Венера поступила умно, устроив свой клуб на Комптон-стрит, недалеко от Мейфэра. Богатым клиентам было удобно добираться сюда, и рядом располагался район театров, где она набирала своих девиц.

Клуб предназначался для элиты, и каждый вечер здесь не было отбоя от искателей приключений, которые играли по-крупному или смотрели представления, чтобы подстегнуть свою похоть. Если гости уставали от карт и откровенных сцен, можно было сделать реальными собственные фантазии. В ход шли групповой секс, алкоголь, опиум или какие-нибудь специальные приспособления – все, только чтобы подстегнуть возбуждение. Запрещены были только садистские игрища и секс с животными, в отличие от других борделей, где клиенты могли купить все, что угодно.

На противоположном конце комнаты Торн увидел Макки, который улыбался сидящей рядом с ним леди в маске. Обычно, чтобы быть неузнанными, клиентки появлялись у Венеры с закрытыми лицами. Чаще всего это были знатные дамы, которые вышли замуж по расчету, а мужья не обращали на них внимания, либо те, у кого мужья были чересчур старыми, чтобы переживать из-за неверности жен. А иногда это были дамы в возрасте, которые выполнили свой главный долг – родили наследника, и теперь были предоставлены самим себе.

Дождавшись, пока Торн обратит на него внимание, Макки легким кивком указал на миленькую полуобнаженную блондинку, которая стояла в нескольких ярдах у него за спиной.

Это, должно быть, Кити Уотен, одна из filles de joie[1] Венеры со стажем, предположил Торн, узнав ее по описанию Макки. Кити была симпатичной, небольшого роста, с аппетитными тугими грудями, по форме напоминающими дыни.

Макки утверждал, что пока его отношения с девушкой недостаточно близки, чтобы поинтересоваться у нее прошлым хозяйки, но их дружба крепла день ото дня. И Кити наверняка знала, стала ли Венера любовницей Натаниеля в последние недели перед его смертью. А пока Торн собирался обстоятельно поговорить со своим источником.

Вновь усевшись за игровой стол рядом с Лоренсом Карстером, он приготовился к долгой ночи – не встанет из-за стола до тех пор, пока Карстер не расскажет все, что знал о связи Натаниеля с Венерой и чем занимался его товарищ незадолго до своей гибели.

* * *

На следующее утро президент Британской академии изящных искусств сэр Джордж Эндерли был явно огорошен, когда увидел Торна, сопровождавшего Диану на собеседование. Но быстро нашелся и выразил удовлетворение, без сомнения, потому, что видел в Торне потенциального спонсора.

К собеседованию сюда заранее доставили несколько лучших портретов и пейзажей Дианы, которые сейчас были выставлены в приемной президента. Торн без труда узнал ее работы. Одна из них была тем самым видом на море, который она начала писать на обрыве. Во всех картинах было столько удивительного света, столько выразительности, и убедительной, и свежей.

Нужно было воспользоваться шансом и разглядеть их подробнее. Поэтому, когда Диана отправилась на собеседование, Торн в ожидании ходил и рассматривал работы, представленные на конкурс:

На его в общем-то любительский взгляд ее профессиональный уровень был намного выше многих художников, чьи имена он знал.

Когда собеседование закончилось и сэр Джордж с Дианой присоединились к нему, Торн воспользовался возможностью высказать свое мнение:

– Мне кажется, сэр Джордж, вы поняли, как талантлива мисс Шеридан.

– Конечно, милорд. Но существует несколько моментов, которые принимаются во внимание, когда нужно кого-нибудь принять в академию.

– Главным образом – пол претендента. Я правильно вас понял?

– К сожалению, да. Нам нужно внимательно относиться к тому, что станут думать спонсоры, если женщины получат разрешение входить в наш круг. Мы существуем за счет частных пожертвований. Понимаете?

– Сейчас вы жестко конкурируете с Королевской академией, поддерживая художников-новаторов. Мне кажется, приняв женщину, вы получите преимущество, которым можно будет воспользоваться.

– Как именно, милорд?

– Только подумайте, какой отклик это вызовет. Талант мисс Шеридан станет приманкой для ваших выставок. Как я понимаю, вы функционируете так же, как и Королевская академия, и регулярно устраиваете выставки.

– Это и в самом деле так. И мы, и они организуем просмотры и учреждаем премии. А в наших классах преподают рисунок, письмо, скульптуру и… э-э… анатомию. Разумеется, эти занятия мисс Шеридан посещать не будет, милорд.

Несмотря на свои либеральные взгляды касательно художниц женского пола, Торн обрадовался, что Диана не станет рисовать других обнаженных мужчин. Он тепло улыбнулся сэру Джорджу:

– Мой отец герцог Редклифф был близким другом покойного сэра Джошуа. – Сам прекрасный портретист, сэр Джошуа Рейнольдс несколько лет возглавлял Королевскую академию искусств и, таким образом, был главным арбитром во всем, что касалось британской живописи. – Но даже мой отец возмущался тем, что жесткие каноны сэра Джошуа выхолащивают творчество.

– Печально, но это правда, лорд Торн.

– Я уверен, что под вашим руководством академия станет более открытой новым веяниям, чем ваши конкуренты, и что вы примете правильное решение насчет поступления мисс Шеридан.

Сэр Джордж распушил перья.

– Благодарю, милорд. Обещаю, мы рассмотрим вопрос о приеме мисс Шеридан так быстро, как сможем. – Он повернулся к Диане и пожал руку: – Надеюсь, что мы еще долго будем любоваться вашими картинами.

– Надеюсь, – откликнулась она, прежде чем покинуть академию вместе с Торном.

– Спасибо, что поехали со мной, – поблагодарила она, когда они с Торном уселись в экипаж. – Ваш интерес произвел впечатление на сэра Джорджа. А то, как вы поддержали меня, добавит им смелости по крайней мере серьезно отнестись к моей заявке.

– Ваши переживания стали более понятными, когда я услышал его уклончивые извинения и ни слова о вашем таланте.

Диана покусала нижнюю губу.

– Клянусь, я не позволяла себе слишком высоко залетать в мечтах, но все равно это было тяжело.

– В любой момент я могу стать спонсором и настоять, чтобы вас приняли. Если как следует подмазать нужную лапу, тогда вам наверняка не откажут.

Диана улыбнулась весело и с благодарностью:

– Тронута вашим предложением, Торн, но я предпочла бы поступить благодаря своим достоинствам, а не вашему содействию. Иначе это сведет на нет главный смысл моей учебы, если все они будут уверены, что только благодаря взятке я смогла пройти в академию.

– Что ж, отлично, – уступил Торн, криво усмехнувшись. – Все равно я подумаю над тем, чтобы спонсировать их, просто из чувства противоречия. Представляю, каково отцу будет узнать о том, что я поддерживаю его конкурентов.

Диана с любопытством посмотрела на Торна:

– Вы сами придумали эту историю о том, что отец давал советы сэру Джошуа Рейнольдсу по поводу художественных стандартов?

– Приукрасил самую малость.

Диана возмущенно покачала головой:

– Все-таки вы невозможны.

– Никогда и не пытался отрицать это, – беззаботно ответил Торн, хотя на душе было неспокойно.

Он продолжал переживать за Диану. Это будет настоящим позором, если ей не позволят совершенствовать свой необычный дар в академии. Но ее беспокойство абсолютно обоснованно. Если будут считать, что она поступила за деньги, это нанесет ей ущерб.

Тем не менее для себя Торн решил, что если Диане откажут, тогда он просто придумает свой способ, как обеспечить ей поступление.

Однако чтобы не беспокоить ее лишний раз, он решил поменять тему.

Когда они уже почти подъехали к дому тетки на Беркли-сквер, Диана неожиданно подняла голову. Выглянув в окно кареты, она резко, совершенно не по-женски выругалась.

– Глазам своим не верю!

– Что случилось?

Словно проверяя себя, она посмотрела на Торна:

– Это же Эми! С Реджинальдом Нили – тем самым охотником за приданым, я вам говорила. Она выходила из его двуколки!

Рванувшись, Диана дернула за сигнальный шнур, и карета стала замедлять ход.

– Он увез ее, чтобы увидеться с ней наедине. Какая наглость!

Торн остановил Диану:

– Минутку, дорогая. Что вы собираетесь делать?

– Запру ее в комнате и посажу на хлеб и воду, если сначала не задушу собственными руками.

Тут же открылось маленькое окошко кучера.

– Милорд? – обратился он. – Куда желаете?

– Езжай пока прямо, – приказал Торн.

– Да, милорд. – Окошко снова захлопнулось.

Когда Диана запротестовала, Торн покачал головой:

– Настраивать против себя Эми не бог весть как умно, сначала подумайте о последствиях.

– О каких еще последствиях? – с вызовом спросила она.

– Я знаю, что вы хотите оградить Эми, но ее невозможно удержать, запрещая видеться с этим красавцем. Она только взбунтуется. Это абсолютно точно. Меня, например, всегда выводило из себя любое давление.

– Тогда что вы предлагаете? Я должна держать его подальше от нее, Торн, или она разрушит свою жизнь. – Голос Дианы пресекся коротким рыданием, и она закрыла лицо руками.

Торн ощутил, как сердце откликнулось на ее боль. Ему пришлось подавить в себе желание схватить ее в объятия и прижать к себе. Он прекрасно понимал, что сейчас происходило у нее в душе. Диана была готова сражаться за людей, которых она любила, а с Эми вела себя как львица со своим детенышем. Вдобавок ее прошлое делало ее в высшей степени чувствительной ко всему, что касалось охотников за приданым, до такой степени, что она переставала разумно мыслить.

– Не позволяйте себе так распускаться, – мягко посоветовал Торн. – Уверяю вас, Эми не пострадает. Я не допущу этого.

– Нужно остановить этого прилипалу!

– Так я и сделаю. А вот превращаться в фонтан слез совсем не обязательно.

Выпрямившись, Диана свирепо глянула на Торна. Однако через секунду откинулась на спинку сиденья и вытерла глаза.