Буря утихла так же быстро, как началась. Дипа снова улыбался и, обвив руками шею Карины, прижался щекой к ее щеке.

– Хороший, добрый мисси.

– Мисс Уорнер, скажи "мисс Уорнер", – поправила Карина: было бы странно, если бы мальчик продолжал звать ее «мисси» и в присутствии других людей.

– Мисси… – повторил Дипа и остановился.

– Уорнер, скажи «Уорнер», – подсказала Карина.

Ребенок покачал головой. Она поняла, что это слово слишком сложно для него, и, мгновение подумав, предложила:

– Карина – ты можешь сказать Карина?

Когда он отказался произнести и это слово и снова повторил «мисси», Карина воскликнула:

– Дорогой, да ты, оказывается, трудный ребенок! Если ты будешь так говорить, все решат, что я очень плохая гувернантка.

Но Дипа только смеялся и по пути в дом, а потом на лестнице показывал те предметы, названия которых знал:

– Картина… ковер… стул.

Он трещал без умолку и во весь голос, отчего все лакеи оборачивались на них. К счастью, больше никто их не слышал.

Они поднялись в детскую, и немного поиграли. За несколько минут до двенадцати взволнованная Карина спустилась с Дипой на второй этаж, где у дверей комнаты леди Линч их встретила Мэтьюз.

– Я хотела бы узнать, желает ли ее светлость видеть принца? – спросила девушка.

– Не сказала бы, – ответила Мэтьюз. – Сегодня она в дурном настроении: что-то огорчило ее. Думаю, опять его светлость. Когда хозяйка выходит из себя, нам всем приходится быть настороже.

– Тогда, может быть, ее лучше не беспокоить? – осторожно поинтересовалась Карина.

– О нет, раз вы все равно уже здесь, я вполне могу пойти и узнать у ее светлости, примет ли она вас. Но не удивляйтесь, если она ответит "нет".

Мэтьюз постучала в дверь спальни, вошла и почти сразу же, улыбаясь, вышла.

– Ее светлость желает видеть вас обоих, – объявила она. – По-моему, настроение у нее улучшилось, поэтому все обстоит не так скверно, как можно было бы ожидать.

И с этими ободряющими словами Мэтьюз ввела Карину и Дипу в комнату.

Леди Линч выглядела почти так же, как накануне ночью, только на этот раз вместо огромных жемчугов ее украшали бриллианты. Никогда в жизни Карине не приходилось видеть столько драгоценностей сразу, и она просто глаз не могла отвести от камней, которые сияли и переливались при каждом движении старой дамы.

При беспощадном свете дня все в комнате выглядело так, словно находилось здесь не одно столетие: драпировки кровати обветшали, а в некоторых местах и разорвались, горностаевое покрывало было тронуто желтизной.

– Доброе утро, мисс Уорнер, – сказала вдовствующая леди, слегка наклоняя голову в красиво уложенном, как поняла Карина, парике.

– Доброе утро, – ответила девушка и велела Дипе выйти вперед и протянуть руку.

– Он даже желтее, чем мне показалось вчера, – заявила старая дама, глядя сверху вниз на маленькую ручонку, которую ее внук протягивал ей.

– Это не его вина, – ответила Карина, прежде чем подумала, что ее слова могут показаться дерзкими.

– Я прекрасно знаю это. Знаю я также и то, что ты считаешь меня жестокой, бесчувственной старухой, лишенной всех человеческих чувств, ибо я не прижимаю своего внука к груди с приличествующими случаю проявлениями материнской любви.

Карина залилась краской смущения.

– Я не говорила ничего подобного, – едва слышно пробормотала она.

– Не говорила, – согласилась леди Линч, – но твой вид красноречивее любых слов, а выражение лица слишком смелое и открытое для той роли, которую ты играешь – впрочем, не очень-то умело.

– Не понимаю.

– Прекрасно понимаешь, – отрезала старая дама. – Это твое первое место, верно?

Карина хотела было сказать, что у нее есть рекомендация, но передумала и честно призналась:

– Да.

– Я так и думала. И почему же ты решила поступить на него?

– Потому, что мне нужны были деньги, и еще потому, что ничего другого мне не предложили.

– Ну что ж, по крайней мере, откровенно. И теперь ты думаешь, что будешь как сыр в масле кататься? Хочешь с выгодой для себя воспользоваться нашей тайной? Сегодня утром ты говорила с моим сыном. Что ты ему сказала?

Карина была просто потрясена. Посмотрев на окна спальни старой дамы, она увидела, что они вовсе не обращены в парк. Значит, кто-то видел их и поставил в известность хозяйку замка. Потрясающая женщина!

– Лорд Линч спросил меня, хорошо, ли я устроилась, – ответила девушка.

– Что-нибудь еще?

Карина, словно загипнотизированная проницательным взглядом старой дамы, сказала правду:

– Я осмелилась предложить его светлости поехать навестить мать Дипы. Если она жива, возможно, ей захочется увидеть его. А если скончалась, то позаботиться о ее похоронах совершенно некому.

– И потому ты решила взять все в свои руки, – едко заметила леди Линч.

– Извините меня, это была ошибка. Его светлость посоветовал мне заниматься своими делами… Но ведь леди Линч умирает.

– Все мы когда-нибудь умрем, – поставила Карину на место старая дама. – От меня доктора отказались уже много лет назад, но, как видишь, я еще жива. А теперь послушай меня, дитя. Я хочу кое-что тебе рассказать, и если ты хотя бы вполовину так умна, как кажешься, то поймешь меня. Этот замок переходил от отца к сыну еще со времен завоевания Англии норманнами. В любой книге по истории ты найдешь имя Линчей. Они выполняли свое предназначение не только тем, что служили короне, но и тем, что поддерживали свой род, делая все возможное, чтобы семейные традиции, верность семье передавались из поколения в поколение.

Сделав паузу, старая дама оглядела комнату.

– Не одно поколение Линчей появилось на свет и ушло в мир иной в этой комнате. Каждый уголок в замке полон тайн и сокровищ. От своих предков каждый Линч получал не только имя, но и их славу и традиции. Можешь ли ты понять, что это значит?

– О да.

– От отца к сыну, от отца к сыну, – продолжала леди Линч. А теперь ты привезла этого… этого… этого ублюдка с восточного базара и удивляешься, что мы не проявляем восторга.

– Вашему сыну следовало подумать об этом раньше, когда он влюбился.

– Влюбился! – фыркнула старая дама. – Да кто влюбляется в проституток?! Его просто охватило желание, а эта женщина, без всякого сомнения, постаралась удовлетворить его похоть и очистить карманы. И это ты называешь любовью? Для такого есть гораздо более подходящие названия, хотя и очень грубые.

– Но ваш сын… ваш сын женился на ней, – робко напомнила Карина.

– Он был пьян или лишился рассудка? – спросила леди Линч, и глаза ее и голос при этом выражали боль, которая совсем не соответствовала резкости ее слов.

– Как он посмел забыть, что он Линч! – воскликнула вдруг она. – Как он мог пасть столь низко, что навязал нам такое создание, как этот ребенок!

– Бедный Дипа! Прошу вас, не будьте так нетерпимы к нему, – быстро проговорила Карина и через всю комнату посмотрела туда, где Дипа, вскарабкавшись на стул у туалетного столика, играл с золотой щеткой для волос. Держа щетку вверх зубьями, он причесывал волосы и корчил рожи перед зеркалом.

– Обезьяна, – едва слышно пробормотала леди Линч. – Маленькая обезьяна из джунглей.

– Нет, нет, вы не должны так говорить о нем. Он ваша плоть и кровь, он частица вашего сына и часть того наследия, о котором вы говорили. Вы можете негодовать, но это правда. Вам придется признать это и сделать так, чтобы он полюбил замок Линч так, как любите его вы.

– Никогда! – вспыхнула старая дама. – Никогда, никогда этот желтолицый не будет носить титул и сидеть во главе стола за обедом! "Лорд Линч", можно ли вообразить подобное? Да любая деревенщина в поместье будет смеяться, услышав это.

– Что же вы предлагаете?

– Я размышляла над этим. Его следует отослать обратно на Яву. У него наверняка полно родственников – дед, дядьки, кузены. Все эти восточные люди всегда состоят в том или ином родстве.

– И кто повезет его?

– Почему бы это не сделать вам? – вопросом на вопрос ответила старая дама.

– Нет, нет, я не смогу. Это было бы несправедливо. И потом я обещала матери Дипы позаботиться о мальчике.

– А для него самого не лучше было бы вернуться? – спросила леди Линч. – Только представь себе, какая жизнь ожидает его здесь. Ребенок, презираемый в доме, который он, возможно, будет считать своим, изгой в любой школе, куда бы мы его ни пристроили, и, наконец, несчастный человек, чувствующий себя не в своей тарелке в любом обществе, какое бы ему ни послала судьба.

– Не стоит, – ответила Карина. – Я знаю, что вам трудно, понимаю и разделяю ваши чувства. Но ребенок, ваша плоть и кровь, существует, и вы не можете выбросить его из дома или отослать на родину, как будто он лишенный всяких прав зверек.

Старая дама вздохнула.

– Несколько столетий назад любой Линч, оказавшийся в подобной ситуации, утопил бы этого ребенка в озере или швырнул бы в темницу умирать.

– Я знаю, – с улыбкой проговорила Карина. – Но сейчас, в 1901 году, мы гораздо более цивилизованны. Кроме того, люди просто так не исчезают – обязательно будет расследование.

Леди Линч с такой силой сжала кулаки, что суставы унизанных кольцами пальцев побелели.

– Да, – пробормотала она, – здесь ты совершенно права.

В комнате повисла тишина. И вдруг Дипа нежно запел тихую немелодичную песенку, которой, наверное, научился дома, на Яве, у матери или у товарищей по играм.

– И это Линч! – с горечью воскликнула старая дама. – Линч!

В голосе ее слышалась истинная мука, и совершенно неожиданно это тронуло Карину.

– Мне жаль, мне очень жаль, – сказала она. – Если бы это было в моих силах, я бы помогла вам. Но сейчас мы можем сделать только одно: воспитать мальчика настоящим английским джентльменом и надеяться, что повзрослев, он станет больше похожим…