Брайен с улыбкой погладил ее по щеке.

– Уж что-что, а нужные слова ты найти умеешь, женщина. Ты уверена, что в тебе нет хоть немного ирландской крови? Спишь с тобой, и настоящим лордом себя чувствуешь. В общем, Джесси Фарнсворт, женщина ты – высший класс.

– Да и ты мужчина что надо. – Джесси приподнялась на цыпочки и скромно чмокнула его в подбородок. – Ну а теперь я в ванную.

– Слушай, а как насчет слуг? Одно дело – провести незаметно ночь в гостинице, другое – укрываться от дворецкого и камеристки. Не могу же я залезать в сундук всякий раз, как услышу шаги в коридоре.

– Не беспокойся, здесь тебе будет вполне удобно. И безопасно. – Джесси подошла к гардеробу и открыла дверцу. За ней обнаружилось нечто вроде просторного купе, по боковым стенкам которого были развешаны платья. Джесси прошла внутрь и слегка притронулась к вешалке, прикрепленной к задней стенке шкафа. К изумлению Брайена, стенка подалась в сторону, и за ней открылась комната размером примерно в десять квадратных футов. Там стояли койка, письменный стол, стул и ночной горшок.

– Вот это да! – Брайен даже присвистнул. – В нашем ирландском замке тоже такие комнаты были.

– Это Джон придумал, когда дом еще только строился. Здесь мы прятали беглых рабов, перед тем как переправить их на Север.

– Да, с тобой не пропадешь. – Брайен ступил внутрь и присел на койку. Джесси принесла коробок спичек и подожгла фитиль в лампе, стоявшей на столе.

– Окон, естественно, нет, но проветривается комната неплохо. – Она указала на решетку вентиляционного люка на потолке. – К тому же тебе ведь не все время здесь отсиживаться – только когда кто-нибудь из слуг поднимется. Это бывает каждое утро – застилают постель и убирают спальню.

– Не волнуйся, слух у меня хороший. – Брайен растянулся на койке. – Пожалуй, не мешает немного соснуть.

Ужин был скромный, да и разговор шел ни шатко ни валко. Ничего похожего на вечеринки прошлого года, когда за столом слышался веселый смех, все болтали, перебивая друг друга, и вообще наслаждались жизнью. Впрочем, Ричмонд, этот оплот южной благочинности и изящества, сохранял лицо и упрямо держал форму до самого конца.

Роджер О’Нил, как и прежде, долбил что-то о «неизбежности конечной победы Конфедерации, в самом крайнем случае – о патовой ситуации».

– Да брось ты, Роджер, – устало откликнулась Равена. – Юг прижат к стенке, и тебе это известно не хуже моего.

Президент и миссис Дэвис, которые заглянули, когда ужин уже закончился, на чашку кофе и ореховый пирог, пытались, повторяя всякие банальности, сделать хорошую мину при плохой игре.

– Если Союз собирается одержать победу, то выигрывать надо до выборов. Север устал от мистера Линкольна, и стоит ему убраться из Овального кабинета, как новый президент выбросит на помойку эту чертову Прокламацию об освобождении и запросит мира. – Президент дрожащими пальцами зажег сигару.

Равене было жалко на него смотреть. Война высосала из этого человека все соки. Теперь он походил всего лишь на бледное отражение того высокого, горделивого, излучающего уверенность и жизнерадостность мужчины, которого она встретила в доме у Тейлора в первый же вечер по прибытии в Ричмонд.

Дэвис откашлялся и вновь заговорил. Остальные слушали с молчаливым уважением.

– Генерал Эрли готов форсировать Потомак и двинуться прямо на Вашингтон. Гранта мы заперли в Питерсбурге, а Шеридан застрял под Атлантой. Да, господа, мистер Линкольн свой выстрел сделал, и теперь у него нет времени перезарядить ружье.

Джесси сидела, сложив руки на коленях и не отрывая глаз от чашки с кофе. Президент повернулся и потрепал ее по плечу:

– Ну-ну, к чему такая мрачность, дорогая? Скоро все переменится к лучшему, попомните мое слово.

Джесси выдавила слабую улыбку:

– Надеюсь, вы правы, господин президент.

Вскоре после ухода гостей она удалилась в спальню и пересказала Брайену все, о чем говорили за столом.

– Президент решил, что я расстроена оттого, что не могу разделить его оптимизма, а на самом деле все наоборот: боюсь, что он может оказаться прав. Если до выборов Линкольн не одержит решающей победы, генерал Макклеллан вполне может побить его. Люди считают Мака вторым Наполеоном.

– Стало быть, нужно сделать так, чтобы Линкольн победил. И победа эта придет в бухте Мобил. – Брайен подлил Джесси и себе хереса. – Ну, когда начинаем?

– В конце той недели. Президент Дэвис снова посылает меня на Север. Мне предстоит встретиться с Макклелланом и выяснить его условия перемирия. Роджер даст мне необходимые инструкции в пятницу. Я пригласила его сюда.

– Ну и?..

Джесси поднялась и подошла к столу. Вернулась с флаконом, в котором были три белые таблетки. Отвернув крышку, она вытряхнула их на ладонь.

– Вот, подсыплю ему в бокал с вином или виски. Главный военный врач уверяет, что одной такой таблетки достаточно, чтобы человек пролежал без сознания восемь часов. А потом мы свяжем его и перенесем в эту потайную комнату. Там ты переоденешься в его платье.

Перед отъездом из Вашингтона Брайен сменил военную форму на джинсы и шерстяную рубаху.

Он поднял бокал:

– Полагаю, уместно выпить за здоровье моего дорогого братца. В конце концов, если бы не Роджер, ничего бы у нас не вышло.

– Щедрая ты душа.

Они торжественно выпили.

– Ну как она там? – спросил Брайен.

– А я все ждала, когда же ты задашь этот вопрос, – улыбнулась Джесси. – Как всегда, ослепительна.

– Столько лет прошло, – задумчиво протянул Брайен. – Трудно поверить, что она… – Он насупился. – Сколько же ей сейчас? Так, мне двадцать девять, так что ей, выходит, двадцать семь.

– Равена жутко обозлилась бы, – рассмеялась Джесси, – узнай она, что ты высчитываешь, сколько ей лет.

Брайен прошелся взад-вперед.

– Остается только надеяться, что все обернется как надо. Как думаешь, что будет, если она меня расколет?

– Какое это имеет значение? Ведь она любит тебя, а не Роджера.

– Как знать. Все могло измениться. Как они держались по отношению друг к другу?

– Холодно. Отчужденно. Твой брат бывает невыносим и сейчас, когда он работает у президента и каждый день ночует дома, вполне возможно, опять доводит ее до белого каления.

– Ладно, там видно будет.

– Брайен, не хочу совать нос в твои личные дела, но ведь Равена не единственная, кто у тебя был?

– По-твоему, это называется не совать нос? – ухмыльнулся Брайен. – Но вообще-то валяй, меня это не трогает. Да, не единственная. Женщин у меня хватало. – Он подмигнул ей. – И плюс к тому несколько «дам» вроде тебя. И еще одна девушка, я познакомился с нею уже в Нью-Йорке. Ее звали Ребекка. Я работал у ее отца в магазине готовой одежды. Это еврейская семья, но меня они приняли как родного.

– И вы с Ребеккой были как брат с сестрой? – хитро улыбнулась Джесси.

– Да не совсем. Я был готов жениться, но ничего из этого не получилось. Даже после смерти ее отца. Ребекка очень религиозная девушка. Впрочем, под конец она вроде собралась уступить, но тут началась война, и я пошел на фронт.

– Она писала тебе?

– Сначала да. Мы обменивались двумя-тремя письмами в неделю. – Брайен помрачнел. – А потом все кончилось. В последнем письме она сообщила, что выходит за другого служащего в магазине, Ларри Кейси. Наверное, он и правда ей больше подходит. Ларри по-настоящему любил Бекки.

– И все же, говоришь, ты собирался жениться на ней?

– Так мне, во всяком случае, казалось, хотя сейчас думаю, что в последний момент все так или иначе расстроилось бы. Если бы не война, я нашел бы какой-нибудь другой предлог.

Джесси зевнула.

– Тяжелый был день. Едва на ногах держусь. Так что, если не возражаешь, пойду спать. Присоединиться не желаешь?

– Пожалуй, слишком опасно, – отвел глаза Брайен, – тебе не кажется? А ну как служанка войдет и застанет нас?

– Только это тебя смущает? – прищурилась Джесси.

– А что же еще?

– В таком случае отправляйся в свою каморку. Приятных сновидений, Брайен.

Джесси как в воду глядела. Брайену приснилась Равена. Молодые, они, словно обезумев, несутся на лошадях по Доунгэльскому лугу. Равена в панталонах. А потом они оказываются на траве. Нагие тела жадно тянутся друг к другу. Они сгорают от любви. Да, это была любовь. Бекки, Джесси, все остальные только удовлетворяли похоть и скрашивали одиночество. Настоящей любовью здесь и не пахло.

До конца недели Брайен жил как в сумерках. Как зверь в клетке зоопарка. И подобно зверю он в основном спал – десять, двенадцать, иногда четырнадцать часов подряд. Пища ему доставалась скудная – все, что Джесси могла, не вызывая подозрений слуг, принести ему тайком. Вечерами, когда она уходила к себе в спальню, он вылезал из своей «норы», и они болтали за бокалом вина или виски. Любовью они больше не занимались.

И наконец он настал, этот роковой день, пятница. Роджер должен был появиться в восемь вечера. Джесси надела платье из тафты вишневого цвета с небольшим турнюром, который шел ей больше, чем громоздкий кринолин. Каштановые волосы были пышно взбиты надо лбом, а на щеки Джесси положила вдвое больше румян, чем обычно.

– Перышки чистишь? – поддразнил ее Брайен.

– Как я тебе?

– Королева. Впрочем, нет. Все королевы, с кем мне приходилось встречаться, в сравнении с тобою, дорогая, просто сварливые старухи.

– Опять льстишь?

На прощание Брайен поцеловал ее.

– Удачи. Думаю, что, пока дождусь тебя, сгрызу ногти до костей.

– Потерпи. – Она вышла и закрыла за собой дверь спальни.

Полковник Роджер О’Нил появился ровно в восемь. Сэмюэл провел его в гостиную. В своем сером кавалерийском мундире О’Нил выглядел, что не преминула отметить Джесси, на редкость вальяжно.

– В этом одеянии чувствуешь себя полным ослом, – насупился Роджер. – Уж если облачился в него, надо быть на фронте, а не протирать штаны в президентском особняке.