Она поджала губы и отвела взгляд. Но это ему было совершенно безразлично. Если она не может выслушать несколько искренних слов, то ей лучше бросить свои занятия, пока она достаточно молода, чтобы изменить свою жизнь.

— Поговорите со мной, Джулиана, — попросил он.

Нежность, прозвучавшая в его голосе, удивила его самого, да и ее, похоже, тоже, но прежде чем он успел убедиться в этом наверняка, огромная рука легла ему на плечо и приподняла с места. Мэтью смотрел снизу вверх в темно-карие глаза Лэна Везеролла. Сослуживцы Лэна отдавали должное не только его росту, но также настойчивости и сообразительности, не говоря уж о темпераменте.

— Леди не хочет разговаривать, — сказал бывший баскетболист обманчиво-спокойным тоном.

Джулиана попивала воду и даже не потрудилась посмотреть в их сторону. Мэтью подумал было намекнуть ей, что, если она не выручит его, он расскажет Везероллу о том, кем она была в субботу вечером в Линкольн-центре, но засомневался, что это пойдет ему на пользу. Во-первых, он только что признался ей, что блефовал. Во-вторых, если он даже и расскажет, то Везеролл просто-напросто вышвырнет за дверь их обоих. В-третьих, все равно пора было уходить.

— Вы выпили свое пиво? — поинтересовался Везеролл.

— Все нормально. Дайте счет, пожалуйста…

— Мы угощаем.

— Спасибо, но я плачу сам.

Мэтью достал бумажник и бросил на стойку десятидолларовую купюру. Лэн отпустил его, и Старк собрался было одарить Джулиану убийственным взглядом, который сказал бы ей все, что он думает о ее коварстве. Но она смотрела в сторону. Тогда он смирился и направился к выходу.

Подойдя к дверям, он обернулся и увидел, что Джулиана, развернувшись за стойкой бара, провожает его взглядом. Он ожидал увидеть в ее глазах раскаяние — ведь его вышвырнули отсюда из-за нее — и благодарность за то, что он не рассказал ее боссу, в какой восторг она привела публику Линкольн-центра в эту субботу, хотя ни разу не шлепнула по клавишам своей ножкой. Он ждал, что она заговорит.

Но ничего, кроме нахальной усмешки, Старк не увидел. Лишь впечатляющий вид маячившего неподалеку Лэна Везеролла остановил Мэтью от того, чтобы вернуться и спихнуть ее задницу со стула.

Маленькая мерзавка забавлялась.

Джулиана недолго наслаждалась победой. Лэн, присев рядом, оперся о стойку и как бы невзначай заметил:

— Этот пижон называл тебя Джулиана.

— Да, я слышала.

— Одна из «Д» в твоем Д. Д. — это сокращение от имени Джулиана?

— Нет. Д. Д. не имеет отношения ни к какому имени.

— Ладно.

Она допила воду и с беспокойством подумала, что нужно возвращаться за рояль. Было бы неплохо очутиться сейчас где-нибудь за тридевять земель. Временами ей казалось, что она действительно перескакивает из одного мира в другой или просто парит с парашютом, озираясь вокруг и никогда никуда не приземляясь. А иногда чудилось, будто она просто падает и никак не может открыть парашют, а даже если и откроет, то будет уже слишком поздно. Несколько раз она пыталась рассказать Шаджи об этом чувстве, но он не смог ее понять. Шаджи подходил ко всему гораздо более трезво и спокойно. Он сказал, что никогда не расставался с этим миром, да и с ней этого не случалось, так что не нужно выдумывать. Может, поэтому она и полюбила джаз. В джазе нужны были точность и мастерство, но он никогда не требовал от нее ни предсказуемости, ни самоконтроля.

— Спасибо, что вмешался, — сказала она. Она ненавидела себя за то, что ей приходилось лгать Лэну. Он предложил ей свою дружбу, он ведь доверяет ей, Господи помилуй. А что она дала ему взамен? Она, музыкантша с фиолетовыми волосами, которую он не может понять. В любой момент она может выкинуть какое угодно коленце.

— Всегда пожалуйста. Но у этого джентльмена нехороший вид, Д. Д… Не знаю, как ты, а я предпочел бы больше не иметь с ним дела.

— Вполне согласна с тобой.

Джулиана прервала разговор, сама не до конца понимая, что имеет в виду. Она не знала, что ей думать о Мэтью Старке. В нем, несомненно, было нечто пугающее — и шрамы, конечно, способствовали этому, — но он не показался ей действительно подлым или опасным человеком. Или она просто слишком наивна? Да, он язвителен, но его улыбка притягивала ее; и хотя двойная жизнь девушки вовсе не вызвала у него симпатии, он все-таки не выдал ее.

— Хочешь поговорить? — мягко спросил Лэн.

Она безотчетно покачала головой. Опять ложь. Она хотела поговорить. О том, кто она, о том, кто такой Мэтью Старк и что ему нужно. О Камне Менестреля. Ей вспомнился мягкий голос дяди, его акцент и слова, сказанные перед вторым отделением концерта в маленькой церкви Дельфшейвена.

«Существование Менестреля не было подтверждено ни разу. Тем лучше, Джулиана. Это очень, очень ценный камень. Если его обработать, он будет стоить многие миллионы долларов только благодаря своим размерам и красоте. Но тайна, окружающая алмаз, делает его еще более ценным. Люди сотворят страшные вещи ради такого богатства. Я знаю это».

Тогда ей не пришло в голову спросить, откуда ему стало это известно. Все происходящее было для нее не более чем шуткой или приключением. Какая еще концертирующая пианистка получала за кулисами от своего сумасшедшего дядюшки алмазы? Но сейчас она раздумывала, не связаться ли с дядей, чтобы рассказать ему о Мэтью Старке, расспросить о Рахель Штайн, о Хендрике де Гире. Дядя Джоханнес мог бы поведать ей о том, о чем ее мать не расскажет никогда.

— Лэн, тебе о чем-нибудь говорит имя Мэтью Старк?

— «Горячая зона», — не задумываясь, ответил Лэн. Она озадаченно смотрела на него.

— Эй, крошка, да где ты живешь? — засмеялся Лэн. — Ты хочешь сказать, что никогда не слышала о «Горячей зоне»? Ты когда-нибудь ходишь в кино?

— Редко, — сказала она. Это была правда. — «Горячая зона» — так называется фильм?

— Да. И книга. Автор — Мэт Старк. Книга вышла шесть или семь лет назад, а через год-другой появился фильм. Он был признан лучшим фильмом и получил приз за режиссуру, насколько я помню. А книга стала бестселлером.

— О чем она?

— Господи, ты меня удивляешь. О вьетнамских пилотах. «Горячая зона» — это зона высадки. — Он взглянул на нее. — Ну, знаешь, место, где садятся вертолеты.

Она не знала.

— Понятно.

Теперь, к своему несчастью, Джулиана поняла. Она выглядела просто дурой. Старк, наверное, решил, что она непроходимая идиотка. Почему же так случилось? В то время, когда его книга стала бестселлером, а фильм — хитом, у нее не было времени читать или ходить в кино. Она играла на фортепиано. Она изучала историю музыки, теорию музыки, композицию в музыке. Ее друзьями были музыканты, и врагами — тоже музыканты. Она жила в мире музыки, и он поглощал ее без остатка. В последнее время кое-что изменилось. Ей стали приносить «Нью-Йорк тайме», и хотя иногда Джулиана забывала читать ее, но все же теперь она старалась следить за событиями в мире. Конечно, ей приходилось многое наверстывать. Вот и сейчас ей надо выяснять, кто такой Мэтью Старк. Если бы он свою книгу написал недавно, то она могла бы узнать его имя. Но семь лет назад? Ни за что.

— Это тот парень, которого я только что выкинул? — спросил Лэн. — Мэт Старк? — Он засмеялся. — Ну, будь я проклят, ты заведешь кого угодно. А сейчас, крошка, топай за рояль. Играй.

Она благодарно кивнула и пошла играть.

Глава 8

Перепуганный сенатор Соединенных Штатов Америки Сэмюэль Райдер давал задний ход.

Сейчас ему нужно было только одно — хоть как-то объясниться.

В камине плясали языки пламени. Райдер сидел в уютном кабинете джорджтаунского особняка, не отрываясь, глядел на огонь и пытался сообразить, как ему отделаться от Филиппа Блоха и Хендрика де Гира.

«Боже мой, — сказал один из его помощников, протягивая ему в понедельник утреннюю газету, — нам дивно подфартило. У вас как будто дар предвидения. Вы выглядите здесь, на первой странице «Тайме» простецким парнем и в то же время оказались впереди этой леди. Она доставила бы нам немало хлопот».

Да, действительно. Дивно подфартило.

Интересно, кто из них сделал это, думал он. Блох? Де Гир? Каждому из них есть что терять. Любой из двоих вполне мог бы слегка подтолкнуть эту крошечную старушку. Или поручить это кому-нибудь.

Они оба знали, как она опасна, и узнали об этом от него.

Ты не виноват! Рахель Штайн понимала, что рискует, еще до того как обратилась к нему.

Ее смерть могла быть простой случайностью. Так уж подфартило, как сказал его помощник.

Ему хотелось поскорее услышать что-то от де Гира. От него не было известий с их последней встречи у Линкольн-центра. В это время Рахель уже умирала — или это случилось еще раньше? А может, после того? Мог ли он убить женщину и как ни в чем не бывало курить сигару? Он подонок. Он способен на все. Но если ему удастся достать Менестреля, тогда наконец Сэм Райдер сможет порвать все отношения с Филиппом Блохом и развязаться с ним раз и навсегда.

А если нет?

Нужно как-то объясниться. Это необходимо. Он не виноват. Он не знал. Я ничего не делал! Да, именно эти слова он хотел произнести с полной убедительностью. Просто на всякий случай.

Зазвонил телефон. Он старался не замечать его, но проклятый звонок не умолкал. Хорошо, что он в доме один. Проклиная все, Сэм схватил трубку.

— Слушаю.

— Лейтенант.

Блох.

— В чем дело? Я же просил тебя не звонить сюда.

— Перестань, Сэм. Ну, как дела с алмазом?

Райдер напрягся, вспомнив предупреждение Голландца, которое тот повторил в машине несколько раз. Де Гир будет сотрудничать — так он сказал — только при одном условии: Райдер не должен говорить Блоху о Менестреле, о Рахель Штайн или о Пеперкэмпах. «В противном случае, — сказал он, — я убью вас».