В числе первых появился Джон Йейтс. И он первым сказал Диане комплимент по поводу ее платья-слипа, атласного, цвета неяркого золота, с накидкой из золотой сетки.

Сразу после этого объявили о появлении Торна. Он был беззаботен, элегантен и вызывающе красив в вечернем костюме – черном коротком сюртуке с жилетом, расшитым серебром, и в коротких штанах до колен из белого атласа.

Девственная белизна галстука и рубашки резко контрастировала с сильным, загорелым лицом, и это заставило тревожно забиться сердце Дианы.

Наверное, она произвела на него такое же впечатление, потому что он замер, увидев ее, и его глаза загорелись желанием.

– Я вижу, что наша талантливая портниха показала вас с самой лучшей стороны, но это платье скорее всего назовут рискованным, – заметил он, упираясь взглядом в глубокое, по моде, декольте. – Такой откровенный вырез заставит любого мужчину споткнуться о свою отпавшую челюсть. – Наклонившись, он поднес ее пальцы к губам и тихо добавил: – А потом он запутается в платье, когда будет стаскивать его, чтобы посмотреть, что вы там прячете под ним.

Диана почувствовала, что заливается румянцем. Но ей нравилось выглядеть так. И она будет рада снова надеть какое-нибудь ошеломляющее платье и в следующий раз, когда придется предстать перед светом.

Еще ей страшно хотелось перекинуться с Торном парой слов наедине. Она прошептала, что у нее есть кое-какая информация о мадам Венере, чем тут же заинтересовала Торна.

Радоваться пришлось недолго. За минуту перед тем, как отправиться в столовую, леди Хеннесси отвела Диану в сторону, с беспокойством и немного виновато глядя на нее.

– Дорогая, мне нужно покаяться, – извиняясь, проговорила пожилая дама. – Я пригласила на бал лорда Окленда.

Лицо у Дианы застыло, как маска. Френсис, барон Окленд, был тем самым дворянином, в которого Диана влюбилась много лет назад. Титулованный художник, который поманил и бросил, не получив доступа к ее наследству.

В растерянности она едва понимала, что бормотала леди Хеннесси.

– Мать его жены была моей подругой. Лорд и леди Окленд только что вернулись в город, и было бы странно, если бы я, пригласив пол-Лондона, не пригласила бы их… Мне не хотелось тебе говорить об этом, Диана, тем более что они не собирались присутствовать. Но сегодня утром я получила согласие от леди Окленд. И может, это и к лучшему. Все увидят вас в одной компании. Пусть знают, что тот скандал в прошлом. – Леди Хеннесси поморщилась. – Господи, что я несу. Я боялась расстроить тебя, но нужно, чтобы ты была готова, когда увидишь его.

Из последних сил Диана выдавила улыбку. Она уже была готова.

– Вы правильно сделали, что предупредили меня, Джудит. И то, что пригласили их, тоже правильно. Все равно я где-нибудь столкнулась бы с ним. Так что лучше покончить с этим сейчас и на людях.

Однако Диана не верила в свою вновь обретенную смелость. Потому что знала: как только они встретятся с Френсисом лицом к лицу, опять нахлынет боль воспоминаний, которые она старалась похоронить в прошлом.

В течение всего ужина Диана ела, не чувствуя вкуса. Она заметила, с каким удивлением смотрел на нее Торн. Видела, как он удивленно поднял брови, когда назад отправилась ее тарелка с практически не тронутым рыбным блюдом.

Понимая, что выглядит убитой, Диана изо всех сил попыталась собраться и, пока не закончился ужин, притвориться, что все в порядке, поддерживая вежливую беседу со знаменитым отцом Торна, сидевшим слева от нее.

К десяти часам нервы были напряжены до предела. Вместе с леди Хеннесси, Сесили, Эми и Торном она приветствовала шеренгу гостей прямо в дверях бального зала. Судя по прибывающей толпе, бал обещал стать самым многолюдным за весь сезон. И если так, это будет триумф Эми, Сесили и ее тоже.

Стоя по правую руку от Дианы, Эми, казалось, прекрасно понимала важность сегодняшнего вечера и держала себя соответствующим образом. Это не относилось к Джону Йейтсу, с которым она, по-видимому, снова была на ножах. Эми почему-то не позволила ему расписаться на своей карточке для танцев.

– То, что вы на одной ноге, здесь ни при чем, – громким шепотом заявила она. – Все из-за того, что вы грубый и властный. – Отвернувшись от покрасневшего и готового взорваться Йейтса, она с сияющей улыбкой встретила очередного гостя.

Стоя слева от Дианы, Торн выглядел по-хозяйски, когда представлял ее своим бесчисленным знакомым. Но только один эпизод отвлек ее внимание от собственных мыслей. Это когда через шеренгу гостей пробилась молоденькая дебютантка в сопровождении своей матери.

– Миссис Марлинг и мисс Эмма Марлинг, – сухо произнес Торн, представляя их.

Глянув на Диану, девушка сверкнула глазами и чуть ли не фыркнула в сторону Торна. Ее несдержанность была настолько очевидной, что ему потребовалось все самообладание, чтобы сдержаться. Когда Марлинги прошествовали дальше, Диана вопросительно глянула на него.

– Мне казалось, я рассказывал вам, – огорченно прошептал он, – как молодая особа, которая увидела меня голым, заявила, что я скомпрометировал ее. Той мерзавкой была мисс Марлинг. Чтобы заставить жениться на себе, она пробралась ко мне в спальню, пока я спал, и предварительно договорилась с матерью, чтобы та нас застукала. Я тем не менее отказался поступить благородно и не стал спасать репутацию девчонки.

Диана с удивлением смотрела на Торна.

– Поразительно, что при таком скандальном поведении она выезжает и ее принимают в приличном обществе.

– К грешкам этой девчушки относятся более терпимо, чем к другим, потому что ее отец дружит с семьей принца. Кстати, самого Марлинга сегодня ожидают вместе с его королевским высочеством. А что касается миссис Марлинг, то ей хватило ума замять проделку дочки, когда им не удалось подцепить меня на крючок.

Диана знала, что леди Хеннесси рассчитывает на визит принца-регента, потому что он должен стать главной драгоценностью в короне бала в честь Сесили и Эми. Но не догадывалась о ловушке для Торна, которой он избежал.

Диану развлекла бы встреча с бывшим воздыхателем, если бы не легкая тошнота, подкатывавшая к горлу.

Но даже несмотря на нее, она ждала появления лорда Окленда. И все равно ее легко встряхнуло, когда наконец он появился в чреде гостей в сопровождении жены. Толстая, заносчивая матрона – баронесса выглядела как бочонок рядом с высоким, тщательно причесанным джентльменом, которого когда-то боготворила Диана.

Френсис почти не изменился, не изменились прекрасные мечтательные глаза. И глядя на него, на какой-то миг Диана вновь ощутила, как защемило сердце. На мгновение она снова стала девочкой с теми желаниями, той нежностью, той любовью.

Единственное, что могла сделать Диана, – не таращиться на него, пока он торжественно жал ей руку и пристально вглядывался в глубину ее глаз.

Но память накинулась безжалостно. И снова Диана ощутила стыд от того, как увлеклась и была брошена, стыд от скандала, который разразился после всего случившегося. Ощутила боль отверженности, опустошающего одиночества.

Видя, как леди Окленд ревниво улыбается, поджав губы, Диана откинула прочь все, что накопилось внутри, и как-то исхитрилась вежливо поприветствовать их. Затем представила лорда и леди Окленд своему нареченному.

Она заметила, что Торн сразу же определил, кто стоит перед ним, и холодно поздоровался с бароном и баронессой.

Как только они отошли, Торн мрачно прошептал Диане на ухо:

– Так этот самый болван разбил ваше сердце? Вот почему вы так тихонько сидели весь вечер. Вот откуда складка между бровями.

Все еще немного не в себе, Диана удержалась от ответа.

К счастью, их внимание отвлекли другие гости. Вскоре поток закончился, и бал открыл первый танец – котильон.

Торн повел Диану, и сейчас был не самый удачный момент для разговора. На половине танца Диана вспомнила, что собиралась рассказать ему о Венере. Пришлось потерпеть еще полчаса, и только когда Торн закружил ее в вальсе, она смогла приступить к своему открытию.

Услышав название приюта, в котором выросла Венера, и о месте, где он находился, Торн пообещал сразу же проверить эту информацию. И было видно, как он сильно заинтересовался успехами Дианы.

Потом она стала наблюдать за Френсисом, вальсирующим с женой. Без всякой задней мысли она вдруг поймала себя на том, что пристально разглядывает бывшего поклонника и спрашивает себя, с какой стати она так безоглядно влюбилась в него?

Конечно, умом она понимала все. Девочке он казался умопомрачительно красивым, притягивала его артистическая натура. Вдобавок из-за неопытности ей было трудно распознать, насколько он ограничен.

Но только сейчас ей стало понятно, какие глубинные силы вели ее тогда, насколько ранимой была она в тот момент, насколько нуждалась в тепле.

Большую часть жизни она оставалась сиротой. Несмотря на то что рядом была любящая семья – тетка, дядя, двоюродный брат с сестрой, Диана все равно испытывала одиночество. Френсис каким-то образом сумел заполнить эту пустоту, откликнулся на желание любить.

Стряхнув печаль, Диана глубоко вздохнула.

Бессознательно она продолжала следить взглядом за Френсисом, пока Торн не положил ей руку на талию.

– Лучше бы вы обратили внимание на меня, – холодно посоветовал он, делая разворот.

Подняв глаза, Диана увидела, как его рот превратился в узкую полоску.

Смутившись, она хотела только одного, чтобы танец скорее закончился. Торн искусно вальсировал, но людскую тесноту, тепло, плывущее от множества свечей, стало трудно переносить.

Вероятно, Торн заметил, что ей становится дурно, поэтому, ни слова не говоря, направил ее к открытым французским дверям и вывел на террасу.

Поздний апрельский вечер был полон прохлады. Свет китайских фонариков заливал цветники внизу.

– Вам явно нужно прийти в себя. – сказал Торн.

Диана подошла к каменной балюстраде и стала смотреть в сад.