Стефани Блэйк - Огненные цветы

Он ехал домой.

Равена добралась до замка Тайрон к началу ноября. Встретил ее незнакомый дворецкий.

– Да, мэм, кого вам угодно?

– Это не важно. Я сюда надолго. – Равена с улыбкой указала на свой багаж, сложенный у ступенек.

– Э-э… боюсь, это какое-то недоразумение, мадам. – Дворецкий был явно растерян.

– Никакого недоразумения. Я – миссис О’Нил.

– Миссис Роджер О’Нил?

– Именно. Я только что из Америки.

– Силы небесные! – Судя по выговору, дворецкий был выписан из Англии.

– Позволите войти?

– Ну разумеется, разумеется. Прощу прощения, мадам, но меня не предупредили о вашем приезде.

– А я и сама никого не предупреждала. Пусть это будет сюрпризом.

– Сейчас распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. Вещи отнесут прямо туда.

– Спасибо… извините, не расслышала вашего имени.

– Сандерс, мадам.

Он проводил Равену в библиотеку, где перед полыхающим камином сидели граф с женой. Эдвард О’Нил выглядел мертвецом, краше в гроб кладут, кожа да кости, и все же вопреки предсказаниям врачей он пока держался на ногах.

– Это все благодаря Сабрине, – едва слышно произнес он. – Чудесное дитя вдохнуло жизнь в старые стены.

– То же самое сказал мой отец, когда я привезла ее в Ричмонд.

Тереза О’Нил поднесла платок к глазам.

– Дорогие мои Эдвард и Ванесса. Когда они уезжали из Ирландии, я так и знала, что видимся мы в последний раз.

Граф выпростал из-под пледа, в который был укутан с ног до головы, костлявую руку и погладил жену по полному плечу.

– Ошибаешься, дорогая, вовсе не в последний. Скоро, очень скоро мы опять будем вместе со старыми друзьями. По крайней мере я.

Удивительно, подумала Равена, до чего мало изменилась за все эти годы Тереза. Вполне возможно, что, несмотря на многочисленные и постоянные хворости, она переживет их всех.

Сабрина была с учителем в музыкальном салоне.

– Сейчас скажу Сандерсу, чтобы позвал ее, – промолвила Тереза.

– Не стоит, пусть заканчивает урок. Я слишком долго ждала, так что лишние несколько минут значения не имеют. Как Роджер?

Наступило неловкое молчание, прерванное наконец Терезой.

– Роджер? – с некоторым напряжением переспросила она. – О, у него все в порядке. Сегодня он в арсенале. У него всегда полно дел, мы почти не видимся.

– Как мило, – улыбнулась Равена. «Полно дел» в переводе означало: как обычно, пьянствует да по бабам шляется.

– Может, ты слышала – он записался в милицию, – сказал граф.

– Ничего удивительного. – Вот оно что, оказывается. Стало быть, все эти разговоры о том, что он должен быть в Ирландии из-за Сабрины, без которой отцу не жить, – чистой воды болтовня. На самом деле он решил снова поиграть в солдатики и в войну.

– Он теперь полковник, – продолжала Тереза. – А через несколько месяцев будет бригадиром.

– Блестящая карьера.

– Равена, – неуверенно начала Тереза. – Ты приехала за Сабриной?

– Матушка, вы меня заставляете чувствовать себя какой-то злодейкой. Не волнуйтесь, пару недель, а может, и месяц мы здесь поживем. Но потом – да, придется возвращаться в Америку. За плантацией нужен глаз да глаз.

– О Господи! – По пухлым щекам Терезы заструились слезы.

– Матушка, поймите же меня, мы так долго с ней не виделись. А ведь Сабрина в конце концов моя дочь.

Граф рассмеялся. Смех его напоминал шелест сухих листьев.

– Тереза, милая, можешь ни о чем не беспокоиться. Никуда Равена Сабрину не увезет.

– Почему вы так говорите, батюшка? – нахмурилась Равена.

– Это просто предчувствие. – В его потухших глазах мелькнул огонек. – Мне видно то, чего ты увидеть не можешь. Это дар, который Бог ненадолго ниспосылает тем, кого скоро призовет к себе. Ирландия у тебя в крови, Равена, как была она в крови у Брайена, упокой Господь его душу. Вы оба всегда были бунтарями. В отличие от Роджера – лакея Короны!

– Эдвард, как ты можешь говорить такое! – потрясенно воскликнула Тереза. – Просто у Роджера другие взгляды. Но он им предан не менее, чем ты и тебе подобные бунтари идее самоуправления.

– Тереза, – вздохнул граф, – никакой я не бунтарь. Да и Брайен в общем-то бунтарем не был. Во всяком случае, не в том смысле, какой вы с Роджером вкладываете в это понятие. Мы выступаем против тирании. Но мы истинные патриоты. Ирландцы ничем не обязаны англичанам, и у них нет права требовать от нас преданности.

Равена захлопала в ладоши:

– Браво! Даже Брайен лучше бы не сказал!

– Ага, – подмигнул ей граф, – вот кровь и сказывается. Да у тебя, девочка моя, при одном только слове «свобода» глаза разгораются. Нет, твой дом здесь, в Ирландии. И сердце твое в Ирландии, и навсегда останется здесь.

– Мама! – раздался крик с порога.

Сабрина влетела в комнату и бросилась к Равене. Мать и дочь обнялись, расцеловались и буквально пустились в пляс, опрокидывая мебель.

– Какой чудесный сюрприз! – воскликнула девушка. – Нынче у нас будет самое веселое Рождество в моей жизни. Мы снова вместе! Плакать готова от счастья!

Равена слегка отстранилась и оглядела дочь с головы до ног:

– Глазам не верю! Ты так выросла за последний год, почти со мной сравнялась.

Сабрина выпрямилась и выпятила грудь.

– Да, я уже взрослая, и не только в смысле роста.

– Вижу, вижу. – Равена склонила голову набок и высоко подняла брови.

Леди Тайрон явно была шокирована.

– Сабрина! Пятнадцатилетней девушке не пристало так говорить!

– Право, бабушка, – засмеялась Сабрина, – с тех пор как ты была молодой, многое изменилось. Я и о сексе уже кое-что знаю.

Ее сиятельство едва не упала в обморок.

– Прошу тебя, дитя мое, пощади старуху. Я в жизни таких слов не произносила.

Граф не сводил любящих глаз с матери и дочери.

– Поразительно, до чего вы похожи друг на дружку. Прямо родные сестры.

– Мне лестно это слышать, батюшка, – засмеялась Равена, – а вот этой юной нимфе вряд ли.

– Вовсе нет, мне хотелось бы иметь такую сестру. – Сабрина прижалась к ней.

– Но тогда ты лишилась бы матери.

– Только вернулась – и сразу заговорила как истая ирландка, – наполовину в шутку, наполовину всерьез, – заметил граф. – Все, теперь ты на крючке, никуда тебе не деться.

– Знаешь, чего мне сейчас хочется, дорогая? – повернулась Равена к дочери. – Сменить одежду да покататься. Как у вас, батюшка, с конюшней? По-прежнему держите?

– И еще как! – не дала деду ответить Сабрина. – Мой любимец – Шемрок. Цвет у него, как у черного дрозда. На что хочешь спорю, он тебе понравится. Таких чалых свет не видывал. Огонь!

– В твоем возрасте у меня тоже был чалый.

– Я знаю. Апач.

– Как там у нас Донни?

– Стареет, а так все в порядке. Знаешь, как он любит Шемрока? Даже спит с ним в стойле.

– Собака-путешественница, – задумчиво промолвила Равена. Ей вспомнился крохотный щенок, которого они с Брайеном подарили дочери на Мауи. Равена потрепала ее по щеке. – Помнишь, как он любил спать у тебя под кроватью, когда ты была маленькой?

– Разве такое забудешь? Ладно, мама, пошли. Переодевайся, да поживее.

Амазонка Сабрины была цвета морской волны, под стать попоне Шемрока. Костюм плотно облегал ее юную фигурку и оставлял на всеобщее обозрение куда больше, чем обычное платье.

– Удивительно, как это дед с бабкой позволяют тебе разъезжать в таком виде, – заметила Равена.

– О, понадобилась масса усилий, чтобы приучить их к этому. Сначала бабушка настаивала, чтобы я ездила в дамском седле, в юбке до полу и в турнюре.

– Господи, до чего же я ненавидела в свое время эти причиндалы – кринолин, корсет и тому подобное. И знаешь, что я делала? Как только отъезжала от дома на достаточное расстояние, чтобы никто не видел, сбрасывала юбку и надевала брюки – у брата потихоньку таскала.

Сабрина так и покатилась со смеху.

– Ну и мне на первых порах приходилось делать то же самое, только брюк не было.

– Что, так в панталонах и ездила?

– А ты-то как догадалась?

Равена захихикала, вновь чувствуя себя молодой, словно она и впрямь сестра Сабрины и делится с ней девичьими секретами.

– Мне ведь тоже когда-то было пятнадцать, малышка. К тому же не зря говорят: яблоко от яблони недалеко падает. Мы с тобой два сапога пара.

Интересно, подумала Равена, а мальчик у Сабрины есть?

– Друзьями здесь обзавелась?

– Да есть кое-кто. Сисси и Луиза Кавендиш. И еще Гленн Блейк.

– Тогда его отец – сэр Гордон Блейк, пари держать готова. Мы с ним в детстве дружили.

– Знаю. Гленн говорит, что его отец здорово ухлестывал за тобой.

– А Гленн за тобой? – прищурилась Равена.

– Совсем голову потерял бедняга, – покраснела Сабрина. – Но я его просто жалею.

– Понятно, понятно, всего лишь жалеешь.

Да она же без ума от него!

– Знаешь, кого он мне напоминает? – застенчиво, но явно выдавая себя, спросила Сабрина. – Отца – я хочу сказать, настоящего моего отца.

– Ах вот как?

Святый Боже, сохрани нас и помилуй! Мальчишка вроде Брайена! И она разъезжает с этим мальчишкой по полям в исподнем! О Господи, наши грехи и в детях нас преследуют!

Из конюшни вылетел Донни и принялся приплясывать вокруг Равены, облизывая ее с головы до ног и поскуливая от восторга.

– Видишь, он совсем не забыл тебя.

– Толстеет. Перекармливаешь его, наверное.

– Да он у Шемрока овес ест.

Баттонз, некогда мальчишка-конюх, превратился в пожилого грума. Его рыжие кудрявые волосы изрядно поредели, но хитроватый взгляд юного эльфа остался при нем.

– Какая радость снова видеть вас, леди Равена, – заговорил он. – Ох, извините, мадам. Миссис О’Нил, я хотел сказать. Просто почудилось, будто мы с вами только вчера расстались.