– Надеюсь, ты свернешь ему шею, папа, – свирепо сказала Равена. – Отвратительная жирная старая жаба.

Герцог отлично стрелял и из пистолета, и из винтовки.

– Беда в том, – грустно сказала его жена, – что победить ты просто не можешь. – Если убьешь сэра Роберта, все его друзья консерваторы, что здесь, что в Англии, будут жаждать твоей крови, и в конце концов сломят тебя, как сломили Дана О’Коннела. Знала же я, с самого начала знала, что когда-нибудь из-за этих семейных связей нам туго придется. Но к тебе-то они чего привязались? Ведь это мой родич.

– Это еще что за разговоры, Ванесса? – хмуро покосился на нее герцог. – Дан О’Коннел был великим патриотом и государственным деятелем, и я бы гордился, если бы в моих жилах текла и его кровь. А как это понять: «сломили Дана О’Коннела»? Вся королевская конница и вся королевская рать не смогли бы сломить его дух. Старого Дана спалил огонь верности. Но он осуществил то, ради чего был рожден, и даже больше.

– Браво! – воскликнула Равена. – Знаешь, папа, я так горжусь, что ты не позволяешь свиньям вроде сэра Роберта Диллона и лорда Галифакса становиться себе на горло. Помнишь предреволюционный плакат американских патриотов? На нем была изображена свернувшаяся в кольцо змея, а внизу подпись: «Не наступай!»

Снизу донесся приглушенный расстоянием звонок в дверь.

– Догадываюсь, кто это, – поморщился герцог. – Прошу извинения, дорогие дамы, но не перейдете ли в какую-нибудь другую комнату?

Герцогиня и Равена отправились в музыкальный салон. Мать присела за клавесин и принялась наигрывать вариации на темы «Турецкого рондо» Баха. Она была прекрасной пианисткой и нередко развлекала своей игрой гостей на званых вечерах. Равена тоже прилично владела инструментом, но, обнаружив, что с матерью на этом поприще тягаться трудно, играть в общем-то избегала. Ну а Ванесса Уайлдинг, прикасаясь к клавишам, целиком погружалась в мир музыки.

Воспользовавшись этим, Равена незаметно выскользнула из комнаты и вернулась в холл. Она просто обожала подглядывать и подслушивать.

Как и положено в таких случаях, лорд Галифакс был облачен в выходной вечерний костюм и шляпу с высокой тульей. Дуэльный кодекс отличался исключительной строгостью, ни в чем не отступая от средневекового ритуала.

Галифакс походил на задиристого петушка. У него были густая вьющаяся рыжая шевелюра и лицо, о котором герцогиня говорила, что по нему можно читать карту Ирландии. Несмотря на свое гэльское происхождение, он был убежденным и даже фанатичным англофилом.

«В любом стаде найдется своя паршивая овца», – заметила как-то Роза в разговоре с Равеной.

– Стаканчик хереса, Джордж?

– Ваше сиятельство, сейчас нам обоим вряд ли до светских любезностей. – Галифакс покраснел как рак. – Я здесь в качестве секунданта сэра Роберта Диллона, и нам с вами следует обговорить все детали завтрашней дуэли. Выбор места, разумеется, за вами, но я бы, со своей стороны, предложил Карсонский луг. Сэру Роберту это подходит.

– Прекрасно, никаких возражений, Джордж. – Герцог, явно насмехаясь над собеседником, упорно избегал официального обращения «лорд».

Карсонский луг располагался в самом центре королевского заповедника. Каждое воскресенье местная знать, утоляя жажду крови, направлялась сюда на охоту. Здесь же чаще всего устраивались и дуэли. Официально запрещенные законом, они тем не менее практиковались довольно часто. Трудно было ожидать, что полиция будет принимать меры против тех, кто придумал этот закон и кто платит ей за службу.

– Теперь насчет оружия.

– Может быть, пистолеты? – слегка улыбнулся герцог.

– Идет, – коротко кивнул Галифакс. – На пяти шагах.

– Нет-нет, на десяти, – быстро возразил герцог.

Галифакс удивленно округлил брови.

– Должен напомнить вам, ваше сиятельство…

– Нет, это я должен напомнить вам, лорд Галифакс, – резко перебил его герцог. – Потрудитесь справиться в уставе Королевского клуба. Право на выбор расстояния принадлежит человеку, которому брошен вызов, то есть мне.

– Как вам будет угодно. – Лорд Галифакс отвесил глубокий поклон. – Итак, завтра на рассвете?

– Договорились.

Лорд Галифакс уже дошел до порога, когда герцог окликнул его:

– Слушайте, Джордж, а может, все-таки попробуете уговорить этого болвана отказаться от его дурацкой затеи?

Галифакс медленно обернулся и бросил с презрительной усмешкой:

– Нет. Разве что вы готовы принести в ежедневных газетах публичные извинения за свои высказывания.

Герцог пожал плечами и тяжело вздохнул:

– Завтра на рассвете.

Едва лорд Галифакс вышел из дома, Равена влетела к отцу и порывисто прижалась к нему.

– Здорово ты поставил его на место, папочка, – усмехнулась она. – «Прекрасно, никаких возражений, Джордж», – повторила Равена, очень точно копируя отцовскую интонацию.

Он с притворной строгостью посмотрел на нее:

– Опять подслушиваете, юная леди? Учтите, вы еще в том возрасте, когда и добрую порку можно заработать.

Она проворно отскочила в сторону.

– Сначала поймай. Нет, папа, серьезно, можно мне завтра прийти?

– Совсем от рук отбилась. Прямо не знаю, что с тобой делать. Нет, нельзя. Каково тебе будет увидеть лежащего на земле, обливающегося кровью старика отца?

– Да брось ты, такого и быть не может, – фыркнула Равена. – Кто будет твоим секундантом?

– Собирался попросить Эдварда, графа Тайрона.

Равена одобрительно улыбнулась.

– Самое лучшее. Ведь у тебя нет друга ближе. Вас даже зовут одинаково.

– В королевских семьях это имя в ходу – признак крови, – рассмеялся герцог. – Есть такой старый анекдот. Забеременела одна статс-дама королевы Виктории. Старуха пришла в такую ярость, что поклялась повесить негодяя, обрюхатившего придворную даму. Когда та сказала, что его зовут Эдвардом, половина мужчин при дворе, включая принца Уэльского, попрятались по домам.

Равена от души расхохоталась:

– Представляю, как бы понравилась эта история Брайену.

Смех вдруг резко оборвался, и отец с дочерью с молчаливым пониманием посмотрели друг на друга.

– И с чего это я вдруг вспомнила Брайена? – проронила девушка.

Герцог улыбнулся и взял Равену за руку.

– Это хорошо, это совершенно естественно, что мы думаем о любимых людях, которых больше нет с нами.

– А почему ты решил, что я любила Брайена О’Нила? – удивленно спросила Равена.

Она подошла к отцу и спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел, как предательски увлажнились ее глаза.


Герцог Ольстерский в сопровождении своего секунданта графа Тайрона появился на Карсонском лугу, когда солнце еще не поднялось над горизонтом. Но на верхушках деревьев уже смутно мелькали розовые пятна, предвещая скорый восход.

Сэр Роберт Диллон и лорд Галифакс, а также трое наблюдателей – двое по выбору секундантов и один от правления Королевского клуба – уже поджидали их.

Распахнув дверцу экипажа, Карли, старый герцогский кучер, поклонился хозяину.

– Да поможет вам Бог, ваше сиятельство.

– Спасибо, Карли. Отведи лошадей подальше, а то еще выстрелов напугаются.

Герцог с графом прошли в центр небольшой вырубки, где овцы общипали траву почти до самой земли, и обменялись учтивыми поклонами с сэром Робертом, лордом Галифаксом и наблюдателями.

Роль рефери в предстоящей дуэли исполнял секретарь Королевского клуба Бушрод. Сын английского адмирала, он был вынужден уйти в отставку с флота ее величества, после того как его едва не унесла в могилу оспа. Лицо Бушрода все еще хранило следы этой страшной болезни.

Он откашлялся:

– Насколько я понимаю, вы, джентльмены, знакомы с правилами, по которым будет происходить эта дуэль. – По его знаку один из помощников поднес ящик из тикового дерева. Откинув крышку, Бушрод продемонстрировал его содержимое дуэлянтам. Это были инкрустированные серебром длинноствольные дуэльные пистолеты, на рукоятках которых красовались эмблемы клуба.

– Оба пистолета, – продолжал Бушрод, – были вчера опробованы господами Линчем и Поттером, а также мною лично на клубном стрельбище. Оба в полном порядке, если не считать мелочей, которыми можно пренебречь. Господа?

Линч и Поттер молча кивнули.

– Выбирать вам, ваше сиятельство.

Герцог Ольстерский сделал шаг вперед и наугад взял один из пистолетов. Сэр Роберт Диллон подбросил в руке другой.

Бушрод сверился с карманными часами и посмотрел на восток. Первые лучи солнца уже позолотили купы деревьев.

– Пора. Прошу вас занять свои места, господа.

Герцог и сэр Роберт подобрались и, как по команде, повернулись друг к другу спиной. Толстячок макушкой едва доставал герцогу до плеч.

– По моему счету начинайте равномерно двигаться в разные стороны. При счете «десять» поворачивайтесь и стреляйте, сразу или нет, по собственному усмотрению. Каждый имеет право на один выстрел.

Требование герцога стреляться на десяти шагах вызвало накануне вечером в клубе некоторые разногласия.

Многие при всем своем уважении к герцогу Ольстерскому считали, что, настаивая на десяти шагах взамен пяти, он берет себе некоторую фору, ибо большее расстояние – а в данном случае дуэлянтов будет разделять около шестидесяти футов – всегда дает преимущество опытному стрелку, каковым и был герцог. Большинство сошлись на том, что с его стороны было бы спортивнее согласиться на предложение сэра Роберта.

– Раз, – начал отсчет Бушрод.

Присутствующие затаили дыхание. Граф Тайрон нервно потер бровь платком. До самого последнего момента его сын Роджер уговаривал отца не ввязываться в эту опасную авантюру на стороне герцога.

– Если он убьет сэра Роберта, плахи ему не миновать. И ты туда же за ним последуешь. Что же касается меня, то прощай воинская служба.

– Успокойся, Роджер, – с укором сказал граф. – Эдвард Уайлдинг мне как брат. И между прочим, это твой будущий тесть.