Эштон провел остаток ночи, так и не уснув: вид спящей жены облегчал тяжесть на сердце, во сне ее яркая красота казалась чуть приглушенной, но не менее привлекательной; хотелось остаться с ней и разбудить поцелуями, но ждали неотложные дела.

Во-первых, нужно было убедить де Эстена отправить Бетани и остальных заложников на берег, но граф отказался его выслушать, озадаченный тем, как отбуксировать потерявший управление корабль в гавань.

Английские корабли преследовали французскую флотилию. Команда лихорадочно установила на корме два орудия, матросы уже собирались подготовить третье, как с наступлением вечера возникла новая опасность.

— «Риноун»! — закричал кто-то с кормы.

Приближающееся судно выпустило по «Лангедоку» несколько ядер, оставив в бортах пробоины. Перекрывая грохот канонады, де Эстен отдал приказ — и гордый флаг корабля был спущен.

— Только не сейчас, — молил Финли графа. — Давайте останемся и попросим остальные корабли защитить нас.

— Мы представляем не что иное, как груду дров, потерявших управление, — ответил де Эстен. Лейтенант Римбо принес сундучок с официальными документами. Американцы с отчаянием наблюдали, как де Эстен выбросил его содержимое за борт.

— Англичане не узнают наших секретов.

* * *

Полная решимости и уже не боявшаяся французских моряков, заложница оказалась на верхней палубе, рядом с кают-компанией. Подойдя к двери, услышала голоса.

— Вы должны понять мое положение, генерал Салливан, — говорил де Эстен. — Мой долг сохранить флот.

— Для этого не требуется много времени, — отвечал грубоватый голос. — Подождите хотя бы двадцать четыре часа.

— Нет, — решительно ответил де Эстен. — Берите Ньюпорт собственными силами.

— Какими? — вскрикнул Салливан. — Шторм стал для нас таким же немилосердным, как и для вас, — ураганом разметало все палатки, порох отсырел, сотни людей генерала Грина, включая и меня, чуть не утонули в проливном дожде, лежа под заборами.

— Англичанам не легче.

— Легче, черт бы вас побрал. Если вы оставите нас сейчас, я отдам приказ об отступлении.

— В таком случае, — рявкнул де Эстен, стукнув кулаком по столу, — вы ничего не понимаете, представляя всего лишь крошечную часть той войны, которую мы ведем против Англии. Нас больше должны волновать наши интересы в Вест-Индии.

— А как же наш договор о союзе?

— Я должен зайти в Бостон для пополнения запасов и отправляться в Вест-Индию. Таков приказ.

— Будь проклят этот приказ! — вмешался Эштон.

— Ньюпорт будет нашим, если вы останетесь хотя бы на один день.

— Вы, американцы, слишком дерзки, но не любите подчиняться, а теперь оставьте меня. В полночь отплывем в Бостон. Что касается вашей просьбы в отношении заложников, то отвечаю вам решительным отказом — они понадобятся для обмена на военнопленных и отправятся с нами в Бостон.

Эштон пулей выскочил из кают-компании и остановился как вкопанный, увидев перед собой Бетани.

— Я отказываюсь плыть в Бостон, — заявила она. — Скорее отправлюсь вплавь до Эквиднека. И, считаю, мне это удастся.

— Де Эстен еще передумает, — устало ответил Эштон.

— Нет, на него это не похоже. Я хочу к сыну, хочу вернуться домой. — Она взяла мужа за руку и подвела к перилам. — Там плавает покинутая лодка. Мы сможем доплыть до нее и к утру добраться до дома.

Он покачал головой:

— Любовь моя, я не могу этого сделать. Моя обязанность — вернуться и попробовать убедить адмирала. Подожди меня внизу. — Эштон смотрел вслед жене — спина напряжена, подбородок поднят вверх: верный признак принятого решения. Мимо нее прошел Финли и удивленно присвистнул.

— Похоже, твоя жена не очень довольна тобой.

— У нее есть на это все основания.

— Не будь таким мрачным. Как только убедим де Эстена остаться, Ньюпорт будет наш, и тогда осуществится наша мечта, Эштон!

— Возможно, я пытаюсь осуществить совсем не ту мечту, Финли. — Он наблюдал, как Бетани спустилась на нижнюю палубу. — Настоящая мечта только что ушла от меня.

* * *

Не спуская глаз с лодки, Бетани осторожно пересекла палубу, отыскала веревочную лестницу и, закрепив один ее конец за перекладину, перебросила за борт. Двадцать четыре часа, подумала она сердито, нет, она не останется на этой посудине ни минуты больше.

Бетани скользнула в прохладную воду; платье мгновенно стало тяжелым, пришлось тут же освободиться от него и нижней юбки. Конечно, ее пугала перспектива появиться на берегу в таком виде, но она уже давно привыкла не обращать внимания на мнение окружающих.

Она поплыла уверенно, сосредоточив внимание на шуме океана и собственном ритмичном дыхании, пытаясь не думать об акулах, которые, как известно, кишели в этих водах, — моряки рассказывали, что они способны разорвать человека за несколько минут. И тем не менее ее не покидало чувство удовлетворения — удалось бежать без чьей-либо посторонней помощи.

Лодка показалась вовремя, ее силы были уже на исходе. Тяжело дыша, она ухватилась за ее борт, подтянувшись, перевалилась — и замерла в ужасе, оказавшись среди двух распростертых тел: на дне лодки лежали мужчина и женщина. Бетани постаралась отползти от них как можно дальше. Осколок снаряда или мушкетная пуля раздробила лицо женщины, в груди мужчины зияло окровавленное отверстие. А его лицо… показалось знакомым. Баг Вилли. Он, очевидно, занимался доставкой контрабандных товаров, взяв в помощницы женщину, вероятно, голодающую беженку, возможно, предложил ей за жалкие гроши отдаться одному из матросов.

Бетани удивилась своей способности трезво мыслить. Зловоние, исходившее от скользких тел, выворачивало ее всю, но голова оставалась ясной: на женщине было платье из дешевой ткани — может пригодиться. Преодолев невероятное отвращение, она сняла его и бросила под скамейку, вздрогнув совершенно по другому поводу: цвет волос ее страшной находки поразительно напоминал ее собственный…

Прочитав бессвязную молитву, с неимоверными усилиями Бетани освободилась от тел, но при этом обломилась и уплыла поврежденная верхняя доска лодки. Понимая, какая новая опасность ей грозит, она схватилась за весла и начала яростно грести.

* * *

Финли слишком хорошо понимал растерянность и страх, отражавшиеся на лицах моряков «Лангедока».

На палубе среди поломанных мачт, спутанных снастей, тросов и канатов собрались моряки. Они расступились, пропуская Эштона, совсем обезумевшего: всклокоченные волосы прилипли к бледным щекам, глаза горели, как у дикого зверя, все его тело ходило ходуном после нескольких часов плавания в водах залива в поисках жены.

Они закончились тем, что в море выловили ужасающие останки. Финли содрогнулся — даже в темноте наступившей ночи нельзя было смотреть, как морские хищники изуродовали тело Бетани: ее узнали только по нескольким прядям светлых волос, руки с обручальным кольцом не было совсем. Не в силах выносить больше страданий друга, Финли, схватив мешок с одеждой для матросов, вытряхнул его содержимое на палубу.

— Нет, — прошептал Эштон изменившимся до неузнаваемости голосом. — Пожалуйста, не забирайте ее от меня…

Финли подал знак нескольким матросам, выступившим вперед, луна осветила их побледневшие от ужаса лица — останки уже покоились в морском мешке.

— Дай ей уйти, Эштон, — хриплым голосом заклинал Финли. — Туда, где она найдет мир.

Прочно завязав мешок, он, как ребенка, подвел Эштона к борту. Вложив страшную находку ему в руки, Финли заставил друга произнести прощальные слова — Эштон только прижимал темный промокший груз к груди.

— Подумай о сыне, Эштон, — прошептал Финли. — Теперь, как никогда, ты нужен ему.

Казалось, слова друга проникли в сознание Эштона. С внезапной решимостью он выпустил мешок. Обняв друга за плечи, Финли отвел его от края борта. Его сердце разрывалось: вспомнился Чэпин, его сын, любимый им больше жизни и потерянный на той же войне, что отняла и Бетани у Эштона. «Эбби, слава Богу, что ты появилась в моей жизни и спасла от самого себя».

Но кто спасет Эштона?

Один из матросов сунул Эштону флягу с вином, но тот отвернулся, слушая проникновенные слова Финли, голос которого казался таким далеким, словно из другого мира. Он опустил флягу — никакая доза не способна заглушить горе, — медленно, покачиваясь, побрел по палубе и остановился у бушприта.

— Бетани, — шептал Эштон имя жены в ночное небо и услышал в ответ слабый, похожий на голос звук, долетевший с порывом ветра. Не надеясь дозваться, он пробормотал проклятие. Медленно, как бы очнувшись от кошмара, поднял дрожащие пальцы к лицу и впервые в своей памяти ощутил на щеках слезы. Бетани помогла ему выплакать горе несколько лет тому назад, когда умер отец; теперь она снова заставляет плакать. «Любовь моя, — молча произнес он. — Наконец ты сумела заставить меня заплакать». Эштон снова произнес имя своей любимой, на этот раз оно напоминало стон убитого горем человека.

Глава 24

Измученная до изнеможения, Бетани оказалась недалеко от Саконетта и присела отдышаться под скалой, нависшей над обрывистым берегом. Порывистый северный ветер, наступивший прилив и упорная гребля оказались ее попутчиками на пути к дому.

Гордость все еще распирала ее — она сумела избежать унизительного и совсем не нужного плавания в Бостон, и тут же утомленный ум подсказал, как бы цена победы не оказалась непомерно дорогой: побег с «Лангедока» равноценен ее уходу от Эштона, после чего мир и понимание, установившиеся между ними, разрушились.

Остров Эквиднек виднелся напротив, в миле от Саконетта. Продрогшая и голодная, Бетани осмотрелась вокруг. Хотя поросший лесом берег, окутанный утренним туманом, уменьшал видимость, она помнила ориентиры — к северу находился Тивертон, к югу — Литтл-Комптон.