– Действительно, все ясно. Тут и обсуждать нечего. – Она посмотрела на Роджера. – Разумеется, вам с Сабриной надо как можно скорее ехать в Ирландию. Я бы и сама отправилась с вами, но кому-то же надо присматривать за хозяйством.

– А, ну да, конечно, я и не подумал. Стоит оставить этих бездельников, якобы работающих на нас, одних, так они до нитки нас оберут.

Равена обхватила голову руками.

– Бедный Эдвард. Бедная Тереза. Да, время летит быстро и пощады не знает. А ведь кажется, только вчера я была на первом своем балу.

– У вице-короля, – слабо улыбнулся Роджер. – Там мы и встретились впервые.

– И тогда мне казалось, что наши отцы – самые замечательные мужчины среди всех гостей. Такие стройные, такие сильные, такие молодые. Несокрушимые. Смерть никогда не возьмет их.

– Да. – Роджер повернулся и, понурив плечи, пошел к двери. Уже прикоснувшись к дверной ручке, он остановился и, откашлявшись, сказал: – А ведь я так по-настоящему и не поблагодарил тебя, Равена, за возвращение и за то, что заставила всех поверить, что Сабрина – это моя плоть и кровь. Мое дитя.

– Так она и есть твое дитя, Роджер. Ты ей отец, и отец хороший. Она любит тебя.

– А я люблю ее. – Он закрыл глаза ладонью. – Если бы только… Ладно, спокойной ночи и еще раз спасибо за то, что разрешаешь Сабрине ехать со мной в Ирландию.

– А иначе и быть не могло, Роджер. – Равене вдруг захотелось окликнуть его, сказать, чтобы не уходил, и она уже начала подниматься, но слова застряли в горле, а Роджер не повернулся и не увидел ее протянутой руки.

Через неделю Роджер с Сабриной отплыли из Портсмута в Англию. Дэн Батлер пришел пожелать им счастливого пути.

Провожая Равену до ожидавшего ее экипажа, он как бы невзначай обронил:

– Знаете, у меня недалеко от Ричмонда есть небольшой летний дом. Прямо на берегу реки, купание там отличное и лодочные прогулки тоже. Всего в часе езды отсюда.

– Правда? Как интересно.

– Не желаете взглянуть?

– С удовольствием.

– Прекрасно. Я скажу вашему кучеру, чтобы отправлялся в «Равену».

Она услышала, как он говорит Дэвису:

– Миссис О’Нил едет со мной. Мы в гости к полковнику Куперу.

Батлер взял Равену под руку и подвел ее к своему легкому двухместному экипажу.

– Люблю сам править, – сказал он, натягивая вожжи. – А ну-ка, милые, живо!

Равена с любопытством посмотрела на него:

– А почему вы сказали Дэвису, что мы едем к Куперам?

– О, из чистой галантности, ничего больше, – ухмыльнулся Батлер. – О репутации вашей заботился.

– Боюсь, вы сильно опоздали, – засмеялась Равена. – Репутация у меня давно подмочена.

– И все равно репутация – это репутация, будь вы жена президента или его любовница. Только каждому свое.

– Неплохо сказано. Прямо-таки по-ирландски.

– Отнюдь, это у нас семейное. Братец Ретт меня научил.

Равена исподлобья посмотрела на него:

– Говорят, он даже красивее вас.

– Это он сам такой слух пустил. Сейчас он постарел и отрастил брюшко.

– Так, говорите, у вас там хорошо купаться и на лодке кататься? Но сейчас вроде погода не слишком подходящая?

– Честно говоря, я имел в виду совсем другое. – Батлер как бы случайно обнял ее за талию.

– Да? И что же именно?

– Помните, на нас одновременно напала лихорадка? Так вот, есть лекарство, которое вылечит обоих.

– Серьезно?

Он наклонился и поцеловал ее в мочку уха.

В ответ раздался веселый смех, отголоски которого разнеслись над рекой Джеймс.

Езды действительно оказалось не больше часа. Экипаж свернул с дороги и медленно покатился вниз, по крутому, с обеих сторон обсаженному деревьями спуску, ведущему прямо к берегу.

Дом оказался просторнее, чем думала Равена, – приземистое строение, сложенное из калифорнийского мамонтова дерева и вермонтского камня, крытое шифером.

– Я построил этот дом сразу после войны, – говорил Батлер, проводя Равену по комнатам. – Ричмонд всегда был мне вторым домом, так что хотелось пустить здесь настоящие корни. Как и в Саванне.

– Мне нравится. Напоминает иные старинные дома в Ирландии. Что-то в нем есть от придорожной гостиницы, так и веет радушием.

– Именно так и задумывалось. – Батлеру явно польстили ее слова.

– Да есть ли для вас что-нибудь невозможное, мистер Батлер?

– Не думаю, миссис О’Нил. А сейчас мы осмотрим спальню.

– Тогда почему бы вам не принести чего-нибудь выпить? А спальню я найду сама, сэр.

Смех у него оказался на редкость глубоким – настоящий мужской смех, – как у Брайена.

– Смотрю, вы любите брать быка за рога, миссис О’Нил.

– Откровенность сберегает много времени, вы не находите?

– Мне кажется, мы станем добрыми друзьями.

– Вот именно – друзьями. Любовники – не то слово. Я не люблю вас, и вы не любите меня. Иное дело – здоровая, крепкая дружба.

– Аминь. – Он уверенно взял ее за плечи и поцеловал. Равена впилась ему в губы с такой страстью, что он даже подался назад, тяжело дыша.

– Эй, эй, женщина, полегче. Знаешь, у регбистов есть старое присловье: «Игра проиграна еще в раздевалке». Ведь тебе не хочется, чтобы я проиграл свою игру уже здесь, в холле?

– Да брось ты, Дэн, – засмеялась Равена, – тебя Бог знает на сколько игр хватит.

– До скорого. – Он спустился вниз за напитками, а Равена отправилась в спальню.

Это была славная комната, декорированная на французский провинциальный манер; большую ее часть занимала огромная тахта, накрытая покрывалом. Ощущая нарастающее возбуждение, Равена начала раздеваться.

Она уже лежала обнаженная под простыней, когда Дэн вернулся с подносом в руках. На подносе стояли два бокала с шампанским и бутылка выдержанного вина, которое он уже много лет приберегал на особый случай. А случай сегодня действительно особый. Он понял это, едва увидев ее одежду на спинке стула. Дэн поставил поднос и с восхищением взял в руки нижнюю рубашку – воздушное шелковое полотно, отороченное кружевом и крохотными разноцветными бантиками.

– Ничего себе, – присвистнул он. – В последний раз такую штуковину я видел только в Париже.

– Полагаю, в Париже ты много чего повидал?

– Это уж точно. В следующий раз привезу тебе оттуда новейший гарнитур. Модные трусики – узкие-узкие, одна полоска, – шелковые чулки до самых бедер и черный пояс в придачу.

– Ну понятно, белье, которое носят самые дорогие шлюхи. Ладно, Дэн Батлер, сколько можно болтать? Такой воспитанный мужчина должен бы знать, что невежливо заставлять даму ждать.

В общей сложности роман Равены и Батлера тянулся два года. О взаимной верности разговора у них никогда не возникало. Батлер был человек непоседливый, которого разные сомнительные делишки заставляли по пять-шесть месяцев в году проводить за границей. А Равена – скучающая, одинокая женщина, жадная до плотских утех. И ко всему прочему ей было ужасно не по себе. Сначала она лишилась Брайена. А потом и Сабрину увезли в Европу. Отобрали самое лучшее, самое дорогое, и теперь она пребывала в отчаянных поисках чего-то или кого-то, что или кто помог бы ей вновь обрести себя самое.

Вскоре после отъезда Роджер писал ей из Ирландии:


«Сабрина буквально чудеса творит. К отцу вернулся аппетит, он теперь нередко выходит посидеть на террасу. Впервые за долгие годы в доме снова слышится смех. И девочка тоже без ума от счастья. Словно Эдвард и Тереза заполнили пустоту, образовавшуюся в ее сердце после смерти твоих родителей. Неужели ты не позволишь ей провести здесь еще несколько месяцев?»

* * *

Ну разумеется, позволит. Что же она, бревно бесчувственное, чтобы лишить стариков последней радости в жизни?

Прошло еще полгода. Все это время приходили новые письма, некоторые – от Сабрины.


«Дорогая мамочка,

мне здесь нравится, только по тебе скучаю. Все тут по тебе скучают. Дедушка и бабушка целуют тебя и благодарят. Ирландия – чудесное место, я таких никогда не видела, даже на картинках. Вот если бы нам вместе здесь жить. Когда же ты приедешь?..»


Очередные шесть месяцев. Очередные письма. Тон Роджера несколько изменился.

«Политическая ситуация в Ирландии подошла к критической точке. Не удивлюсь, если эти варвары затеют полномасштабную войну. И если это случится, под угрозой окажется само существование империи. Когда началась война между штатами, я счел делом чести встать на защиту страны, которая не является моей родиной. Так неужели я меньшим обязан Англии и королеве? Да я бы себя уважать перестал. Если война действительно начнется, я выполню свой долг».


Весной 1879 года Батлер появился в Ричмонде, и Равена решила с ним посоветоваться.

– Что мне делать, Дэн? Я должна быть вместе со своим ребенком.

– Так в чем же дело? Я отправлюсь в Ирландию и привезу Сабрину.

– Ты очень добр, и в твоей искренности я не сомневаюсь, но жертвы такой принять не могу. У тебя полно своих дел. Нет, дам Роджеру еще полгода и, если он по-прежнему будет оттягивать приезд, сама поеду в Ирландию.

В то лето в «Равене» жил пятнадцатилетний сын Джейн Сидли – родители его отправились отдыхать в Средиземноморье. Два года назад Роджер купил у Ната Сидли жеребенка – любимца юного Джона. Жалея парнишку, Равена пообещала, что ему разрешат видеть будущего рысака, когда только душа пожелает. В результате Джон фактически сделался членом семьи. Так что, когда родители раздумывали, на кого бы оставить сына, «Равена» показалась естественным выбором.

Хозяйка же была только рада постоянно видеть в доме живого, бойкого паренька – с ним было не так тоскливо и одиноко. К тому же он немало помогал по дому да и в конюшне.

Равену изрядно забавляла откровенная влюбленность мальчика. Он пожирал ее глазами, голос его начинал дрожать в ее присутствии, он бегал за ней буквально как собачонка.