Мэри Бакстер - Огни юга

Он посмотрел в потолок, словно умоляя о божественном вмешательстве. Как бы он хотел, чтобы Янси был похож на других докторов – делал свою работу, а потом шел домой, к жене и детям. Броди усмехнулся, представив подобную картину. Даже если Янси хотел бы стать таким, как все доктора, у него бы ничего не вышло. Янси Грейнджер жил в своем собственном измерении.

Броди пробовал объяснять это руководству, но начальство только вздыхало: как тяжело с доктором Грейнджером!

Слухи неустанно ползли по больнице, и их предметом чаще всего был Янси. Казалось, ему нравилось быть в центре скандалов, и этим он как бы пытался всем доказать, что он самый лучший и самый яркий абсолютно во всем, что бы он ни делал. Броди подозревал, что главное, что хотел доказать всем Янси, – что только с помощью ума и таланта он может добиться всего в этом мире, а вовсе не потому, что получил при рождении фамилию Грейнджер.

Если бы кому-нибудь удалось хоть немного приручить этого дикого человека с его высокомерием, то насколько стало бы легче работать с ним! А то ведь это сущий ад!

Калхаун боялся, как бы Янси не зашел слишком далеко на сей раз.

– Если ты вызвал меня насчет Паркера, – заявил Янси с порога, – то не трудись.

Броди впился в него цепким взглядом.

– Черт возьми, про мордобой поговорим в другой раз.

– Давай поскорее. Мне надо быть в операционной точно…

– Для начала сядь и заткнись.

Янси посмотрел в лицо своему начальнику, задержал на нем взгляд на секунду и пожал плечами:

– Хорошо, но если это насчет Паркера…

– Это не насчет Паркера, хотя он только что позвонил и рассказал, какое ты дерьмо. Ты дал ему в морду, даже не выслушав.

– Что? Сопливый ублюдок! Эта женщина могла умереть.

– Я рад, что ты это сказал.

– Что, черт возьми, это значит?

Броди почувствовал, как его рука сама потянулась к плеши на затылке, но он отдернул руку и снова положил на стол.

– Может, стоит тебе напомнить, что пациенты умирали и под твоим ножом?

– Хорошо, Броди, давай поставим все точки над i.

– Перестань ухмыляться.

Челюсть Янси дрогнула.

– Какого черта, в чем дело?

– В судебном процессе, вот в чем. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Янси вздрогнул.

– Да. И что?

– Как – что? Почему ты сидишь и ничего не предпринимаешь? Боже мой, Янси, я всегда считал тебя своим другом! Сколько раз я защищал тебя от нападок руководства, сколько раз! Но теперь у меня больше нет желания служить буфером между тобой и ими.

– Слушай, поверь мне. Судебное разбирательство – чепуха.

– Умер младенец! Господи!

Янси вскочил со стула и хлопнул ладонью по столу Броди.

– Ты думаешь, я не знаю? – Его ноздри раздулись. – Разве ты не понимаешь, что я живу с этим каждый день? Мне не нужен твой суд или суд твоего ханжеского штата!

– Хорошо, прости, но такова жизнь, мой друг. Они требуют немедленно подвесить тебя за задницу.

– Успокой их. Скажи, что я не был пьян, когда делал операцию. Черт, я вообще ничего не пью!

– Но есть свидетели…

– Я не дал бы и дохлой крысы за таких свидетелей, – вспыхнул Янси. – Все сфабриковано.

– Но поскольку это существует, то мы – ты, больница – должны разобраться. Такая реклама никому не нужна, и не мне напоминать тебе об этом.

– И что теперь?

– Слушай, руководство уже достало меня насчет тебя и судебного иска. И я хочу знать, что ты собираешься делать.

– Я уже сказал: пресечь в корне.

– Но почему я не испытываю от этого никакого облегчения? – спросил Броди.

– Потому что ты неисправимый пессимист.

Броди фыркнул.

– Это серьезно, Янси. Я говорю очень серьезно.

– Я тоже – особенно потому, что я сделал свое дело прекрасно. Никто не смог бы спасти младенца. Когда муж наконец обделался и позвонил по 911, состояние ребенка было уже критическим. Я не Бог.

Броди снова фыркнул.

– Ты действительно так думаешь?

– Да. – Неожиданно в голосе Янси послышалась невероятная усталость.

– О’кей, и что нам теперь делать? Как вытащить тебя из этого дерьма?

– Не волноваться. Об этом есть кому позаботиться.

Броди почувствовал, как с души свалился камень, но тон оставался подозрительным.

– Кто же это?

– Самый лучший адвокат займется этим.

– И кто он такой? – спросил Броди, все еще настороженно.

– Сын старого Тримейна, Руни, у него практика в Ричмонде.

Броди почувствовал, как кровь застыла у него в жилах.

– Ты, конечно, шутишь?

– Нет.

– Но это абсурд!

– Я думаю, наоборот, гениально.

– Но тут совершенно явное столкновение интересов. Шелби Тримейн владеет землей…

– Руни не владеет землей. И я тебе уже говорил, что он самый лучший адвокат.

Лицо Броди стало жестким.

– А если это поставит все под угрозу? Вряд ли старику Тримейну понравится, что его втягивают в грязное дело, в которое ты вляпался. Более того, ему точно не понравится, что ты вовлекаешь в это его сына. Ты ведь знаешь, как он дорожит именем семьи.

– Тогда мне придется выяснить, как заставить его изменить свое мнение на этот счет.

– Нет, Руни никогда не возьмется за это дело.

Янси встал, направился к двери, потом обернулся и сказал:

– Хочешь пари?

Оставшись один, доктор Броди Калхаун откинулся на спинку стула, чувствуя, что его охватывает липкий страх.

Дана еще раз ударила кулаком по подушке. Потом легла и уставилась в потолок. Доктор Янси Грейнджер был единственной причиной ее недовольства и бессонницы.

Ну почему он не оказался старым и некрасивым? Тогда она была бы в полной безопасности: во-первых, по отношению к нему не возникло бы ничего личного, а во-вторых, она могла бы воспользоваться его медицинским опытом…

«Какая ирония судьбы!» – подумала Дана. Она приехала в город, где практикуют самые лучшие специалисты, а у нее не хватает мужества выяснить о себе то, что ей надо. Вот бы собраться с духом и раз и навсегда разделаться со своими опасениями насчет собственного бесплодия. После того несчастного случая у нее полный беспорядок в душе и мыслях. Она не знала, сможет ли забеременеть еще раз.

Внезапно Дану осенило. Да о чем, черт побери, она думает? Она получит ответ на вопрос, который тревожит и грызет ее столько лет, но не от Янси Грейнджера.

С отвращением она посмотрела на часы. Семь. Надо встать и заставить себя поехать в центр, где среди бутиков и антикварных лавочек, набитых сокровищами разных времен и народов, есть крошечный ресторан, в котором прежде подавали восхитительное печенье и черный крепкий кофе. Но ее тело отказывалось подчиняться, и тогда она решила повернуться на другой бок и попытаться снова заснуть. Сегодня необходимо быть собранной, готовой приступить к работе, как никогда.

Дана застонала, кровь прилила к лицу, а сердце сильно заколотилось. Черт возьми, почему объектом ее внимания должен был именно доктор Янси Грейнджер? Она все еще не могла поверить, что просто стояла возле машины и позволяла этому мужчине целовать ее.

Почему она не влепила ему пощечину и не убежала? Ей это даже в голову не пришло.

Значит, поцелуй не испугал ее. Более того, она ощутила жар и необыкновенное удовольствие во всем теле, когда его язык скользнул к ней в рот и она заметила его возбуждение. Даже теперь она сладостно вздрогнула, вспомнив об этом.

Безусловно, он очень привлекательный. Но таких мужчин много. Она редко увлекалась кем-нибудь и была абсолютно уверена, что никому бы не позволила себя вот так поцеловать. За все эти годы Руни был единственным мужчиной, которого она подпустила к себе достаточно близко.

Ну что такого в Янси Грейнджере, кроме его яркой аристократической внешности? Она не знала ответа, и это пугало ее. Дана мысленно представила его таким, каким увидела в ресторане.

Когда он говорил с бывшей женой, он был другой. Ни этого невероятного голоса, ни обезоруживающей улыбки, способной выбить ее сердце из привычного ритма. Он казался мужчиной несколько старше своих лет и довольно мрачного вида.

Но Дана не могла не заметить, как он изменился, оказавшись рядом с ней. Эти волосы, упавшие на лоб, а глаза – какие это были глаза! Мало того что они были необыкновенно яркого цвета, они, казалось, обладали способностью напрочь лишить ее сил обороняться.

Она должна быть с ним осторожна еще и по другой причине. Ее реакция на него оказалась необычной. Он сразил и очаровал ее – сразил агрессивным обаянием, а очаровал неприкрытой высокомерной дерзостью. То и другое для нее смертельно.

Нет, это невозможно, подобное не должно повториться. С тех пор как она допустила слабость, поле, на котором шла игра, стало небезопасным. Она нарушила свое главное правило: не иметь никаких личных отношений с героем материала. Как она посмела поставить под угрозу свою работу, даже не приступив к ней всерьез?!

Дана предвидела, что у этого мужчины будет непросто взять интервью.

Она снова ударила кулаком по подушке. Изо всех сил. «Перестань думать об этом типе!» Его мощная мужская сила способна совратить любую женщину, в том числе и ее. Она разозлилась.

Она что же – сошла с ума? Да, так и было, на одно мгновение, вчера вечером, она действительно сошла с ума. Потеряла разум. Хуже всего то, что его влажный горячий поцелуй отозвался незнакомой болью между бедрами.

Дана надавила рукой на живот и почувствовала, как ее замутило. Она надеялась на успех, на то, что сделает потрясающий материал. Ее послали сюда затем, чтобы выяснить, что за человек Янси Грейнджер и действительно ли он достоин Нобелевской премии и той славы и уважения, которые она обычно приносит.

Такие люди встречались Дане в ее журналистской практике, но она старалась держаться с ними в деловых рамках. Они казались ей похожими на баллистическую ракету.