Бриттани Черри - Огонь, что горит в нас

– Все нормально, все нормально, – заверила я. Мой взгляд упал на Логана, который сидел верхом на поверженном Рикки, молотя его кулаками по лицу. Лицо Логана было жестким, взгляд холодным, и он, похоже, не собирался останавливаться.

– Логан, нет! – крикнула я и перехватила его руку. Глаза его были дикими, бушевавший у него внутри огонь выжигал его дотла.

Логан.

Ло.

Моя самая горькая Земля.

– Логан, хватит. Он уже в отключке. Все нормально. – Я говорила негромко, стараясь не показать, как мне страшно. Он хотел снова замахнуться на отца, но я вцепилась в его руку. – Посмотри на меня, Ло. Пожалуйста, – умоляла я. – Логан, ты не он, – уверяла я, заставив его остановиться. – Ты не он. Ты – не твой отец.

Он замер.

– Ты в порядке, Логан Фрэнсис Сильверстоун, – клялась я, и слезы текли по моим щекам. – Ты в порядке. Дай мне руку, – велела я.

Он подал мне руку, и я помогла ему встать.

Я смотрела, как замедляется его дыхание, когда он слез с Рикки и уставился на окровавленные костяшки своих пальцев. Я потянулась, чтобы взять его за руки, но он отдернул их. Его взгляд упал на лицо Сади, разбитое почти так же сильно, как лицо его отца.

– Черт, – выдохнул Логан. – Идемте.

Он направился прочь. Мы с Сади последовали за ним. Логан отвел нас в кабинет доктора Ти-Джея.

Услышав стук в дверь, Ти-Джей спустился вниз в пижаме и отпер нам.

– Какого черта, Логан? Сегодня воскресенье. А в воскресенье у меня выходной.

Логан не сказал ни слова, просто отступил в сторону, давая доктору увидеть Сади и меня.

– Черт, – пробормотал Ти-Джей. – Заходите.

Мы оставались в его кабинете, пока он не обработал все наши раны, потом проверил состояние плода в утробе Сади – по счастью, все было в порядке. Когда мы вышли, я сказала Сади, что она может пожить у меня. Но прежде, чем она успела ответить, ей пришло сообщение от Рикки.

Рикки: Передай своему защитничку, что он за это заплатит. И начну я с его матери.

– О нет, – прошептала я, а глаза Логана расширились от ужаса. – Звони в полицию.

Тяжело дыша, я распахнул дверь и влетел в мамину квартиру.

– Мама, где он? – крикнул я. Мое сердце едва не остановилось, когда я увидел, что мама лежит на полу, а этот дьявол стоит над ней и непрерывно пинает ее в живот. Я прыгнул на него и изо всех сил толкнул, заставив отлететь к противоположной стене. Бросившись к маме, я попытался привести ее в чувство.

Позади меня раздался смешок. Рикки поднялся на ноги.

– О, какая трогательная семейная сцена! Не обращай внимания на свою мать. Она просто решила вздремнуть.

Я выпрямился и бросился на него, желая швырнуть его наземь, но помедлил, услышав у себя в голове голос Алиссы: «Ты – не твой отец!»

– Просто оставь нас в покое, Рикки. – Он выглядел обдолбаным, как будто принял изрядную дозу собственных наркотиков.

– Не раньше, чем получу Сади обратно. Ты уже позабавился с ней, теперь отдавай. – Он зарычал и направился ко мне.

– Рикки, тебе лечиться надо.

– Заткнись, сволочь. Отдай мне Сади.

– Она – не твоя собственность. И она не пойдет с тобой.

Он ухватил себя за волосы и сердито дернул.

– Я всегда помогал тебе, пацан! Когда у тебя не было никого, я взял тебя под крылышко.

– Подсадив меня на наркотики? Ну да, хороша отцовская забота!

Он бросился ко мне, ухватил меня за горло и придвинул лицо вплотную к моему лицу.

– Не смей разговаривать со мной так, сынок.

Хотя я больше не был маленьким ребенком, Рикки по-прежнему был намного массивнее меня. А под кайфом он был еще страшнее, чем обычно. Он мог сделать со мной все что угодно, но я знал: пусть лучше он сделает это со мной, чем с двумя девушками, сидящими в машине внизу.

– Иди домой, Рикки. Все кончено.

– Все кончено?! – Он отпихнул меня и впечатал кулак мне в глаз. Резкая боль пронзила мое тело. Я отшатнулся назад и, чтобы не упасть, ухватился за продавленный диван.

– Я не буду драться с тобой, Рикки, – пробормотал я, ощупывая пальцами пострадавший глаз.

– Нет, будешь, – проворчал он, шагнул вперед и ударил меня в живот. Я ощутил, как к горлу подкатывает тошнота, и изо всех сил постарался загнать ее обратно.

– Нет, не буду.

– Почему? – спросил он, сбивая меня с ног и нанося мне пинок в живот. – Почему? Потому что ты слабак? Потому что ты не можешь быть настоящим мужчиной? – орал он, не переставая пинать меня.

– Нет, – выговорил я, сплевывая кровь. – Потому что если я это сделаю, то буду таким же, как ты.

– Как ты мне надоел! – буркнул он, утирая рукой рот, потом залез в свой задний карман и достал пистолет. – Мне надоело, что ты вмешиваешься в мою жизнь. Мне надоело, что ты влезаешь в мои дела. Мне надоело видеть твою морду. Поэтому просто покончим со всем этим сейчас.

Он навел на меня пистолет, и я зажмурился, но когда раздался выстрел, я не почувствовал ничего.

Открыв глаза, я увидел копов, стоящих за моей спиной, и Рикки, валяющегося на полу с простреленным плечом.

В квартиру ворвались полицейские и санитары. У меня плыло перед глазами, когда я смотрел, как они подбегают сначала к маме, потом к Рикки. Алисса и Сади беседовали с полицией, объясняя, что произошло. Я пытался открыть рот, но моя челюсть так распухла, что мне было больно говорить. Санитар подошел ко мне, чтобы осмотреть мое лицо, но я отвернулся прочь.

– Со мной все в порядке, – выдавил я, в горле у меня жгло. Но на мои протесты никто не обратил внимания, медики начали осматривать мои раны, говоря что-то о том, что придется вправлять нос и зашивать подбородок.

– Остальные вопросы мы зададим в больнице, – сказал Алиссе полицейский. – Поезжайте вперед, мы последуем за вами.

Она кивнула потом направилась ко мне. Когда ее пальцы легонько коснулись моего лица, она поморщилась.

– Ох, Ло… – прошептала она.

Я выдавил смешок.

– Т-т-ты… – Я умолк, вздрагивая от боли в челюсти. – Ты думаешь, меня побили? Видела бы ты моего противника!

Она не засмеялась. Наверное, потому, что это не было смешно.

– Идем, – сказала она. – Пусть тобой займутся врачи.

Я хотел сказать что-нибудь саркастическое. Я хотел успокоить ее, потому что видел, что она встревожена. Но слова не шли мне на язык. В голове бешеным вихрем крутились мысли: я думал о маме, о том, выздоровеет ли она. Я не мог перестать думать, как долго он избивал ее, прежде чем я пришел. Я не мог перестать думать о том, что меня не было с нею, чтобы защитить ее. Я не мог перестать думать о том, сколько раз я утверждал, будто ненавижу ее – хотя на самом деле я ее любил.

Я любил ее так сильно. И я подвел ее. Я подвел ее, когда ушел.

На день рожденья дедушка прислал мне документальный фильм о гамбургерах. Я уже посмотрел его три раза, но снова вставил диск в DVD-плеер. Фильм был очень интересный, а я ужасно скучал, прежде чем он появился у меня, потому что большинство фильмов в библиотеке я уже пересмотрел.

– Что ты делаешь? – спросила мама, стоя в дверях моей комнаты.

– Ничего, – ответил я.

– Можно я буду делать «ничего» вместе с тобой?

Я поднял взгляд и ахнул. Мама выглядела невероятно красивой. Ее волосы были зачесаны в высокий хвост и перевязаны красной лентой. Она накрасила лицо, чего никогда не делала, и надела красивый черный сарафан, который обычно висел в дальней части ее шкафа.

– Потрясающе выглядишь, – выдохнул я.

Ее мышцы подергивались, но для мамы это было в некотором роде нормально. У нее постоянно были нервные подергивания, тики, дрожь, но вот уже некоторое время это меня не беспокоило. Это была просто часть нее.

– Да? Не знаю. Сегодня я иду на собрание. – Она улыбнулась и сделала реверанс. – На собрании будут говорить о том, как помочь людям завязать с наркотиками, понимаешь? Я хочу перестать принимать их, Логан. Я хочу стать для тебя хорошей мамой.

Мои глаза широко раскрылись. Мне казалось, что я парю в воздухе, внутри у меня все трепетало.

– Правда?

Мама никогда не говорила о том, чтобы обратиться за помощью. Она всегда утверждала, что никто не может ей помочь.

– Да. – Она присела на мой матрас. – Но тебе некоторое время придется пожить у Келлана и его папы. Я хочу лечь на реабилитацию. Я очень хочу сделать так, чтобы нам жилось лучше.

– Ты бросишь меня? – спросил я, чувствуя, как потеют мои ладони.

– Только ненадолго. А потом я вернусь и буду лучше, чем прежде.

– Ты вернешься ко мне?

– Я вернусь к тебе.

Я вздохнул с облегчением.

– Может быть, ненадолго оторвешься от своего фильма, и мы вместе сделаем лазанью? Мы можем отпраздновать начало новой жизни, пока я не ушла.

Я просиял и кивнул.

– Да!

Мы готовили лазанью вместе. Я делал соус, а мама выкладывала слоями лапшу и сыр. Когда лазанья была готова, мама попросила меня перенести маленький телевизор из моей комнаты в гостиную. Мы сидели на диване, смотрели документальный фильм про гамбургеры и ели лазанью прямо со сковородки.

– Мам?

– Да, Логан?

– Почему ты плачешь? – спросил я. Она вымученно улыбнулась мне и пожала плечами.

– Я просто счастлива, вот и все, милый. Я просто счастлива.

Я тоже улыбнулся и снова принялся за еду. Лазанья обжигала мне язык и небо, но я не обращал на это внимания, потому что мама собиралась на реабилитацию. А потом она вернется ко мне, и мы вместе заживем по-настоящему. Мы будем жить лучше. Скоро у нас будет нормальная жизнь, мы вместе будем ужинать и смотреть документальные фильмы. Она будет ходить ко мне в школу на родительские собрания и выпускные вечера. Она будет танцевать со мной медленный танец на моей свадьбе. Она будет читать моим детям сказки перед сном.