— О битве, которую вы надеетесь развязать. Индейцы ничем не нарушили этот договор…

— Президент Грант издал приказ, по которому они должны убраться с этой территории назад, в свои резервации. Вам это известно. Им был дан крайний срок до тридцать первого января. Срок истек, они никак не отреагировали и потому считаются врагами. Президент, говорите, передумал? Если так, он бы мне об этом сказал, когда я был в Вашингтоне. — В голосе Кастера звучала ледяная решимость.

Поняв, что Кастер собирается уходить, Дэн сказал:

— Сэр, я знаю о крайнем сроке, который проигнорировали Сидящий Буйвол и Безумный Конь, но мы могли бы часами спорить о нарушениях договоров, в которых повинны обе стороны. Правда, говоря по-человечески, заключается в том, что индейцам надо помочь найти путь к тому, чтобы столь различные племена, как сиуксы и чейенны, могли жить вместе и сотрудничать. Они лишь хотят по-прежнему следовать своим вековым традициям, переданным им задолго до того, как белые узнали о существовании континента. — Он сделал паузу для большего эффекта и закончил: — Наше правительство давало и нарушало бесчисленное множество обещаний индейским племенам. Неужели и Ларамийский договор постигнет та же участь?

— Президент прислал вас сюда, чтобы вы советовали мне отменить действия армии против индейцев? — язвительно огрызнулся Кастер. — Нет? Я так и думал. Я свою службу знаю, а вы? Я здесь для того, чтобы выполнять приказы, а эти приказы никто не отменял. Кроме того, индейцы сами нарушили множество обещаний. — Удовлетворенный этим аргументом, Кастер слабо улыбнулся Дэну и повернулся.

Дэн знал, что все бесполезно, но он обязан был предпринять эту попытку. Разведчики наконец возвратились в лагерь, и он отступил на несколько шагов, чтобы наблюдать за разворачивающимися событиями.

Разведчики подъехали к Гнезду Ворона, с которого река Литтл Бигхорн просматривалась миль на пятнадцать. Отвесные утесы заслоняли обзор, но они могли видеть, что вся долина покрыта дымом костров, а в низине за западным берегом реки движется темное пятно, которое было огромным стадом пони. Все говорило о широкой мобилизации и о том, что индейцев на самом деле значительно больше, чем предполагалось. Согласно популярной теории, в индейских поселениях могут жить не более чем несколько сот человек, иначе людям не хватит еды, а боевым пони — воды и травы. Более того, сиуксы были слишком дики и неорганизованы, чтобы поддерживать порядок в многочисленном поселении. Кастер цеплялся за эти теории, отбрасывая страхи и предостережения разведчиков.

В голубовато-сероватой фланелевой рубашке, штанах из оленьей кожи, заправленных в сапоги, и в форменной шляпе, Кастер на неоседланном коне начал лихорадочно объезжать лагерь, выкрикивая приказы своим тридцати трем офицерам. У походной кухни разведчиков племени эрикара он остановился, чтобы нетерпеливо выслушать предостережения Кровавого Ножа, разведчика-полусиукса, которого знал много лет.

— Впереди больше сиуксов, чем вы могли себе представить: их больше, чем у нас пуль, — предостерегал Кровавый Нож. — Если вы нападете, не дождавшись подкрепления, битва может продлиться два или три дня.

Кастер улыбнулся.

— Полагаю, что мы сможем покончить с ними в один день. Кроме того, мы не можем позволить себе ждать подкрепления. Находясь так близко от них в течение долгого времени, мы рискуем быть раскрытыми, а в этом случае весь поселок уйдет прежде, чем мы успеем подняться в атаку.

Слушая это, Дэниэл Мэттьюз испытывал тошнотворное чувство обреченности. Кастеру назвали причины, по которым следовало отложить нападение, и все же он настаивал, по-видимому мало беспокоясь как о жизни своих солдат, так и о жизни сиуксов. Дэну хотелось убраться отсюда, он сожалел, что вообще прибыл сюда. Все его нутро возмущалось безумием и несправедливостью, угрожая задушить его гневом.

Когда колонны тронулись в путь, Кастер верхом подъехал к Гнезду Ворона, откуда открывался широкий обзор, а Варнам, Мэттьюз и несколько других офицеров сопровождали его.

Однако к тому времени, когда они подошли к Литтл Бигхорн, реку окутал туман, и на отдаленной долине не было видно никаких признаков жизни.

Дэн вернулся вместе с Кастером к главной колонне солдат.

— Нет необходимости нападать, сэр, — сказал он, подведя своего чалого коня к Вик, гнедой лошади в белых чулках, принадлежавшей Кастеру. — Я имею в виду атаку. По-моему, нам следует послушаться разведчиков и быть предельно осторожными.

— Здесь что, командует Кровавый Нож? — выпалил в ответ Кастер. — Он говорит, будто в этой долине тысячи индейцев. Эта раса отличается неслыханной гармонией и взаимодействием, Мэттьюз. — Он сдержал поводья Вик и пристально посмотрел в глаза Дэна. — Думаю, все эти сказки о «самом большом в мире лагере индейцев», мягко говоря, преувеличены и больше основаны на предрассудках и боязливом прочтении этих рисунков на песке, чем на действительности. Во всяком случае, сейчас вы можете ослабить бдительность. Как я уже сказал, сегодня мы будем отдыхать и уточнять ситуацию. — Подполковник Кастер погнал свою гнедую вперед, мчась галопом по травянистому, запыленному склону холма к колоннам кавалеристов. Некоторые из-за жары сняли синие куртки, закатали рукава и нахлобучили соломенные шляпы. Подъехав ближе, Дэн заметил на их лицах панику и неуверенность. Кастер под жгучими лучами солнца оживленно переговаривался с Бентином и Рено. Капитан Майлз Киаф подъехал к Дэну на своем сильном мерине по кличке Коменч. Киаф глубоко вздохнул.

— Что случилось? — Дэн снял серую широкополую шляпу с опущенными полями и провел рукой по волосам.

— Мы еще укладывались, когда один солдат заметил двух сиуксов недалеко от лагеря. Потом мы заметили еще одну группу. Плохо, что сами того не желая, мы уже предупредили поселок, и, пока мы говорим, индейцы могут уйти. — Киаф погладив густые усы. — Это было бы чертовски стыдно, а? Мы прошли весь этот путь, вышли на след самого большого скопления сиуксов, а они смогут убежать прежде, чем мы на них нападем…

В голове у Дэна застучало: «Как могут эти солдаты, многие из которых рисковали жизнью, чтобы негры-рабы получили те же свободы и права, что имеют все американцы, быть теперь так безразличны к жизни и правам индейцев? Неужели золото и земля важнее справедливости?»

Кастер пронзительно кричал, лицо его разгоралось:

— Мы не можем ждать, иначе потеряем их. У нас нет выбора, мы должны ударить по ним сейчас. Мой адъютант, лейтенант Кук, разделит полк на три батальона, чтобы мы могли эффективно окружить неприятеля и предотвратить его бегство. Одним батальоном будет командовать майор Рено, вторым — капитан Бентин, а третьим — самым большим — я сам. — Джордж Армстронг Кастер помахал шляпой и крикнул: — Мы победим, ребята! С Седьмым Кавалерийским полком я смог бы смести всех индейцев на континенте!

Джеб Кэмпбелл, стоявший в нескольких ярдах от Дэна, не мог сдержать ликования. С усмешкой, обнажившей его сломанный передний зуб, он воскликнул:

— Ну и чертовский же день! Дадим же мы жару этим индейцам!

Когда Кук принялся делить солдат по батальонам, обстановка на склоне холма приняла угрожающе-конфликтный характер.

Дэн повернул своего чалого и вернулся к Кастеру. Тот, покрасневший, со сверкающими глазами, нетерпеливо щелкал пальцами по поводьям Вик.

— Если вы решили и дальше давать мне советы, то не тратьте попусту слов, — сказал Кастер.

Ум повелевал Дэну быть спокойным и разумным, но душа его кипела от негодования:

— Вы не можете это сделать! Это безумие, неужели вы не видите? Я знаю сиуксов и могу вас заверить, что то, о чем рассказали разведчики сегодня утром, не плод их воображения, над которым можно глумиться!

— У меня действительно нет на это времени. Я терпел вас, Мэттьюз, так как на меня была возложена эта задача, но с меня довольно. Я не могу считать вас трусом, так как вы офицер Союзной армии, но, вероятно, я ошибся в вас…

Сверкнув голубыми глазами, Дэн ответил:

— Вы неправы! Даже несмотря на то, что мне ненавистно все, за что ведется эта война, я готов идти с Седьмым полком, если не смогу убедить вас внять голосу разума! Однако я сделаю все, чтобы помешать нападению. Неужели вы не понимаете, что это безумие? Индейцы не трусы. Они не убегут, пока вы будете ждать подкрепления, но если вы будете слепо настаивать на атаке, славы это вам не прибавит.

Над бровью Кастера забилась жилка. Наклонившись к Дэну, он выдавил из себя:

— За подобное оскорбление вы могли бы предстать перед трибуналом, но вас спасает, что вы здесь лишь советник. Ну что ж, Мэттьюз, пусть ваш совет и ваши оскорбления останутся на вашей совести. Что же касается вашего предложения участвовать в битве — я отклоняю! Я не хочу, чтобы человек, нелояльно относящийся к нашему делу, был бы сегодня рядом со мной! Я хочу, чтобы вы убрались, но не в лагерь, а вообще убрались! Можете возвращаться в Вашингтон и доложить президенту Гранту, если он хочет приставить ко мне надсмотрщика, то ему придется самому выполнять эту работу! — Дрожа от ярости, Кастер добавил: — Здесь командую я, я — генерал!

В голове у Дэна зашумело, по его шее тек пот, когда он, повернувшись, пошел прочь. Это был самый проклятый день в его жизни, хуже самой кровопролитной битвы гражданской войны, потому что сегодня он разрывался на части, не в состоянии направить события в правильное, как он считал, русло. Если Кастер поставил на весы только свою собственную судьбу, это не имеет значения, но…

— Эй, Мэттьюз! Куда идете?

Дэн оглянулся и увидел капитана Киафа, с насмешливым выражением заслоняющего глаза от слепящего солнца. Гнев, словно яд, обжег все нутро Дэна:

— Убираюсь отсюда к черту! — крикнул он в ответ.

На вершине холма он остановился и в последний раз обернулся назад. Кавалеристы наконец были разделены на три батальона и горели решимостью ринуться в бой. Некоторые смотрели ему вслед, несомненно удивляясь, почему он покидает их в такой момент. «Каким все это кажется нереальным, — мелькало в голове у Дэна, — особенно индейцы». Эти молодые солдаты напоминали ему мальчиков, играющих в войну и уверенных, что они выйдут из схватки победителями, не пролив и капли своей крови.