Бриттани Черри - Огонь, что горит в нас

– Алисса… – прошептал он, прежде чем взяться за резинку моих трусиков. Я тяжело дышала, мои бедра сами собой выгибались вверх, навстречу его прикосновениям. Мои ладони лежали у меня на груди, чувствуя, как он контролирует мое сердцебиение. Голос его был полон беспокойства. – Скажи, чтобы я остановился, ладно? Если ты хочешь, чтобы я остановился…

– Нет… пожалуйста…

Он начал стягивать с меня трусики, и когда они продвигались вниз по моим ногам на очередной дюйм, мое сердце ускоряло бег.

– Алисса, – еще раз произнес Логан. Он смотрел на меня снизу вверх, наши глаза встретились на долю секунды, прежде чем он широко раздвинул мои ноги, и его голова опустилась еще ниже. Когда его язык коснулся моих потаенных мест, я ахнула от блаженного ощущения. Мои пальцы вцепились в простыню, собирая ее в складки, его язык то входил в меня, то выскальзывал наружу. Голова у меня кружилась. Мое сердце каким-то образом неистово ускорило свое биение и в то же время полностью замерло. Я как будто умирала каждую секунду, а его губы, его язык, его душа воскрешали меня. Я и не знала, что нечто столь простое может ощущаться так…

«Логан…»

– Пожалуйста… – выдохнула я, изгибаясь и содрогаясь, когда он сунул внутрь меня два пальца – медленно ввел их, еще медленнее извлек. Потом погрузил их быстрее, сильнее, глубже…

«Ло…»

Я готова была взорваться, мои ладони продолжали комкать простыню. Я готова была умолять, чтобы он довел меня до самого края и позволил мне упасть.

– Я хочу тебя, Логан. Пожалуйста… – Мое дыхание было шумным, тело постепенно привыкало к тому удовольствию, которое он мне доставлял.

– Пока нет, – сказал он, отодвигаясь и извлекая из меня пальцы.

Мы встретились взглядами, и то, как он смотрел на меня, вызывало у меня странное ощущение: словно я никогда не буду одна.

– Алисса, – сказал он. – Я люблю тебя.

Его голос дрожал, глаза были мокрыми, и все же слезы катились из моих глаз.

«Ты мой лучший друг, Ло», – подумала я.

Мы были так близки, что раньше я считала, будто подобное невозможно. Он был частью меня во всех возможных смыслах, наши жизни переплелись, словно мы были единым пламенем, горящим в темноте ночи.

Когда ему хотелось плакать, слезы всегда сначала катились из моих глаз.

Когда его сердце хотело разбиться, мое разлетались на осколки.

«Ты мой лучший друг».

Он склонился надо мной и поцеловал меня. Этим поцелуем он давал мне обещания, каких мы никогда не давали друг другу. Этим поцелуем он извинялся за то, чего никогда не делал. В этот поцелуй он вкладывал все, чем он был, и я вложила в ответный поцелуй все, что было у меня.

Он встал, снял джинсы и трусы, и хотя я чувствовала себя в безопасности, в животе у меня все еще трепетали бабочки.

– Ты можешь передумать, Небо, – пообещал он. – Ты всегда можешь передумать.

Я протянула к нему руки, и он взял их. Вернувшись на кровать, он навис надо мной и вклинился между моими коленями. Почувствовав прикосновение к коже с внутренней стороны бедра, я испустила легкий стон. Мои ноги дрожали от желания, от страха, от страсти, от любви.

– Я люблю тебя, – прошептала я, заставив его помедлить. Его губы приоткрылись, но он не произнес ни слова. Казалось, он был изумлен тем, что кто-то может любить его. – Я люблю тебя, – повторила я, видя, как увлажняются его глаза. – Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – прошептал он, приникая к моим губам. Его слезы смешались с моими слезами. Я знала, как трудно ему произнести эти слова. Я знала, какие шрамы он при этом обнажает. Но я также знала, как сильно я его люблю.

– Если тебе станет больно, останови меня, – сказал он. Но я не хотела этого делать. Я чувствовала боль, но желание было сильнее. Он был моим спасательным одеялом, моей безопасной гаванью, моей обетованной Землей. Наши бедра сомкнулись, он вошел в меня чуть глубже.

– Я люблю тебя, – прошептал он, сделав движение вперед.

– Я люблю тебя, – повторил он, сделав еще одно движение.

– Я люблю тебя, – пробормотал он. Третий раз.

– Логан, я… Я сейчас… – Один раз, два, три, четыре.

Небо. Земля.

Рай. Ад.

Он. Я.

Мы.

Мы пришли к финалу, содрогаясь в объятиях друг друга, рассыпавшись на осколки и все же каким-то образом став цельными. Потеряв себя, но обретя друг друга.

Я любила его.

Я любила его всем сердцем, и он любил меня в ответ.

Он сдержал свое обещание. Мне с ним было хорошо, я чувствовала себя в безопасности. Он был тем человеком, к которому я приходила всякий раз, когда мне было больно или страшно.

Как будто домой.

Логан был для меня домом.

– Алисса, это было… – выдохнул он, лежа рядом со мной, – …потрясающе.

Я усмехнулась, повернув голову в другую сторону. Вытерла слезы, все еще катящиеся из глаз, и попыталась смехом выразить ощущение блаженства, в котором таилась капля тревоги. Что будет дальше?

– Если бы я получала доллар всякий раз, когда слышу это…

Он прищурился, понимая, что моя шутка призвана скрыть беспокойство, потом привлек меня ближе к себе.

– Ты в порядке, Небо?

– В порядке, – кивнула я, глядя ему в глаза. Он наклонился и снял губами несколько слезинок. – Лучше, чем в порядке.

– Я хочу, чтобы ты и я были – мы. Я хочу этого навсегда.

– Я тоже. Я тоже.

– Навсегда, Небо? – прошептал он.

– Навсегда, Земля.

Он сделал глубокий вдох и улыбнулся – глазами и губами.

– Я сейчас так счастлив…

Это были его последние слова в ту ночь, и я подумала, что они идеально подходят ко всему, случившемуся с нами сегодня.

Потолочный вентилятор продолжал жужжать над нами, пока мы лежали в моей постели. На комоде продолжал играть проигрыватель, запинаясь каждые несколько секунд, но сохраняя целостное звучание. Запах роз обновлялся каждые несколько минут, и мы вдыхали и выдыхали его.

Мы молчали.

Мы с Логаном признались друг другу в любви вслух вот уже два месяца назад. Я и не знала, что наша дружба может стать крепче из-за того, что мы полюбили друг друга, но каким-то образом так и получилось. Он заставлял меня смеяться даже в самые грустные дни, и это было для меня важнее всего в мире.

Когда ты находишь того, кто может заставить тебя смеяться, когда твое сердце хочет плакать – держись за этого человека. Он изменит твою жизнь к лучшему.

Я спланировала все подробно. Через три недели я уеду и поселюсь в кампусе своего колледжа, однако я прикидывала, что Логан сможет навещать меня. Мы останемся так же близки, как сейчас, и будем любить друг друга еще сильнее. Он сказал, что ему нравится эта идея, и это было круто, потому что я любила его всем сердцем.

Я витала в облаках вот уже несколько недель, но сегодня, когда я вернулась домой с работы, мама встретила меня, намереваясь вернуть на грешную землю.

– Алисса! – окликнула она меня, едва я вошла в дом. Я сбросила обувь в прихожей, помедлила, потом подняла и поставила в шкаф.

– Я уже их убрала! – крикнула я ей в ответ.

– Это не то, что я собираюсь сказать, – отозвалась она из своего кабинета. Я пошла на звук ее голоса и заглянула в комнату. Взгляд мамы был прикован к компьютеру, в руке у нее был бокал с вином. – Я сделала мясной рулет без мяса – с белковым порошком и тофу. Поставь его в духовку.

«Это не мясной рулет, мам».

– Ладно.

– И еще – твой отец написал тебе письмо.

Мой глаза широко распахнулись, меня охватил восторг.

– Что?

– Он написал тебе письмо. Оно на стойке в кухне.

Папа написал мне письмо. Папа прислал мне письмо!

Чувствуя, как нарастает восторг, я бросилась на кухню, схватила незапечатанный конверт и достала из него несколько листов бумаги.

«Милая Али».

Мой взгляд скользил по странице слева направо, вбирая каждое слово, каждую букву. Больше всего на свете я желала прочесть о том, как сильно он скучает по мне, как сильно любит меня, как сильно беспокоится обо мне. Так много слов, так много страниц! Страниц, заполненных от края до края, страниц, заполненных словами – одни длинные, другие короткие. Еще там были запятые, вопросительные и восклицательные знаки.

У папы был замечательный почерк, который иногда было сложно прочесть.

В моей груди разгорался огонь с каждой прочитанной буквой, буквы складывались в слова, слова складывались в фразы, фразы складывались в извинения, которые казались фальшивыми, потому что кто стал бы делать так по-настоящему?

«Я не смогу часто бывать рядом с тобой».

Я сделала резкий вдох и прочитала последний параграф.

«Музыка требует от меня многого. Я возглавляю новую концертную группу».

Еще один резкий вдох.

«…сосредоточить все силы на карьере…»

Я прикусила большой палец. Дойдя до последней страницы, я отложила письмо и уставилась на пять бумажных листов, полностью исписанных словами с обеих сторон.

«Я не могу часто бывать рядом с тобой, милая Али. Надеюсь, ты поймешь. Сохраняй в душе живую музыку».

Мой отец порвал со мною этими пятью листами бумаги, и когда мы сели ужинать мясным рулетом без мяса, мама сказала:

– А я тебе говорила.

Я не могла есть. Почти весь вечер я провела в санузле, выворачиваясь наизнанку. Я не могла поверить, что человек способен на такое бессердечие. Он написал эти слова так, словно они действительно имели для него какой-то смысл, и от этого мне было только тошнее.

Остаток вечера я просидела на полу в ванной, размышляя, что я сделала не так, и гадая, почему отец меня больше не любит.

– Он отказался от тебя, прислав письмо на пяти страницах? – потрясенно спросил Логан. Последние пять дней я не встречалась с ним, чувствуя стыд из-за этого письма. В эти дни я почти ничего не могла удержать в желудке, все сразу выходило наружу. Больше всего меня нервировало то, какой довольной выглядела мама из-за того, что отец меня отверг. Она всегда казалась довольной, когда мне было больно.