— Да, — ответила Брианна, не сводя с Джейми суженных глаз. — Мы должны вымыть дедушке рот с мылом.
Он и так выглядел, словно набрал полный рот мыльной воды, да еще с щелоком.
— Да, — произнес он и откашлялся. — Да, это было очень плохо с моей стороны, Джеремия. Я должен попросить прощения у леди, — он официально поклонился мне и Брианне. — Je suis navré, Madames. Et Monsieur, [288]— мягко добавил он, кивнув Роджеру. Роджер с непроницаемым лицом слегка наклонил голову в ответ, все еще не сводя глаз с сына.
Круглое лицо Джемми выражало блаженное восхищение, которое оно всегда приобретало, когда рядом с ним говорили по-французски, и — как и рассчитывал Джейми — он тут же поспешил сделать свой вклад.
— «Frère Jacques, Frère Jacques…» [289]
Роджер взглянул на Брианну, и, казалось, нечто пронеслось между ними в воздухе. Он наклонился и схватил руку Джемми, прерывая песню.
— Итак, bhalaich. Ты можешь так делать?
— Frère… Что делать?
— Посмотри на деда, — Роджер кивнул на Джейми, который глубоко вздохнул и быстро высунул язык, свернув его в трубочку.
— Ты можешь сделать так? — повторил Роджер.
— Да, — ответил Джемми и с довольным видом высунул совершенно плоский язык.
Общий вздох пронесся по комнате. Ничего не подозревающий, Джемми поджал ног и повис на руках Роджера и Джейми, потом опустил их, топнув по полу, и вспомнил свой первоначальный вопрос.
— У деды есть яички? — спросил он и задрал голову, чтобы посмотреть на Джейми.
— Да, парень, — ответил тот, — но у твоего папы они больше. Идем.
И под звуки немелодичного пения Джемми мужчины потащили его наружу. Мальчик, как гиббон, висел между ними, подтянув колени почти к подбородку.
Глава 110
Человек войны
Я крошила листья шалфея в ладонях и роняла серо-зеленые хлопья в огонь. Солнце висело низко над каштанами, и над погребением, уже лежащим в тени, ярко горело пламя.
Мы впятером стояли вокруг гранитного камня, которым Джейми отметил могилу незнакомца. Мы образовали круг из пяти точек, и по общему согласию обряд проводился не только для мужчины с серебряными пломбами, но и для четырех его товарищей, и для Даниэля Роулингса, свежая могила которого находилась неподалеку под рябиной.
Бледный и ароматный дымок поднимался из небольшого железного котелка. Я принесла и другие травы, но я знала, что для индейцев: и чероки, и тускароры, и могавков — шалфей был священным растением; его дым очищал.
Я растерла иглы можжевельника и бросила их в огонь, за ним последовала рута, называемая травой милосердия, и в конце розмарин для памяти.
Джейми поднял голову, сияющую огнем, таким же ярким, как тот, что горел у его ног, и посмотрел на запад, куда улетают души умерших. Он негромко заговорил по-гэльски.
— В твой зимний дом отправляешься ты,
В твой осенний дом и весенний, и летний.
К вечному дому отправляешься ты,
К вечной постели и вечному сну.
Сон семи огней будет с тобой, о, брат,
Сон семи радостей будет с тобой, о, брат,
Сон покоя будет с тобой, о, брат,
В благословенных руках Христа.
Тень смерти лежит на твоем лице, о, брат,
Но Иисус милосердный обнял тебя.
Нет боли под сенью десницы святой,
Христос с тобой рядом, и в сердце покой.
Иэн стоял рядом с Джейми, близко, но не касаясь. Уходящий свет коснулся его лица, яростного от шрамов. Он произнес на индейском языке, потом повторил для нас на английском.
— Пусть будет успешной ваша охота,
Пусть смерть ваших врагов увидите вы,
Пусть сердца ваши обретут радость
В большом вигваме среди ваших друзей.
— Эти слова нужно повторять много раз, — добавил он извиняющимся тоном и наклонил голову. — Под бой барабанов. Но я думаю, пока хватит одного раза.
— Ты все сделал правильно, Иэн, — уверил его Джейми и посмотрел на Роджера.
Роджер откашлялся, прочищая горло, затем заговорил голосом, таким же прозрачным и проникающим, как дым.
— «Скажи мне, Господи, кончину мою
И число дней моих, какое оно,
Дабы я знал, какой век мой.
Вот, Ты дал мне дни, как пядь руки,
И век мой как ничто пред Тобою.
И ныне чего ожидать мне, Господи?
Надежда моя — на Тебя.
Услышь, Господи, молитву мою
И внемли воплю моему;
Не будь безмолвен к слезам моим,
Ибо странник я у Тебя
И пришлец, как и все отцы мои». [290]
Потом мы стояли в тишине, пока темнота не окутала нас. Когда исчез последний свет, и листья на верхушках деревьев потемнели, Брианна взяла кувшин с водой и вылила ее на угли в котелке. Дым и пар поднялись призрачным облачком, и запах памяти поплыл между деревьев.
Почти стемнело, когда мы направились по узкой тропе домой. Однако я могла видеть Брианну, которая шла впереди меня. Мужчины шли сзади. Светлячки в большом количестве летали между деревьями и освещали землю под моими ногами. Один из жучков уселся на волосы Брианны и короткое время мерцал там, освещая их призрачным светом.
В темном лесу наступила глубокая тишина, заставляя сердца биться тише, а ноги легче ступать по земле.
— Ты подумал уже, cliamhuinn? [291]— спросил Джейми позади меня. Его голос был тих, и тон легок, но формальное обращение показывало, что вопрос был задан серьезный.
— О чем? — голос Роджер тоже негромкий был слегка хрипловат после чтения псалма.
— Что вы должны делать, ты и твоя семья? Теперь, когда ты знаешь, что малец может путешествовать, и что вас ожидает, если вы останетесь.
Что ожидает нас всех. Я задержала дыхание. Война. Сражения. Неуверенность во всем, кроме уверенности в том, что будет опасно. Опасность болезни или несчастного случая для Брианны и Джема. Опасность смерти при трудных родах, если она забеременеет снова. И для Роджера — опасность для души и для тела. Рана на его голове зажила, но я видела, как его глаза застывали, когда он думал о Рэндалле Лилливайте.
— О, да, — тихо произнес Роджер. — Я думал и все еще думаю… m’athair-cèile. [292]
Я улыбнулась, услышав, что он назвал Джейми тестем, но голос его был вполне серьезен.
— Сказать вам, что я думаю? А вы?
— Да, скажи. Что касается меня, я полагаю, что время для раздумий еще есть.
— В последнее время я думал о Хасбанде Хермоне.
— Квакере? — Джейми казался удивленным. Хасбанд вместе с семьей уехал из колонии после сражения при Аламансе. Я слышала, что они отправились в Мэриленд.
— Да, о нем. Как вы думаете, что бы произошло, если бы он не был квакером? Он взял бы руководство на себя и повел регуляторов на войну?
Джейми негромко хмыкнул, раздумывая.
— Я не знаю, — ответил он с интересом в голосе. — Ты думаешь, они могли победить с подходящим лидером?
Да или нет — у них практически не было оружия — но они могли добиться большего успеха. А если так…
Мы подошли к дому. В окнах задних комнат сиял свет; там растопили очаги на ночь и зажгли свечи для ужина.
— То, что случилось бы здесь, будь у регуляторов настоящий лидер, может произойти через три года в Массачусетсе.
— Да? И если так, то что тогда?
Роджер издал фырканье, вербальный эквивалент пожатия плечами.
— Кто знает? Я знаю, что сейчас происходит в Англии; они не готовы к войне, они не понимают, как рискуют здесь. Если внезапно без предупреждения вспыхнет война, как при Аламансе, то она распространится очень быстро. И может закончиться прежде, чем англичане поймут, что произошло. Возможно, тогда не будет нескольких лет войны, и тысячи жизней будут спасены.
— Или нет, — сухо сказал Джейми, и Роджер хохотнул.
— Или нет, — согласился он. — Но дело в том, я думаю, есть время для людей мира и есть время для людей войны.
Брианна, подошедшая к двери дома, ждала нас. Она тоже слышала разговор.
Роджер остановился рядом с ней и взглянул вверх. Сноп ярких искр вылетел из дымохода и осветил его лицо.
— Вы звали меня, — произнес он, наконец, все еще глядя в сияющую темноту, — на Сборе возле большого костра.
— Seas vi mo lâmh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah, — спокойно сказал Джейми. — Да. Встань рядом со мной Роджер, певец, сын Джеремии.
— Seas vi mo lâmh, a mhic mo thaighe, — продолжил Роджер. — Встань рядом со мной сын моего дома. Вы, правда, так думаете?
— Ты знаешь, что да.
— Тогда я тоже так думаю, — он протянул руку и положил ее на плечо Джейми, и я увидела, как побелели его суставы, когда он сжал его.
— Я встану рядом с вами. Мы остаемся.
Брианна, которая задерживала дыхание, тихо выдохнула, словно ночной ветерок.
Глава 111
И выходит им навстречу
Большая часовая свеча несколько уменьшилась, но оставалось еще много черных колец, отмечающих часы. Джейми уронил камни в расплавленный воск вокруг горящего фитиля: один, два, три — и задул его. Четвертый камень, большой топаз, был уложен в маленькую деревянную коробочку, которую я зашила в промасленный кусок холста. Он отправится в Эдинбург к кузену мистера Бага, который позаботиться о продаже камня, и за вычетом процентов за посредничество вырученные деньги передадут Неду Гауну.
Сопроводительное письмо, запечатанное в коробке вместе с камнем, приказывало Неду установить: находится ли некая Лаогера МакКензи в состоянии, эквивалентном браку, и если это так, то ему предписывалось объявить, что контракт между нею и неким Джеймсом Фрейзером считается исполненным, после чего деньги от продажи камня должны быть размещены в банк в качестве приданного для некой Джоан МакКензи Фрейзер, дочери упомянутой Лаогеры, когда она выйдет замуж.
"Огненный крест. Книги 1 и 2" отзывы
Отзывы читателей о книге "Огненный крест. Книги 1 и 2". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Огненный крест. Книги 1 и 2" друзьям в соцсетях.