Рядом кто-то сказал:

— Давно уже не тайна, что Мессалина ходит по ночам в белом парике в бордель, пользующийся самой дурной славой, в порту, где бесплатно отдается мужчинам. Говорят, она ненасытна.

Селена смотрела, широко раскрыв глаза, на красивую императрицу, о которой говорили, что она убивает своих любовников, когда те ей надоедают, и о которой было известно, что из ревности она приказала убить одну аристократку. И это моя родственница, думала Селена, вспомнив, что Мессалина — правнучка Октавии, внучатой племянницы Юлия Цезаря.

Постояв в открытой раковине, чтобы все имели возможность подивиться на рождение богини, Мессалина спустилась со своего пьедестала и начала танцевать под флейту.

Из искусственного леса вышел молодой мужчина, которого все сразу узнали: это был Силий, якобы самый красивый и самый тщеславный мужчина Рима, любовник Мессалины.

Пока «Адонис» на своей стороне корабля делал вид, что не замечает богиню, Венера играла со своими сыновьями Эросом и Антеросом. Когда Эрос — маленький Британник, сын Мессалины — натянул свой маленький лук со стрелой, все уже знали, что произойдет дальше. История о том, что стрела Купидона неосмотрительно пронзила грудь Венеры и та увидела Адониса прежде, чем зажила рана, принадлежала к самым излюбленным мифам. И конец истории был всем знаком: Адониса убил кабан, а на месте, где пролилась его кровь, вырос новый цветок, красный анемон.

Но так далеко драма не зашла. Венера приняла нужную позу, и Эрос поднял свой лук. Не очень уверенно на покачивающемся корабле Британник сделал шаг назад, чтобы найти равновесие, и упал в воду.

На одно мгновение в воздухе повисла мертвая тишина, потом толпа дико засмеялась во все горло, глядя, как мальчик барахтается в воде.

— Он не умеет плавать! — закричала Мессалина.

Через секунду в воду прыгнули враз несколько мужчин. Каждый из них был так жаден до лавров спасителя императорского наследника, что они только мешали друг другу. К тому же они едва ли могли что-нибудь видеть и все время путались в якорном тросе.

Когда мальчика наконец вытащили на берег, он был без сознания.

— Сделайте же что-нибудь! — кричала Мессалина отчаянно. Мужчины поймали Британника за ноги и раскачивали его туда-сюда.

Андреас бросился с трибуны вниз, к берегу.

Селена видела, в какой опасной близости от земли оказывалась при каждом взмахе голова мальчика. Она видела и другое — то, что остальные, по-видимому, не заметили — что Британника столкнул с лодки Нерон.

Андреас вырвал мальчика из рук мужчин. Он положил мальчика спиной на землю и начал сгибать и разгибать ему руки.

Люди вокруг безмолвно наблюдали за его усилиями. Мессалина, дрожа, стояла в объятиях Силия.

Клавдия, который до сих пор сидел на трибуне, будто оглушили. Все видели вылившуюся изо рта Британника воду, но он все еще не дышал.

— Он мертв! — в ужасе зашептала Паулина.

Селена вскочила и побежала к берегу. Не говоря ни слова Андреасу, она опустилась на колени рядом с Британником, взяла в руки его голову и начала дуть ему в рот.

Андреас озадаченно отпрянул, остальные изумленно наблюдали за тем, что делала незнакомка.

Селена несколько раз дунула в рот мальчику, потом остановилась и посмотрела на его грудную клетку. Она не двигалась. Селена склонилась над ним и прижала ухо к его сердцу — она услышала его слабое биение. Она опять начала дуть в рот Британнику, все в том же ритме, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть, дышит ли он дальше сам. Ночь, казалось, превратилась в вечность.

Селена уже готова была сдаться. Но, в очередной раз послушав сердце мальчика, она ощутила слабые, но частые удары пульса в том же ритме, что ее собственные. Живи, крикнула она про себя. Ты должен жить!

И тут она увидела пламя. Оно появилось само по себе, она не вызывала его. Ее огонь души горел так ярко, как факелы вокруг. А когда она его увидела, пришло удивительное ощущение покоя. С каждым выдохом она посылала в тело мальчика дарящий силу огонь. Ее глаза были закрыты, тело расслаблено. Ее губы прижимались к губам Британника, когда она с пламенем огня вдыхала в него жизнь.

Живи, шептало что-то в ней. Возьми мою силу и начни снова дышать. Увидев закрытыми глазами, что ее пламя удлинилось, проскользнуло через ее рот в рот мальчика и соединилось там с маленьким слабеньким огонечком, она поняла, что он будет жить.

Народ терял терпение. Андреас взял ее за руку. Тогда Селена наконец-то встала, а Британник закашлялся.

Под шумные крики ликования юношу унесли на императорскую трибуну.

Клавдию долго пришлось держать руку поднятой, прежде чем толпа плебеев стихла. Потом он сказал дрожащим голосом:

— Ты спасла жизнь моему сыну, наследнику Рима.

Теперь, стоя прямо перед ним, Селена видела на его лице опустошенность, какая бывает у людей больных и ведущих распутную жизнь. Клавдий был чуть старше Андреаса, но выглядел стариком. Он явно был потрясен.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Селена, мой господин.

Губы Клавдия дернулись.

— Не называй меня господином, — тихо сказал он, — говори просто — цезарь, — и добавил уже громче: — Сегодня на наших глазах ты совершила чудо. Это знак богов.

Толпа ликовала.

Клавдий подождал, пока утихнет шум, а потом продолжил:

— То, что ты сделала, невозможно переоценить. — Селена видела слезы у него на глазах. Клавдий чуть не потерял своего единственного сына. — Скажи, что бы ты хотела получить в награду, — сказал он, — ты увидишь, как Рим благодарит своих героев.

— Благодарю тебя, цезарь, — ответила Селена, — лично для себя мне ничего не нужно, но я прошу божественного цезаря взять под свою личную защиту остров на Тибре.

— Что? Остров? Зачем?

Селена описала ему ситуацию на острове, бессилие перегруженных жрецов и братьей, толпы выброшенных рабов, а когда она закончила, император спросил:

— Откуда ты все это знаешь?

— Я работаю там, цезарь. Я целительница. — Селена бросила взгляд на Андреаса, стоявшего за императором, и заметила, что он ей улыбается.

— Целительница! — воскликнул Клавдий. — Поэтому ты и смогла помочь моему сыну. Твое желание должно быть исполнено, Селена. Отныне остров поступает под мою защиту. Мои министры завтра же отправятся туда и посмотрят, что можно сделать. Я человек, который не может себе позволить забыть бога врачевания.

Селена улыбнулась:

— Благодарю тебя, цезарь.

— Значит, тебя зовут Селена, верно? — спросил он. — А как твое полное имя? Из какой ты семьи?

Селена помедлила:

— Мое полное имя — Клеопатра Селена.

— Клеопатра Селена? Как так?

— Меня назвали так в честь моей бабки, последней императрицы Египта.

Члены императорской семьи и вельможи империи, окружавшие Клавдия, недоверчиво взглянули на Селену. За их спинами на берегах реки, на балконах и крышах домов люди напряженно ждали. Только колыхание флажков на ветру и потрескивание факелов слышались в тишине.

Клавдий сказал:

— Я и не думал, что дети императрицы остались живы. Кто твой дед?

Селена сняла с шеи цепочку, сняла с нее золотое кольцо и протянула его Клавдию.

Он поднес его к глазам:

— Что? Это кольцо божественного Юлия Цезаря. Или, по крайней мере, точно такое же. Что это значит?

— Мой дед — Юлий Цезарь.

Изумленный шепот пробежал по рядам, распространяясь как рябь на спокойной воде, если туда бросить камень, и вот уже даже в самых дальних рядах люди начали обмениваться словами удивления.

— Я говорю правду, цезарь, — громко сказала Селена, — моим отцом был принц Цезарион, сын Клеопатры и Юлия Цезаря. Его не убили, как приказал божественный Август, его увезли и спрятали. Вместо него убили раба. В год, когда умер Август, Тиберий послал солдат убить Цезариона. Он бежал с женой из Александрии в Пальмиру, там я и родилась.

Клавдий изучал ее несколько секунд, потом задумчиво произнес:

— У моего дяди Тиберия было много врагов. Я знаю, он говорил, что слышал о существовании Цезариона, единственного живого тогда потомка Юлия Цезаря, и что из страха перед соперником, который мог оспорить его право на власть, он послал солдат убить этого человека. Но у него не было доказательств того, что человек, убитый по его приказу, действительно был Цезарионом.

— Вот доказательство, цезарь, — сказала Селена и показала на кольцо. — Незадолго до смерти отец отдал это кольцо акушерке, принимавшей роды у моей матери, и сказал ей, что это его завещание.

Клавдий скептически рассматривал ее.

— Когда это было? В каком месяце?

— Это было в августе первого года правления Тиберия.

Клавдий кивнул. Он был историком и ученым, и в его памяти хранились все даты и события.

— Это было как раз в то время, как ты и сказала. И все же возможно, что ты подделала это кольцо.

— Это возможно, но я этого не делала.

— И все же это не доказательство. Есть ли у тебя другие доказательства?

Она помолчала.

— Нет, цезарь.

— Может ли кто-нибудь за тебя поручиться?

— Я, цезарь.

Все головы повернулись в сторону Андреаса, который шагнул вперед.

— Она говорит правду. Я был в Александрии, когда Селена узнала правду о своем происхождении, — сказал он. — Это случилось в прошлом году. До того ей и самой было неизвестно, кто она.

— А какие доказательства есть в Александрии? — спросил Клавдий.

— Ее сходство с императрицей Клеопатрой. Его невозможно не заметить.

Пока Клавдий молча рассматривал Селену, в толпе начался шепот, он становился все громче, пока волна машущих рук не дошла до самой императорской трибуны.