— Нет, этого не может быть! — прошептала она.

В их взаимном чувстве не было ни тени грязи, лжи, корысти. Алида была уверена в этом, будто он сам ей сказал. Их притягивала друг к другу какая-то магия, неописуемая и настолько прекрасная, что казалась частью божественного промысла.

«Как только Мэри выйдет замуж, — вспомнила Алида, — меня отошлют домой, и я больше никогда ею не увижу». Она испытывала почти физическую муку при мысли о неизбежном расставании. Ей придется вернуться к серой, полной обид и страданий жизни в замке, а Мэри будет носить имя князя и, вероятно, станет матерью его детей.

Слезы подступили к ее глазам и потекли по щекам.

Ночь медленно подходила к концу, а она все еще пристально вглядывалась в темноту, снова и снова переживая тот момент, когда князь сжал ее в своих объятиях и поцеловал.

Новый день принесет только новое чувство безнадежности. С рассветом Алида встала и оделась. Она знала, хотя и не хотела признаться даже себе, что надеется хоть изредка видеть князя, а может быть, и говорить с ним.

Алида направилась в гардеробную за своим серым платьем с белым воротничком и манжетами. Открыв гардероб, она увидела платье, которое было на ней вчера вечером, — прекрасное платье из белого тюля со сверкающим кружевным воротником и нежными цветами. К ее изумлению, орхидеи не потемнели и не завяли, как она ожидала, а сохранили свою свежесть. Она смотрела на их звездообразные лепестки, и сам факт, что они все еще такие живые и прелестные, вселил в нее надежду.

«Но это же глупо! — сказала она себе. — Я должна смотреть правде в глаза. Князь станет мужем Мэри, а я, хоть и люблю его всем сердцем, никогда не смогу сказать ему об этом».

Она не сомневалась, что вчера вечером он намеренно держался подальше от нее. В оружейной же все произошло случайно: просто, увидев, как она танцует одна, он, повинуясь порыву, присоединился к ней. Может быть, и поцеловал он ее тоже импульсивно?

И все же она была уверена: то, что их соединяет, сильнее их.

Стоило ей закрыть глаза, и она уже видела его голову, широкие плечи, освещенные лунным светом, льющимся из окна, снова чувствовала, как теряет дар речи и не может дышать от волнения!

— Я люблю его, — произнесла она вслух.

Наклонившись, девушка нежно поцеловала лепестки одной из орхидей, которые он сорвал для нее. Затем она решительно приказала себе выбросить из головы бесплодные мечты, которые никогда не станут реальностью. Она закрыла дверь гардеробной и надела свое строгое серое хлопчатое платье с пуританским воротничком и манжетами.

Было еще рано. Мэри, конечно, спала. Алида бесшумно пробралась в гостиную в надежде найти книгу и почитать, пока не проснутся все остальные.

Не забыла она и о маленькой атласной сумочке великой княгини, положив ее на дно ящика для белья, где, как она полагала, ее никто не найдет. Мэри прислуживала Марта, а Алиде — розовощекая деревенская девушка, которой, вероятно, не хватит ума за кем-то шпионить. Во всяком случае, Алида не придавала особого значения слухам о всесильном Третьем отделении и строгом надзоре тайной канцелярии. Здесь, во дворце, казалось просто невозможным думать об этом. Что бы она ни слышала от господина Таченского, теперь Алида была почти уверена, что многие из этих рассказов не более чем страшные сказки, которыми русские нарочно пугают себя.

В гостиной девушка нашла интересную книгу и, удобно усевшись около теплой изразцовой печи, принялась за чтение. Однако очень скоро она поймала себя на том, что не прочла ни слова. Ночные воспоминания не давали ей покоя.

Дверь в гостиной открылась, и Алида подумала, что это пришла служанка, чтобы прибрать в комнате, или, как это часто бывало, истопник принес дрова.

Повернувшись, она увидела в дверях жестикулирующего лакея. Алида уже привыкла, что многие русские слуги, не зная ни одного иностранного слова, прекрасно изъясняются при помощи мимики. Она тоже научилась выражать свои желания жестами, и слуги, как правило, прекрасно понимали ее. Сейчас лакей в красной униформе подзывал ее приглашающим жестом руки в перчатке. Алида встала и подошла к нему.

— Кам, — тихо позвал он на ломаном английском. — Кам!

Удивленная, Алида последовала за ним, и тот повел ее по коридору.

Алида решила, что, должно быть, великая княгиня послала за ней, чтобы узнать об атласной сумочке, но тотчас же вспомнила: в такой ранний час княгиня наверняка еще спит.

Между тем лакей вел ее наверх по главной лестнице, а потом, вместо того чтобы повернуть к апартаментам великой княгини, опять спустился вниз. Алида, недоумевая, почти бежала за ним, пока, войдя в переднюю, не увидела, к своему удивлению, графа Ивана. В мундире он выглядел ослепительно, и по его взгляду было ясно, что тот с нетерпением ждет девушку.

В голове Алиды мелькнуло: граф хочет через нее передать Мэри что-то важное. Но когда она подошла к нему, он решительно произнес:

— Я хочу, чтобы вы поехали со мной.

— Куда? — осведомилась Алида.

— Это вы узнаете позже! Надеюсь, нет необходимости говорить вам, как это важно, иначе я не побеспокоил бы вас в столь ранний час.

— Объясните же… — начала было Алида, но увидела, как граф Иван, щелкнув пальцами, приказал слугам что-то, и они быстро принесли отороченные мехом боты, капор и меховую накидку.

— Это не мое, — запротестовала Алида.

— В прихожей всегда есть одежда для тех, кому она нужна, — небрежно заметил граф. С этими словами он надел огромную меховую шубу и нахлобучил на свою темную голову меховую шапку.

— Куда мы? — снова спросила Алида, задыхаясь от спешки и волнения.

Ничего не ответив, граф повел девушку ко входу, потом вниз по ступеням крыльца, у которого их уже ждали весьма впечатляющие сани с гербом Бенкендорфов, запряженные четверкой черных коней. Алида уже успела заметить, что все высокопоставленные особы в Петербурге имели свои экипажи, ландо, кареты и сани. В санях графа Ивана были раскинуты медвежьи ковры, а сами сани отделаны богаче, чем у великой княгини. На козлах сидели два кучера. Как только лакеи укрыли ездоков коврами, сани быстро тронулись в путь.

— Куда вы меня везете? — снова спросила Алида со страхом в голосе.

Ей показалось, что граф Иван пребывал в дурном настроении, лицо его в свете раннего утра выглядело старше, чем обычно.

— Вам все объяснят на месте, — пресек он дальнейшие расспросы.

Алида поняла, что сколько бы вопросов она ни задавала, ни на один ей не ответят, да и крепкий утренний морозец не располагал к беседе.

Ночью опять шел сильный снег, и сейчас город был совершенно белым, только купола да шпили сверкали сквозь иней.

Ехали они недолго по широкой улице, по которой Алида проезжала уже не раз, и остановились у большого здания с огромными колоннами и широкой лестницей. В карауле у входа стояли солдаты, и Алида решила, что ее привезли в какой-то дворец.

Подоспевшие слуги помогли ей выйти из саней, и они с графом поднялись по лестнице, вошли в огромную дверь и оказались в мраморном холле.

Лакеи сняли с них шубы. Пока Алида раздевалась, граф уже прошел вперед, и, догнав его, она молча последовала рядом с ним по голому широкому коридору. Звук их шагов отдавался эхом под сводами высокого потолка, и Алида в своем сереньком платье чувствовала себя маленькой и беззащитной.

Она всегда тонко чувствовала запахи. Здесь, в помещении, было очень жарко и воздух был пропитан кислым и влажным духом.

Вдруг она поняла — это был запах страха!

Они шли уже долго, и Алида снова обратилась к графу Ивану:

— Я настаиваю, чтобы вы сказали, куда меня ведете. Вероятно, мне не следовало ехать с вами без разрешения великой княгини.

— Вам незачем спрашивать ее разрешения! — отрезал граф.

— Я ее гостья, — возразила Алида.

Граф промолчал, и девушка спросила:

— Что это за дом?

— Это канцелярия его величества.

Алида застыла на месте. Граф прошел несколько шагов, но, увидев, что девушка остановилась, вернулся.

— Идемте же! — почти грубо приказал он и, как-то странно посмотрев на нее, добавил: — Ничего существенного! Просто кое-кто хочет видеть вас.

— Кто-то из Третьего отделения?

— Что вы о нем знаете?

— Зачем вы… привезли меня… сюда? — дрожащим голосом спросила Алида.

— Вам все объяснят. Генерал Дубельт ждет!

Алида затаила дыхание. Невероятно, но ее сюда привезли для допроса!

Ей не верилось, что с британской подданной может такое случиться, но этот приезд тайком мог означать только одно. Медленно следуя за графом, девушка уговаривала себя, что ей нечего бояться. В душе она понимала, что речь пойдет о господине Таченском. Тайная полиция могла видеть ее на пристани, но, что бы ни случилось, она не должна выдавать князя. Граф Иван ненавидел его, об этом ей сказала Мэри. Алида не сомневалась, что граф с удовольствием доставит неприятности человеку, выступающему за освобождение крепостных.

Переведя дух, Алида решила сохранять спокойствие. Но, помимо ее воли, на память ей приходили рассказы отца о допросах людей, о жестоком обращении с подданными других стран, о пытках секретных агентов с целью узнать имена сообщников.

«Надо быть очень вежливой, — увещевала себя Алида. — Я должна отвечать на вопросы и говорить правду… там, где это возможно».

Откуда-то из прошлого до нее донесся голос отца:

— Искусство маскировки, как и искусство дипломатии, заключается в том, чтобы говорить правду, когда можно, а если приходится лгать, то лгать умеючи!

Говоря так, он засмеялся, и Алида поняла его шутку. Однако сейчас она восприняла эти слова как напутствие.