свете факела дело пошло легче и быстрее. В дальнем конце они обнаружили маленькую деревянную дверь и потратили еще несколько драгоценных минут, чтобы найти углубление, в котором лежал ключ. Открыв дверцу, они попали в подвалы донжона. Здесь располагались огромные камеры с железными решетками, предназначенные для заключенных.

Преодолев узкую каменную лестницу, Торн и Верра оказались перед следующей дверью – большой и массивной. Торн отыскал ключ и распахнул ее. За ней находились склады и погреба главного корпуса. Быстро миновав их, проскочив еще одну лестницу, они остановились перед еще одной дверью. Дверь была не заперта, потому что вела прямиком на замковую кухню.

Вставив факел в кронштейн на стене, Торн вытащил из-за пояса пару пистолетов. Верра сделал то же самое. Потом Торн осторожно нажал на дверь.

Он не очень удивился, увидев кухню совершенно пустой. Все слуги, от поваров до мальчиков-чистильщиков котлов, должны были немедленно броситься на защиту замка. В огромном очаге кипел котел, говяжья нога обугливалась на вертеле. Все было брошено в спешке.

– Расходимся порознь, – прошептал Торн. – Это удвоит шансы найти сэра Гавейна.

– Si, – согласился Верра.

– Я первым поднимусь в главный холл, а затем – во двор. Ты осмотришь весь этот этаж, а потом тоже поднимайся наверх.

Верра кивнул в знак согласия и, не говоря ни слова, повернулся и исчез.

Когда Торн подобрался ближе к главному холлу, до него донеслась яростная перепалка. Замерев на месте, он вслушался. На сердце стало спокойнее. В одном из голосов он узнал знакомый низкий голос предводителя Общества. По крайней мере сэр Гавейн был все еще жив.

Торн на цыпочках прокрался вперед. Главный холл – центр активности в любом замке – имел несколько входов. Торн оказался у самого дальнего. Наконец, прошмыгнув в арочный проем двери и очутившись внутри, он замер в тени массивной колонны, чтобы решить, что предпринять.

Произошло то, о чем он молился там, проползая в скале. Защитники замка отбили атаку, и сейчас возникла короткая пауза в действиях. Однако Форрестер с тремя своими подручными захватил главный холл.

Торн увидел, как почти в середине зала высокий рыжеволосый мужчина стоял, направив пистолет на сэра Гавейна. Баронет прижимался спиной к стене, увешанной коллекцией оружия и гобеленами.

Он что-то очень выразительно говорил, явно пытаясь выиграть время. По тому, как агрессивно отвечал Форрестер, было видно, что разочарование и ярость достигают в нем критической точки.

Резко вздохнув, Торн выскочил из-за колонны и, кинувшись на Форрестера, заорал что-то, чтобы обратить на себя внимание.

Его неожиданное появление возымело нужный эффект. Форрестер инстинктивно среагировал на новую угрозу и наставил пистолет на Торна.

Сэр Гавейн резко повернулся и сдернул со стены щит. К тому времени, когда Форрестер, оценив ситуацию, вновь нацелился на баронета и спустил курок, тот уже прикрыл грудь щитом. Пуля только чиркнула по полированной стали, не принеся вреда.

Выругавшись, Форрестер рванул из-за пояса второй пистолет, однако сэр Гавейн с силой метнул в него щит, и противник пошатнулся. Пистолет грохнулся на каменный пол, а щит с лязгом и звоном покатился в сторону Торна.

Не растерявшись, Форрестер бросился к стене, схватился за рукоять широкого меча и без усилия поднял его.

Торн краем глаза отмечал все, что происходило вокруг. Внимания потребовали подручные Форрестера. Один из головорезов заступил дорогу Торну, но, получив пулю в плечо, скорчился от боли.

Второй выстрелил в Торна и чуть не попал. Пригнувшись, Торн кинулся на плотного коренастого матроса. Не останавливаясь, оба покатились по полу. Торн оказался сверху, но, к несчастью, выронил пистолет, который отскочил в сторону. Приподнявшись немного, он отвел руку назад и обрушил кулак на челюсть противника. Матрос отключился.

Жалея о потерянном времени, Торн поднялся и увидел, как Форрестер двинулся на баронета. Рыча от ярости, Форрестер занес меч над головой сэра Гавейна.

– Форрестер! – закричал Торн.

Резко крутанувшись в его сторону, Форрестер полностью сосредоточился на Торне, явно полагая, что молодой «хранитель» представляет большую опасность. Потрясая мечом, Форрестер кинулся на нового противника.

Безоружный Торн перекатился на бок и, ухватившись за подвернувшийся под руку щит, приподнялся на одном колене, прикрывая им голову. В это время Форрестер ударил мечом по полированной поверхности стали. Удар отозвался болью в руке, плечах и груди.

Форрестер усиливал натиск, молотя мечом в безумной злобе.

– Торн! – вдруг крикнул сэр Гавейн.

Сдернув со стены еще один меч, правда, не такой широкий и тяжелый, он перекинул его Торну. Тот ловко схватил его за рукоять и вскочил на ноги.

– Сдавайся, Форрестер! – выкрикнул он, – Иначе ляжешь здесь.

– Ни за что! Сначала насажу на вертел твое сердце. Как я сделал с проклятым Лансфордом. А потом прибью Олуэна – это сучье отродье.

Гнев всколыхнул Торна, стоило ему услышать имя Натаниеля.

Откинув щит в сторону, Торн приготовился к сражению. Не теряя времени, Форрестер сделал выпад. Мечи со звоном скрестились.

С самого начала схватки Торн понял, что его противник – искусный боец. Без сомнения, он годами оттачивал свое мастерство, вкладывая в него всю жажду мщения. Вдобавок у него было преимущество. Меч Форрестера был заметно тяжелее.

Но Торн был полон решимости. Он крепко стоял в позиции, парировал мощные удары, отражая атаку.

Внезапно изменив тактику, Форрестер сделал ложный выпад, нанеся удар, который чуть не пробил оборону Торна. Если бы в последнее мгновение он не парировал удар, Форрестер проткнул бы его.

Отскочив, они оба кружили вокруг друг друга. С горящими глазами Форрестер снова бросился в атаку, размахивая мечом.

Мечи снова скрестились, высекая искры.

Торн и Форрестер бились, казалось, целую вечность, и ни один не мог добиться перевеса. Через шесть или семь минут рука, в которой Торн держал меч, заныла от боли, до он был готов поклясться, что Форрестер тоже начал уставать.

Вскоре Форрестер оступился.

Торн усилил давление и, удерживая меч двумя руками, нанес сразу несколько ударов, от которых Форрестер потерял равновесие и рухнул на землю.

Перевернувшись на спину, он увидел стоящего над ним Торна, который приставил меч к его горлу.