Полицейские были с ними очень любезны и предупредительны. Заверили Верити с Джонасом, что проверят всех пассажиров парома и будут патрулировать остров. Сказали, что у них есть все шансы найти злоумышленника: остров можно покинуть только на пароме, конечно, если у него нет собственной лодки. Вполне возможно, что он местный. Стражи порядка неохотно признались, что подобный случай уже имел место месяц назад. Одну туристку изнасиловали прямо в курортном домике на другом конце острова, а насильника так и не поймали.

— Как, у вас тут безнаказанно разгуливает любитель туристок, а вы и пальцем не соизволите пошевелить? — возмутился Джонас.

— Как можно, сэр? — вежливо откликнулся офицер. — Я просто сказал, что был зафиксирован случай изнасилования. Не исключено, что эти инциденты как-то связаны между собой. Вот и все, что я могу сообщить вам на данный момент. Мы постараемся его найти.

— Да уж, постарайтесь, — мрачно проворчал Джонас. Верити понимала, что он злится главным образом на себя: ведь он не сумел догнать преступника.

— Больше ни за что не позволю тебе выходить ночью одной в коридор, — не унимался Джонас. — Я должен был сам проводить тебя до двери ванной.

— Не изводи себя, Джонас. Кто мог предвидеть, что такое случится в двух шагах от нашего номера? Просто я не вовремя там оказалась.

— Ты уже второй раз подвергаешь себя опасности. — Джонас сердито сверкнул глазами. — Как можно быть такой неосторожной?

Верити машинально потрогала рукой все еще плоский живот.

— Действительно, как?!

Джонас в два счета пересек комнату и, присев перед ней на корточки, схватил за руки:

— Что ты, Верити, я не имел в виду ребенка. Брови ее от удивления поползли вверх.

— Но и я не о нем. — Она, впрочем, тотчас поняла, что он просто-напросто не правильно истолковал ее жест.

— Милая, я знаю, для тебя это большое потрясение, но все наладится, вот увидишь. Мы что-нибудь придумаем. Справимся.

— Да, мне-то ничего другого и не остается, — сухо заметила она.

— Мы справимся вместе. — Он произнес эти слова твердо и со значением. — Верити, мы оба несем ответственность за ребенка, не забывай.

Она ласково коснулась ладонью его щеки и подумала о том, что он отец будущего малыша. И тут же вспомнила, что когда впервые решилась на близость с Джонасом, то отдавала себе отчет, к чему это может привести.

Умом она понимала, что ее ждут тревоги и, возможно, разочарования, потому что Джонас — явно не тот человек, который ей нужен. И тем не менее Верити нисколько не сомневалась, что он единственный мужчина, которого она ждала всю жизнь. И твердо знала, что никого другого ей не хотелось бы называть отцом своего ребенка.

— Не забуду, Джонас.

Он подхватил ее на руки и, присев на постель, стал осторожно баюкать как маленькую.

— С тобой и правда все в порядке? Этот мерзавец тебе не навредил?

— Я его покалечила сильнее, уж поверь. Со мной была моя верная трость.

— И как тебе только удается — лишь шагнешь за порог и сразу же влипаешь куда-нибудь!

— Я весьма талантлива по части подобного рода приключений.


Утром, когда Джонас с Верити покинули гостиницу «Ночлег и Завтрак», моросило. Низкие серые облака полностью заволокли небо, предвещая нескончаемые дожди в обозримом будущем.

— Пока ты принимала душ, я прослушал прогноз погоды по радио, — сказал Джонас по дороге в гавань. — С Тихого океана надвигается шторм.

— Надеюсь, виллу не смоет в море. — Верити остановилась у бакалейной лавки. — Куплю чего-нибудь — у Мэгги Фрэмптон в кладовке совсем пусто.

— Не стоит проявлять подобную инициативу, — строго заметил Джонас. — Мы с тобой консультанты и вовсе не обязаны помогать на кухне.

— Да, но нам ведь нужно что-то есть, не так ли? Или ты согласен всю неделю питаться картофельным пюре? Я просто докуплю немного продуктов — это займет всего несколько минут.

Он посмотрел вдаль и сказал:

— Ну ладно, иди. Я вернусь минут через двадцать.

— А куда ты?

— Пойду посмотрю, может, найду где-нибудь доску объявлений, — ответил он неопределенно.

Верити с любопытством взглянула на него. Она готова была поклясться, что это всего лишь импровизированный предлог.

— Доску объявлений?

— Я сейчас вернусь. — Он протянул ей зонтик и быстрым шагом направился вниз по тротуару.

Верити долго смотрела ему вслед. Здорово сидит на нем подаренная ею замшевая куртка, но, по правде говоря, в Джонасе ей нравилось почти все. Или ничего. Улыбнувшись своим мыслям, она толкнула дверь магазинчика.

Спустя двадцать минут она уже ждала Джонаса под навесом, рядом громоздились три доверху набитые сумки. Джонас вынырнув из-за угла, бросил взгляд на пакеты и застонал от отчаяния:

— И кто, спрашивается, потащит на паром все эти мешки и дорожную сумку?

— Джонас, не ворчи. Мы вдвоем прекрасно со всем управимся. Вот, возьми сумку и один из пакетов.

А я понесу остальное.

— А как же твоя нога?

Верити сунула трость под мышку.

— Трость мне больше не нужна, — ответила она, ощутив себя абсолютно здоровой. — Лодыжка еще побаливает, но, в общем, все нормально. Видимо, помог компресс Оливера Крампа. А может быть, и его кристалл.

— А по-моему, твоя нога прошла сама собой, — буркнул Джонас, поднимая доверху нагруженный пакет. — Незачем приписывать все вмешательству экстрасенсов. Смотри под ноги, не оступись.

— Разве тебе не понравился Оливер?

— Думаю, он честный и порядочный малый. Хотя и малость с приветом, как и все эти экстрасенсы.

Верити хихикнула:

— Ты сам обладаешь несколько необычными способностями и еще осмеливаешься называть его ненормальным?

Джонас немного помолчал, потом ответил:

— Понимаешь, я не вижу в своих способностях ничего сверхъестественного. Это часть меня самого, как способность видеть, слышать или ощущать. Это как бы шестое чувство. Конечно, оно доставляет массу хлопот — одно время мне казалось, что мой так называемый «дар» сведет меня с ума, — но я никогда не считал его странным или чужеродным. Это просто-напросто тоже я. — Он перевел дух и добавил:

— В каком-то смысле он для меня то же, что и ты.

— Я?!

— Да, ты. — Он улыбнулся. — Ты ведь тоже приносишь мне сплошные беспокойства и тревоги, а порой доводишь почти до безумия, но я связан с тобой — ив этом-то вся штука. Ты часть меня самого. Вот, возьми. — Он взял сумку и пакеты в одну руку, а другой полез в карман куртки и вытащил оттуда маленький белый сверток. — Это тебе.

— Подарок? Мне? — удивленно воскликнула Верити и машинально потянулась за ним. На нем стояла эмблема того магазина, где она видела огненно-красные сережки. — О, Джонас, как это мило! Ты просто прелесть! — Верити быстро вскрыла упаковку и заглянула внутрь. Ей тотчас подмигнули два огненных кристаллика. — Ах, какие хорошенькие! Чудо как хороши!

— Не очень дорогие, — беспокойно заметил Джонас. — Тебе они правда нравятся? — Он так и впился в нее острым взглядом, стараясь не пропустить ни малейшего изменения в ее радостно-возбужденном лице.

— Ax, ну конечно, конечно! Нравятся, очень нравятся! Спасибо тебе, Джонас. — Верити приподнялась на цыпочки и, изловчившись, чмокнула его в щеку. — Я очень тронута. Как здорово, что ты вспомнил о них сегодня утром.

— Не знаю, пойдет ли тебе такой оттенок, — заметил Джонас, когда они двинулись к порту. — Мне все же кажется, что лучше было бы подобрать что-нибудь под цвет глаз.

— Мне хотелось именно их. — Она запрятала сверток поглубже. Поскорей бы примерить! — Они мне пойдут, вот увидишь.

— Ну раз так, — мягко продолжал Джонас, — считай, что это мой подарок в честь нашей помолвки.

Верити резко обернулась и уставилась на его неподвижный, словно высеченный из камня профиль.

— Нет, так не пойдет.

— Что не пойдет? — переспросил он с самым невинным видом.

— Я не могу принять от тебя такого рода подарок и на таких условиях.

— Верити, — устало вымолвил Джонас, — ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что в жизни все что-нибудь да значит. И ты достаточно умна, чтобы понять, что я так или иначе добьюсь своего. Тебе бы хотелось иметь эти сережки, да или нет?

— Ты же знаешь, что да, — пробормотала она, сжимая сережки в кармане. Ей очень хотелось их иметь — гораздо больше, чем когда она увидела их впервые. Они словно специально для нее созданы и должны принадлежать только ей.

— Тогда прими их, а вместе с ними и мои условия.

— Нет, так я не могу.

— А у тебя просто нет выбора. И сделай одолжение, перестань капризничать. Когда женщина ломается, она становится невыносимой.

— Ты не можешь запретить мне капризничать, если мне этого хочется. Да будет тебе известно, беременные женщины всегда раздражительны. — Верити чувствовала, что в ее доводах есть какой-то изъян, но ничего лучше придумать ни могла. Она не вернет ему эти серьги. Пусть Джонас придает своему подарку какое угодно значение — ей все равно. Сережки она от него примет, а вот что касается условий — их она принимать не обязана.

— Что мне в тебе нравится больше всего, радость моя, так это то, что ты никогда не сдаешься без боя.

— Не торопи события, Куаррел.

— Я не события тороплю — я тороплю тебя.


Спустя сорок минут Джонас уже направлял лодку прямо в маленькую бухточку у подножия скалы. Они причалили к острову, но когда, уже на суше, взбирались по крутому склону, их чуть не настиг шторм. В дверях путешественников встретил Даг Уорвик.

— Хорошо, что успели до дождя. Надвигается буря, — сказал он, принимая пакеты из рук Верити. — Вам пришлось бы торчать в городе до завтрашнего утра, а зачем терять время? Ну как, узнали что-нибудь?

К величайшей радости Верити, Джонас не воспринял замечание Дага как личное оскорбление.

— Да, кое-что прояснилось, — спокойно ответил он, не спуская глаз с Верити. — А у вас как дела?