Внезапно он остро осознал близость Мадлен, легкое касание ее руки к его обнаженному предплечью и свежий зеленый цвет ее глаз.

— Вероятно, у меня предубеждение против женщин ее типа, — пробормотал он. — Она видит мир лишь своими собственными глазами и нетерпима по отношению к тем, кто считает иначе.

— А я думала, что просто ужасно терпелива, потому что пыталась не выносить ей приговор только на основании ее внешности и манер, — смеясь, ответила Мэдди. — Как я могла знать, что из всех людей именно вы дадите такую высокую, философскую оценку миссис Лумис?

Вдруг ее лицо исказилось от ужаса: она вспомнила о собственной внешности. Лис, отойдя от нее на несколько дюймов, с блуждающей улыбкой осматривал ее запачканные волосы, измазанное мукой лицо и потертое платье. Отскочив от него на несколько шагов, Мадлен оказалась прижатой спиной к стене гостиной.

— Не беспокойтесь, — словно прочитав ее мысли, произнес Лис, забавляясь ее смущением. — Мне нравится, как вы выглядите. И впрямь чувствуешь какое-то спокойствие оттого, что вы можете так выглядеть!

— Как неряшливая ведьма? — Мэдди с бьющимся сердцем с вызовом смотрела на него. Лис возвышался над ней, и было в нем что-то возбуждающее.

— Ведьма? — засмеялся он. — Вряд ли. Вы красивая женщина, мисс Эвери, гораздо красивее, чем думаете. Но каждый раз, когда я смотрю на вас, вы напоминаете мне одну из тех богатых дам из высшего общества, которые запечатлены в дамском журнале Годи. Каждый волосок на своем месте, тело совершенно, но чопорно. Слишком совершенно на мой вкус!

К его удивлению, на него нахлынула волна смелости, и он скользнул рукой вокруг ее тонкой талии.

— А сейчас вы такая лучистая с вашей свежей кожей и волосами, вьющимися, как им хочется. Платьишко, может быть, и не шикарно, но оно показывает вашу фигуру такой, какая она есть, а не деформированную костями и турнюром. Более того, вы не выглядите так, словно боитесь пошевелиться или чтобы до вас дотронулись! — из страха разрушить вашу безупречную внешность. Меня утешает мысль, что вы, в конце концов, все-таки женщина, а не фарфоровая кукла!

— Мистер Лис, вы в своей излишней фамильярности переходите границы, которые должны существовать между хорошо воспитанной леди и… знакомым ей мужчиной. — Произнося эти слова, Мэдди с ужасом обнаружила, что говорит недостаточно убедительно и почти задыхается. — Вы… должны понять, сэр, что по всем правилам приличия мы с вами не должны более оставаться наедине в этом доме, иначе…

— Иначе я мог бы скомпрометировать вашу добродетель? — спросил Лис вежливым, изумленным голосом. Он наклонился к ней так, что она почувствовала на своем лбу теплоту его дыхания. — Не бойтесь, мисс Эвери. Если я восхищаюсь вашей красотой или дотрагиваюсь до вашей талии, то в чем же здесь преступление? Со мной ваша добродетель в безопасности… если, конечно, вы не желаете другого…

Краснея и испытывая головокружение, Мэдди чувствовала, как его тело прижимается к ее стройной фигуре… И ей это… нравилось. Она понимала, что ей следует оскорбленно протестовать, но в глубине души она трепетала, ожидая чего-то большего…

Лис медленным скользящим движением обвил ее руками, с восторгом ощущая ее хрупкость и женственность. Сквозь тонкую ткань платья он чувствовал, что ее тело покрыто испариной, и лениво подумал, что именно таким должен быть запах рая: цветочный, чистый, бродящий и чуть затхлый. Ощущая ее горячее пружинистое тело и его аромат, видя ее потрясающие мармеладно-блестящие волосы, он испытывал желание расстегнуть все пуговки ее платья и разбудить ее дремлющую плоть. Сколько страсти, должно быть, скрывается в ее чопорном сердечке!

— Вы хотите, чтобы я поцеловал вас? — спросил Лис, слегка касаясь ее уха губами и бакенбардами.

От ощущения его тела, прижимающегося к ней, и от его мерного дыхания у нее над ухом по телу Мэдди пробежала дрожь, чего раньше она себе и вообразить не могла. Она чувствовала необыкновенное, разливающееся по всему телу тепло и сладкое томление и, покраснев от неловкости и скрываемого невинного желания, прошептала:

— Я… я не знаю… Со мной раньше ничего подобного не случалось, и было бы скандалом, если бы я согласилась…

— Вы серьезно? Вас никогда не целовали?

— Я — леди, если могу это сказать, не рискуя выглядеть слишком напыщенной. Матушка всегда предостерегала меня от…

— Мужчин вроде меня? — нежно засмеялся Лис. — Ну, я не хочу оскорбить вас или вашу матушку, но вас уже давно пора поцеловать, мисс Эвери! Будем считать это экспериментом, и никто никогда не узнает об этом. Ну как?

— Я бы даже не заговаривала бы об… этом.

— В самом деле? — усмехнулся Лис. — Понятно. Хоть вы и говорите, что предпочитаете соблюдать этикет, втайне вам очень хочется отбросить его — или чтобы я сделал это за вас. Вы ведь не хотите сами сделать выбор, правда?

Мэдди не могла смотреть на него. Ну почему он так ее мучает? Она опустила ресницы, и он сжалился над ней и над собой. Ее тревожило сознание того, что он страстно хочет ее, но, конечно, она может позволить только поцеловать себя. Придется довольствоваться этим.

Лис медленно сжал ее в своих объятиях, запрокинув назад ее точеное личико. Ее глаза были закрыты, веки бледны и почти прозрачны, что придавало ей еще более невинный вид. От Лиса не ускользнула вся ирония этой сцены. Здесь, в городе, где полно распутных женщин, он нашел красавицу, упорно цепляющуюся за правила приличия. Более того, эта самая чопорная, но ароматная красавица почти падает в обморок в его объятиях, с закрытыми глазами и поджатыми губами ожидая своего первого поцелуя!

— Мадлен…

Как ей хотелось, чтобы он перестал болтать, а просто взял ее!

— Что? — прошептала она.

— Посмотрите на меня.

С трудом проглотив слюну, она подчинилась. Его глаза, такие чисто-голубые, были в нескольких дюймах от нее и улыбались ей. От блеска его пристального взгляда у нее опять по всему телу пробежали мурашки.

— Обнимите меня, — прошептал Лис. — Ну же. Дотроньтесь до меня!

С пылающим лицом она подчинилась и этому требованию Лиса.

От его одолевающей ее близости, от силы его плеч и шеи, да и от запаха его мужского пота Мэдди вдруг ощутила странное напряжение в самом потаенном месте. Словно почувствовав это или заметив это по ее глазам, Лис улыбнулся и прижал свои губы к ее губам, которые сами открылись. Мэдди облегченно вздохнула от неожиданного удовольствия, которое он в ней вызвал. Не мудрено, что люди любят целоваться! Все эти годы Мэдди воображала странное сухое прижатие одного закрытого рта к другому. Вместо этого ощущение от поцелуя Лиса было просто магическим. Он казалось, ласкал ее губы своими губами, то целуя их, то как бы пробуя на вкус, словно рот ее был сочным плодом. К своему большому удивлению, она обнаружила, что ей нравится ощущение и вкус его губ… и ей хочется еще. У нее начало покалывать грудь под тонким хлопком платья. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного, и ее шокировала сильная потребность уступить чарам Лиса.

Когда она начала проводить рукой по его выгоревшим волосам, лаская его шею и плечи, касаясь своим языком его языка, Лис был поражен как ударом молнии, и возбуждение его достигло предела. Мадлен была амброзией, превосходящей его самые дерзкие мечты. Верхние пуговки ее платья были расстегнуты из-за жары, и он углядел россыпь веснушек, разбросанных по коже цвета слоновой кости, скрытой за остальными пуговками. Без лишних колебаний он прижался губами к основанию ее шеи, сгорая от желания расстегнуть корсаж Мэдди только для того, чтобы увидеть ее грудь. Замечательный цвет ее волос привлек его с первой минуты их знакомства, и мало-помалу он позволял себе иногда задуматься о ее теле, имевшем оттенок розово-золотистой зари. У нее веснушки, теперь он это знал. Мысль о ее груди, матовой и пышной, с ярко-розовыми сосками, делало его желание почти болезненным.

Когда Лис целовал ее шею, а Мэдди открывала для себя вкус его шеи и всего мускулистого тела, его рук, державших ее без всякого усилия, знакомый голос без всякого предупреждения вернул их с небес на землю:

— Ну, ну и ну!

Они мгновенно оторвались друг от друга, и у Мэдди начали подгибаться колени. Каким-то образом ей удалось устоять на ногах, и она встретилась с острым, проницательным взглядом бабушки Сьюзен.

— Я задаю себе вопрос, неужели чудеса никогда не прекратятся? — заметила, хихикнув, старушка. — Лис, вы сегодня превзошли все мои ожидания. Признаться, я думала, Мэдди будет последней в Дидвуде, кто капитулирует перед вашим обаянием!

С этими словами она направилась в кухню, вынудив Мэдди последовать за ней. Лис тем временем подошел к Бенджамену, который стоял у входной двери, подняв вверх свой перевязанный палец.

— Бабушка Сьюзен, это совсем не то, что ты думаешь, — начала Мэдди, густо покраснев и еще раз пожалев, что вообще взглянула на Лиса.

— Правда? Какая жалость! — Сьюзен 0'Хара мельком взглянула под клетчатое полотенце, чтобы проверить, как поднимается тесто, и с улыбкой подняла глаза на внучку: — Совершенно неважно, дорогая, что думаю я. Я буду последней, кто тебя осудит, и первой, кто тебя поздравит, если ты наконец изведаешь удовольствие…

— Нет, нет, ничего подобного не было! — закричала Мэдди. — Думаю, у меня был солнечный удар или что-то вроде этого…

— Только не говори, что ты опять упала в обморок! — покачала головой бабушка Сьюзен. — Это так скучно!

В этот момент появился сам Лис, заполнив собой весь дверной проем. За руку он держал Бенджамена.

— Добрый день, миссис 0'Хара!

— Лис собирается показать мне, где он строит свой новый дом! — воскликнул братишка Мэдди.

— Не думаю, что это хорошая идея, Бенджамен.

— Зови меня Беном. Лис говорит, это лучшее имя на Западе!

Мэдди и раньше чувствовала себя неловко, глядя на Лиса, но это было уже слишком.

— Прошу прощения, сэр, но выбирать имя для моего брата, по-моему, не ваше дело. Его воспитывают джентльменом, а не хулиганом! — Она чопорно перевела взгляд на Бенджамена: — Ты только что вернулся от доктора, и я не позволю тебе таскаться Бог знает куда, чтобы посмотреть дом, который еще даже не построен.