Подойдя к крыльцу, она замедлила шаг. Крыльцо выходило прямо на тротуар, никакого наружного дворика не было. Узкая, усаженная деревьями улица смотрелась по-европейски живописно, и Джулиана подумала, что тете Вилли здесь понравилось бы. Сегодня за завтраком старушка вспылила из-за того, что племянница пользуется немецкой кофеваркой, и Джулиане пришлось прочесть ей лекцию о западногерманской демократии, об ошибочности тезиса коллективной вины, рассказать о множестве чудесных немцев, которых она встречала за свою жизнь. Но тетя Вилли только проворчала: «Что ты знаешь о жизни?»

Действительно, что? Она не нашлась что ответить.

Она уже ступила на крыльцо, но тут, откуда-то сзади возникли двое парней. Она замерла, а затем повернулась лихорадочно соображая, куда бежать. Бежать было некуда, разве что внутрь дома. Но деревянная, покрытая лаком дверь была плотно закрыта. Джулиана стояла на второй ступеньке и чувствовала, что ей не хватает воздуха. Один из парней был смуглым, коренастым, крепким, другой — кудрявым и очень худым. Оба молодые. Вместо пальто на них были толстые свитера, шляпы и перчатки отсутствовали.

— Извините, — заговорила Джулиана, — я, должно быть, ошиблась адресом.

— Как вас зовут? — спросил смуглолицый.

— Д. Д.

— Что такое Д. Д.?

— Д. Д. Пеппер. — Она пожалела, что рядом нет Лэна или хотя бы Шаджи с его японским мечом. — Мне нужно идти.

— Вы ищете Мэтью Старка?

— Кого?

— Держу пари, эта куколка в его вкусе.

— Не имею ни малейшего представления, о ком…

Она осеклась; и смуглолицый улыбнулся. Улыбка его была вызывающе презрительной как у вооруженного человека. Но пистолет вытащил кудрявый. Джулиана ничего не смыслила в оружии, но одно знала точно — ей не нравится стоять под дулом пистолета.

— Мы хотим, чтобы ты кое-что передала Старку.

Говорил опять смуглолицый, и она перевела взгляд на него, чтобы не видеть пистолета.

— Хорошо, — сказала девушка, с отвращением почувствовав, как сдавленно прозвучал ее голос.

Он придвинулся вплотную, так что Джулиана ощущала его дыхание и видела красные прожилки на белках глаз.

— Скажи ему, чтобы он ушел с дороги, — отчетливо произнося каждое слово, приказал парень. — Скажи, что так велит Фил Блох.

Она кивнула.

— Я передам.

— Повтори, что я сказал.

Она провела много лет за сольфеджио и зубрежкой бесчисленных музыкальных произведений и могла воспроизвести на слух все, что угодно.

— Скажи ему, чтобы ушел с дороги… Скажи, что так велит Фил Блох.

— Отлично.

Она ждала, когда парни уйдут, но они стояли, разглядывая ее, а она раздумывала, что лучше — попытаться убежать от них или скрыться в доме. Но у нее нет ключа, она не знает, заперта ли дверь и дома ли сейчас Мэтью. Может, он уже ушел в «Газетт»?

Смуглолицый неожиданно замахнулся.

— Нет!

Но тяжелая рука все же обрушилась на нее. Его кулак скользнул по виску, Джулиана пошатнулась и отлетела к решетке из кованого железа. Острая боль пронзила плечо, и она схватилась за него рукой, но парень перехватил руку и заломил ее за спину. Она уже не обращала внимания на жгучую боль в плече. Он крепко стискивал ее запястье. Только не сломайте мне руку… Боже милостивый, не допусти этого!

— Я просто хотел, чтобы он это хорошенько прочувствовал. Сержант не любит шутить.

И парень отпустил ее.

Девушка молча лежала на ступенях дома и даже не пыталась поднять голову. Ей не хотелось видеть их. Ей уже было все равно, куда они идут и что делают.

Моя рука…

Дура, хватит скулить о своей руке! Скажи спасибо, что эти скоты не убили тебя!

Она бережно взялась за запястье, похолодев от ужаса, рассмотрела синяк. Серьезных повреждений не было. Джулиана закрыла глаза. Ее охватила дрожь. Боль в плече немного стихла. Все в порядке, сказала она себе, с тобой все в порядке.

А как же Мэтью? Может, они добрались и до него?

Она услышала, как за спиной открылась дверь. Она испуганно обернулась и увидела Старка. Он кинулся к ней и бережно поднял. Девушка испытала облегчение, почувствовав тепло его сильного тела.

— Все в порядке, Джулиана, — сказал он.

— Все в порядке? Вы говорите, в порядке? — Она оттолкнула его, сообразив, что он действительно не пострадал, по-прежнему крепок и самоуверен, но нисколько не рад видеть ее. — Да нет же, черт побери! Совсем даже не в порядке!

Старк прищурился, оглядывая ее своими темными глазами. Она тяжело дышала и смотрела на него испуганным, но сердитым взглядом.

— Хорошо, что вы не пострадали.

— По большому счету — по самому большому — нет, не пострадала. Но уж конечно, не благодаря вам. Интересно, а чем вы занимались, пока я беседовала с этими подлецами? Любовались на меня в окошко?

— Совершенно верно.

— Я очень польщена. — И тут она заметила его оружие. Такую большую, отвратительную штуку. — У вас был пистолет? Боже мой! Что же вы тянули? Ждали, когда они разобьют мне голову?

— Мне не хотелось начинать пальбу, пока в этом не было необходимости.

— Не было необходимости?

— Если бы началась перестрелка, то вас могли бы задеть.

— О-о!

— Вы не хотите войти?

Она уже немного остыла.

— Если вы не возражаете.

Он вошел в дом первым. Она проследовала за ним. Они оказались в светлой кухне с белыми шкафчиками и белыми занавесками на окнах, выходящих на террасу. Там, на холодном кирпичном полу ютились два горшка с засохшими цветами. Тетю Вилли хватил бы удар. У окна стоял сосновый стол, заваленный старыми газетами. Джулиана успела разглядеть «Пост», «Тайме», «Кристиан сайнс монитор». Самыми свежими были номера «Мотор трэнд». В мойке высилась гора немытой посуды, а на кухонном столике стояли две пустые бутылки из-под пива.

— Дать вам лед? — спросил Старк.

Она помотала головой. Голова все еще болела, но могло быть и хуже.

— Вы знаете этих людей?

— Лично — нет.

— Они велели передать вам слова Фила Блоха. Кажется, они называли его сержантом. Вы были с ним во Вьетнаме?

Мэтью достал из холодильника две бутылки пива, открыл их, протянул одну ей, из другой отхлебнул сам и сел.

— Видите ли, я всю жизнь прожила в Нью-Йорке, но меня никогда не оскорбляли, никогда не грабили, мне никогда всерьез не угрожали.

— Потому что вы — девушка богатая.

— Обеспеченная. Я знаю и побогаче.

— Выпейте пива, Джулиана.

— Обычно я не… — Она, не договорив, вздохнула и попробовала пиво. Джулиана знала, что «Сэм Адамс» считается хорошей маркой, но он все равно показался ей просто пивом. — Меня удивляет ваше спокойствие. Только что на пороге вашего дома на меня напали, а вас, похоже, это нисколько не взволновало.

— Потому что эти ребята оказали мне неплохую услугу.

— То есть?

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Может, хоть после этого случая ваша глупенькая головка, станет немного соображать.

Джулиана надулась.

— Что, не нравится, когда называют вещи своими именами? — резко засмеялся Старк. — Единственный ребенок в семье, богатая молодая женщина, талантливая пианистка. Вы не знаете, что такое грязь под ногтями, вам никогда не приходилось страдать или выслушивать гадости.

— Послушайте, вы, наглая, бесчувственная фифа, — тихим ровным голосом заговорила она. — Что вы знаете обо мне? Ничего. Так что придержите ваши замечания при себе. Меня только что избили на крыльце вашего дома. И между прочим, из-за вас.

— Вы уверены, что из-за меня?

— Да, уверена!

— Разве я вас приглашал? Вы предупредили меня о своем визите? А? Я знал, что могут быть неприятности, и предостерег вас, но вы решили бросить вызов опасности и, вместо того чтобы сидеть дома, как я вас просил, явились сюда. Так что, леди, не будем говорить о чьей-то наглости или бесчувственности.

Джулиана подумала, что достойно выдержала его нападки. Она не сжалась от страха, не убежала, не отвела взгляда, она продолжала смотреть в его потемневшие от гнева глаза. Просто сидела, слушала и даже подумывала, не ответить ли ей тем же. Но промолчала. Слишком болели плечо и запястье. А кроме того, он был прав. Она глотнула пива.

— Знаете, я выяснила про «Горячую зону». Мне рассказал Лэн. Честно признаюсь, я не читала вашу книжку и даже фильма не видела.

— А при чем тут это?

Она пропустила мимо ушей его замечание.

— Когда вышла ваша книга, а потом и фильм, у меня не было времени интересоваться чем-то за пределами мира музыки. Да и до сих пор нет. У меня по горло работы и обязательств. Я должна успевать слишком многое, да и публика очень требовательна. Мне никогда даже не приблизиться к моему идеалу музыканта. Я не горжусь тем, что я не от мира сего, и не считаю это правильным или необходимым для музыканта, я просто вынуждена думать только о своем деле.

— Джулиана, — сказал Старк, — черт возьми, какое значение это имеет сейчас? Погибли уже два человека, а вы продолжаете…

Она перебила его, сверкая гневным взглядом:

— Я прекрасно знаю, что они погибли. Вы не понимаете меня. Или не можете понять. А, может, вам все равно. Я всегда думала только о работе, не потому что хотела прославиться или добиться своего теперешнего положения. Просто меня всегда тянуло играть. Я не знаю почему. И никогда не могла этого объяснить. Сколько я себя помню, мне всегда нужна была музыка. Я никогда не представляла, что могу заниматься чем-то другим. Мое громкое имя — это результат моей отдачи, а не игра случая. Но сейчас эта потребность пропала. Хотя, нет, я неправильно выразилась. Сейчас она возникает уже не внутри меня, она идет извне. Я хочу быть частью окружающего мира.