– Разумеется! Но ты опоздала. Папу похоронили вчера.

– Знаю, но я приехала, чтобы повидаться именно с тобой. А кто еще есть в доме?

Пандия с усилием закрыла дверь, которую распахнул порыв ветра, и заметила, как щегольской экипаж, запряженный двумя лошадьми, с кучером и лакеем на передке, отъехал от дома.

– Только Нэнни. А куда направился твой экипаж? – спросила с беспокойством Пандия, испугавшись, что Селена останется в доме на ночь, а у них нет ни достаточных удобств, ни подходящих для нее кушаний.

– Я велела слугам ехать в гостиницу, там они смогут отдохнуть! Надеюсь, гостиница еще существует?

– «Якорь»? Конечно.

Облегченно вздохнув при мысли, что им с Нэнни не придется кормить еще и двух мужчин, Пандия поспешно проговорила:

– Проходи в кабинет, там тепло, а я скажу Нэнни о твоем приезде. Наверное, ланч уже готов.

– Да, я, пожалуй, смогу кое-что проглотить. Забыла совсем, как далеко от Лондона мы живем. Я несколько часов сюда добиралась!

Она говорила так, словно именно Пандия виновата во всех этих неудобствах. Явно не ожидая от сестры ответа, Селена деловито направилась в кабинет, а Пандия побежала на кухню.

– Нэнни, Нэнни! – вскричала она. – Селена вернулась! Только что приехала!

Нэнни сначала решила, что ослышалась. Когда Пандия повторила свои слова, служанка проворчала в ответ:

– Ну, если она приехала на похороны, то явилась слишком поздно!

– Я ей сказала то же самое, но, похоже, ее это не сильно удивило… Нэнни! Она сильно проголодалась, надо подать еду в столовую.

Пандия заметила, как у Нэнни изменилось выражение лица. Когда отец заболел и перестал выходить из спальни, Пандия и Нэнни стали вместе обедать в кухне, но вот Селене трапеза со служанкой могла бы прийтись не по вкусу.

– Я сама накрою на стол, – поспешила сказать Пандия. – Поставь все на поднос, я отнесу его в столовую.

Нэнни поджала губы и, ничего не ответив, поспешила в столовую. Это была небольшая комната, но матери удалось в свое время сделать ее очень привлекательной. Занавески были здесь пусть и не роскошные, но ткань, даже поблекнув от времени, сохранила очень красивый рубиновый оттенок под стать обивке стульев, и все это производило очень приятное впечатление, тем более что при жизни матери на столе всегда красовалась ваза с живыми цветами. Пандия быстро отыскала чистую белую скатерть, расстелила ее, разложила ножи, вилки и ложки, расставила стаканы, а серебряный кувшин, которым мать очень дорожила, поставила в центре стола. Хотя в это время года цветы было не достать, Пандии показалось, что это хорошая идея. Пусть кувшин напоминает сестрам о тех временах, когда они обедали за этим столом всей семьей.

Стол был накрыт на двоих. Заглянув на кухню, Пандия увидела, что Нэнни режет на порции жареного кролика, от которого исходит замечательный аромат. Взволнованная Пандия поспешила в кабинет.

– Селена, ланч подадут через две минуты. Не хочешь ли снять шляпку и вымыть руки?

– Полагаю, я могу и расположиться поудобнее, – ответила Селена и села в отцовское кресло, протянув руки к огню. Когда Селена сняла шляпку, Пандия восхитилась, насколько прекрасна ее сестра. Однако не могла не отметить Пандия, теперь они уже не так сильно похожи, как раньше. Но почему? Пандия долго рассматривала близняшку… А потом поняла, что изменилось не лицо Селены, а ее прическа. Правда, и ресницы у нее потемнели, и губы стали ярче. Так девушки и застыли: Пандия разглядывала Селену, а Селена внимательно смотрела на Пандию.

– Мы все еще очень похожи, – констатировала Селена и как будто очень этому обрадовалась. Пандии понравилась реакция сестры. Неужели Селена по ней скучала?

– А мне показалось на миг, что ты изменилась, но ты просто иначе стала укладывать волосы. Бесспорно, ты настоящая красавица!

– Я знала, что ты будешь мною восхищаться. Понимаешь, Пандия, в моем положении я просто обязана выглядеть шикарно и, конечно, всегда быть роскошно одетой.

– В твоем положении? – удивилась Пандия.

– Я вышла замуж! Разве ты об этом не знала?

– Нет, конечно же нет! Каким это образом я могла об этом узнать?

– Да, забыла, – рассмеялась Селена, – что папа никогда не читал газет, и, наверное, в этой забытой богом дыре ты не узнала бы даже о светопреставлении!

– Мне хотелось бы первой узнать, что ты вышла замуж. Ты могла бы написать мне об этом!

Селена ничего не ответила. Она лишь поморщилась и резко поднялась с кресла, явив во всей красе платье из голубого шелка, которого до этого не было видно под отделанным мехом пальто. Талия у нее была очень узкая, а лиф так облегал грудь, что хоть и придавал образу элегантность, все же, как показалось Пандии, был слишком откровенен. Селена направилась к двери:

– Полагаю, в доме нет спиртного?

– Наверное, у нас осталась бутылка белого вина. Помнишь, которое нравилось папе?

– Ну так открой ее! Мне необходимо принять что-то согревающее после такого длительного путешествия.

– Жаль, я не знала о твоем приезде, – заметила Пандия. – Мы бы все для тебя приготовили. Хорошо, что Нэнни пожарила для ланча кролика. Как ты наверняка помнишь, кроликов она всегда готовила превосходно.

Селена рассмеялась:

– Да разве я могла об этом позабыть! Я только и помню, что этих бесконечных кроликов, ведь они стоили так дешево.

Пандия молча направилась в столовую, чтобы достать из буфета бутылку вина. Врач считал, что красное вино отцу полезно и он должен выпивать по стакану перед ланчем и обедом. В одной из бутылок осталось еще немного вина, но Пандия не рискнула выставлять ее на стол. По счастью, нашлась еще одна бутылка, неоткрытая. Девушка наполнила для сестры стакан и протянула его Селене, которая пригубила вино с таким видом, словно это не иначе как отрава.

– Нет, вино не такое уж скверное, как я опасалась. У папы был довольно хороший вкус по части вин.

– Каким образом тебе это стало известно? – удивилась Пандия. Селене не было и шестнадцати, когда она сбежала из дома!

– Иногда я пробовала вино из бутылок в столовой, просто чтобы узнать вкус спиртного, и тогда уже понимала, что папа, как иностранец, предпочитает хорошее вино тем противным напиткам, которые в чести у англичан.

– Странно, что ты назвала папу иностранцем, – возразила Пандия, – я никогда его таковым не считала.

– Ну конечно он был иностранцем! Простой учитель-венгр. Черт, я до сих пор и вообразить не могу, как это мама могла совершить такой безумный шаг, убежать с ним из родного дома!

Пандия все это уже слышала и поэтому нисколько не удивилась. Но Селена настойчиво продолжала:

– Если бы ты могла видеть дом, где жил дедушка! Он такой большой и величественный! Мой теперешний особняк похож на него, только он еще громаднее!

– А может, ты назовешь свою новую фамилию? За кем же ты замужем? – едва слышно осведомилась Пандия.

– Мой муж – граф Линборн. – В голосе ее послышалась нотка самодовольства и даже некоего хвастовства: – Я теперь графиня и все время это чувствую, и горжусь этим. Ты только подумай! Теперь у меня, наконец, такое положение в обществе, о котором я всегда мечтала, которого жаждала всей душой! У меня множество платьев, и карет, и породистых верховых лошадей! И я бываю на стольких балах, что, знаешь, они уже начинают мне надоедать!

Она хвасталась как ребенок, который хочет произвести оглушительное впечатление на сверстников, но Пандия оставалась к этому равнодушна. Она лишь тихо проговорила:

– Я так рада за тебя, Селена. Помню, папа однажды сказал, что если мы очень чего-то желаем и хотим этого достичь, то желание обязательно сбудется.

– Жаль, папа не пожелал, чтобы у нас было много денег! – резко возразила Селена. – Тогда и мама бы не так рано умерла от сквозняков в этом холодном доме! Они бы оба были живы, будь у нас больше средств на хорошую еду!

– Но это же неправда, Селена! – вскрикнула Пандия. – Да, нельзя иметь все, чего хочется, с этим не поспоришь, но еды у нас всегда было достаточно, хотя и надо было соблюдать экономию! Однако, в сущности, мы имели все, что хотели.

– Ты – может быть, – саркастически заявила Селена, – но я ненавидела этот образ жизни. Меня всегда возмущало, что нам приходится беречь каждый пенс и довольствоваться вещами второго, а то и третьего сорта!

– Зато теперь у тебя есть все, чего бы ты ни пожелала, – поспешно заметила Пандия, которой невыносимо было слышать такие жестокие речи.

– Да, теперь – все! – подтвердила Селена.

– А ты давно замужем?

– Уже второй год. Я стала женой графа, когда мне было семнадцать лет и восемь месяцев. Граф влюбился в меня с первого взгляда!

– А какой он? Высокий, красивый?

– Он старше меня, – немного помолчав, ответила Селена, – и я, конечно, восхищаюсь им и уважаю его. Хотя это его второй брак, у графа еще нет наследника.

– Так у тебя скоро будет ребенок?

– Еще нет, слава небесам, – покачала головой Селена. – Я хочу сначала как следует насладиться своим беззаботным положением. Я заслужила это после стольких лет пребывания в нашей бедной лачуге.

Пандия взяла себя в руки, не став злиться из-за такого уничижительного сравнения. Решив сменить тему, она поинтересовалась:

– А как повели себя дедушка и бабушка, когда ты к ним явилась? Мне всегда очень хотелось об этом узнать!

– Они отнеслись ко мне по-доброму. Я сказала, что мама умерла и обо мне никто не заботится, и они приняли меня как младшую дочь… Мои дядюшки – самый старший из них унаследовал титул лорда Грэнсдена – очень приятные люди, хотя их жены приняли меня весьма грубо. Это все из-за моей красоты.

– И я понимаю причину их неудовольствия!

– По мере того как я взрослела, они становились все ревнивее, поэтому очень обрадовались, когда я вышла замуж. Хотя, конечно, и злились, что я заняла в обществе такое блестящее положение!

Селена опять хвасталась, но Пандия, с аппетитом поглощая кролика, которого Нэнни зажарила как всегда превосходно, вдруг ясно поняла, что за всей этой бравадой скрывается некая, еще неведомая цель. Сестра-близнец что-то задумала?