Пристальный взгляд Дженны дал ему понять, что эти слова оказали на нее воздействие, но в его благих намерениях она по-прежнему не была уверена. На глаза Дженны навернулись слезы.

— И ты хочешь, чтобы я сразу тебе поверила? Неужели ты считаешь, что не будет никакой расплаты, особенно после того, как я лишилась ребенка? Подумай хорошенько. И мне не помешает подумать. Может, тебе будет лучше остаться свободным.

Ченс чувствовал себя так, словно из-под ног у него выбили скамью. Это было невыносимо. Он открыл ей свою душу и сердце, и сделать это было нелегко. Но Дженна отвергла его дар, словно он ничего не значил. «Подумай хорошенько»… Как будто он мало думал!

Ченс решительно прошел к столу и взял шляпу.

— Ты сомневаешься в моих чувствах, Дженна, и теперь я начинаю сомневаться в твоих. Догадываюсь, ты никогда меня не хотела. Должно быть, все это время ты мечтала вернуться домой, считала нашу связь всего лишь приятным летним развлечением. Наверное, и в туннеле ты работала только затем, чтобы потерять ребенка и избавиться от позора!

— Неправда! Этот ребенок для меня значил все!

Но уязвленная гордость преодолела сочувствие.

— Обидно, когда тебе не верят, да? Я не стану умолять тебя стать моей женой, Дженна, не буду добиваться твоей любви. У тебя нет выхода, кроме как поверить мне. И если ты этого не можешь, значит, между нами ничего не было. А теперь, если позволишь, мне пора — у меня еще осталась дорога.

ГЛАВА 13

В последующие дни жара заставила строителей почти полностью прекратить работу на дороге. На деревьях сохли листья, трава осталась зеленой только на дне каньонов, куда не проникали солнечные лучи. Река обмелела, а многие ручьи пересохли еще в июле. Дождь в такую пору не смог бы оживить листву, но если бы он был достаточно сильным и продолжительным, он помог бы затушить лесные пожары.

Когда по озеру привезли локомотив и поставили на рельсы, Ченс впервые увидел Дженну после их ссоры. Она приехала вместе с Соломоном в блестящем удобном экипаже — легкий, устойчивый, он был куплен специально для Дженны. Издалека она выглядела так, словно полностью оправилась после выкидыша.

На Дженну была возложена почетная обязанность окрестить новый паровоз. Стоя среди толпы, Ченс наблюдал, как она искренне радуется этому, ее глаза блестят. Толпа разразилась радостными криками, когда огромная машина поползла по недавно проложенным рельсам, волоча за собой пассажирские вагоны.

Ченс испытывал смешанные чувства: ему и хотелось, и не хотелось подойти к Дженне. В конце концов он незаметно ушел с праздника и отправился прочь по тропе на Муллан.

По мере того как ложились вперед рельсы, локомотив перевозил по ним материалы и инструменты, таким образом облегчая труд рабочих. Журналисты ежедневно следили за тем, как идет строительство, особенно перед самым завершением, когда всеми овладело лихорадочное возбуждение. Жители Силвер-Бенд с нетерпением ждали возможности повеселиться на празднике в честь завершения дороги. В город прибывало немало гостей, не желающих упустить такой случай. Близ Силвер-Бенд пассажиры поезда пересаживались в фургоны, чтобы преодолеть оставшееся до города расстояние — там, где еще не были проложены рельсы.

Накануне праздника Ченс распорядился, чтобы работа начиналась в шесть утра.

— Дерфи не теряет ни единой минуты, — говорил он. — И если сейчас он идет почти вровень с нами, то в Силвер-Бенд мы можем прийти вторыми. Так что не будем упускать времени.

Ченс побывал в городе, пытаясь выяснить, что случилось с Джетро Ритчи. В последний месяц он не только не отчитался о своей работе, но и не показывался в Кердалене. Ченс уже опасался, что Ритчи что-нибудь узнал, но попался в ловушку и его убили. Ченсу не было дела до того, как относятся к Генри Соломон и Дженна — он уже давно держал Патерсона под подозрением и теперь хотел только доказать его вину.

В гостинице «Силвер-Бенд» Ченс поспешил на второй этаж, шагая через две ступеньки. Пройдя по устланному ковром коридору, он остановился у двери комнаты Дженны. Он уже сотню раз собирался поговорить с ней, и каждый раз его что-то удерживало. Завтра ожидались танцы, и Ченсу хотелось пригласить Дженну. Может быть, оказавшись вместе, они смогут выяснить недоразумение. Ченс уже о многом жалел и считал, что Дженна тоже ждет удобного случая, чтобы исправить ошибку.

Ченс уже поднял руку, чтобы постучать, но его остановили донесшиеся из-за двери голоса. Слов он разобрать не мог, но по тону понял, что Дженна беседует с Патерсоном.

Опять Патерсон! Вечно он крутится вокруг Дженны — с самого начала. Ченс подозревал, что отцом ребенка Дженны вполне мог быть другой человек, и, вероятно, Генри бросился на него только затем, чтобы отвести от себя подозрения.

Ченс чувствовал себя так, словно время на мгновение остановилось, а затем вновь вернулось к начальной точке. Но сможет ли он забыть обо всем, что случилось в этот промежуток времени? Сможет ли забыть, что он по-прежнему любит и всегда будет любить Дженну?

Ченс был достаточно зол, чтобы ворваться в комнату и выложить Генри все, что думает о нем, но вместе с тем боялся открыть дверь и увидеть Дженну в объятиях Патерсона. Это убило бы Ченса и сыграло бы на руку Патерсону. Если они и вправду любовники, лучше об этом не знать. С подозрением справиться еще можно, но вынести истину гораздо тяжелее.

Он заставил себя пройти по коридору к комнате, которую они занимали вместе с Делани. Ее дверь была заперта. Чертов Делани, он сидел взаперти целыми днями! Он запирался даже от матери Ченса, и Ченс знал, как обижена на это Лили. Но ирландцу еще придется за это ответить. Ченс с трудом выудил из жилетного кармана ключ.

Услышав звук открывающегося замка, Делани заплетающимся языком выкрикнул:

— Убирайся, ты! Мне не нужна компания.

Ченс шагнул в полутемную комнату. Делани вытянулся на постели в обнимку с бутылкой виски. Его одежда была измята и порвана, подвернутый рукав небрежно подколот. Делани приветственно замахал культей и пробормотал:

— А, так это дружище Кили! Чего тебе надо? Надеюсь, не виски? Сегодня в мои планы не входит великодушие.

Лили предупреждала Ченса, что Делани все сильнее впадает в отчаяние, несмотря на все усилия вернуть его к жизни, но в прошлый раз при встрече с Ченсом Делани еще держался. Ченс задумался, где может быть Лили. Может, Делани застал ее в объятиях Соломона Ли? Ченс был не в силах упрекать мать.

— И на том спасибо, ирландец. Я ищу напарника, чтобы хорошенько выпить, но тебе, вижу, напарник уже ни к чему.

Делани окинул его подозрительным взглядом, но Ченс этого не заметил. Даже если Делани заинтересовало, почему Ченс хочет напиться, он изобразил на лице полное равнодушие и приставил горлышко бутылки к губам.

— Ну, и где же твоя бутылка, Кили? Вижу, ты пришел с пустыми руками. Я был бы весьма обязан, если бы ты принес мне еще одну бутылку вместе с новой рукой, чтобы удержать ее. Я не отказался бы даже от старой — той, что потерял в твоем проклятом туннеле.

Ченс выхватил из рук Делани бутылку и протянул ему руку.

— Возьми, сукин ты сын! Отрежь мою, если это тебе поможет!

Делани бросился на него всем грузным телом, и оба мужчины покатились по полу. Бутылка выскользнула из пальцев Ченса, заливая янтарной жидкостью половицы. Увидев это, Делани взревел как бык и ударил Ченса культей. Он замахнулся здоровой рукой, но был слишком пьян, и Ченс уклонился от удара, а кулак Делани угодил в пол. Ирландец взвыл от боли.

Ченс перекатился и пригвоздил его к полу.

— Какой дьявол вселился в тебя, ублюдок?

Делани сопротивлялся, но опьянение лишало его сил. Наконец он сдался и перевел дыхание.

— Значит, теперь я ублюдок? И ты не лучше! Клянусь, тебе придется заплатить за эту бутылку!

Ченс взглянул в знакомое, заросшее щетиной лицо, искаженное от ярости, и понял, что главная причина злости Делани — вовсе не пролитое виски. Агония самого Ченса была еще глубже и мучительнее. В этот момент они были готовы прикончить друг друга, и причиной всему были любимые, но уже потерянные женщины.

Ченс сел на широкую грудь Делани.

— Боже, что с нами стало, Делани? Знаешь, похоже, мы были бы сейчас совсем в другом месте, если бы не прыгнули в тот поезд.

Делани попытался пошевельнуться.

— Что за дьявольщину ты несешь, Кили? И убери с меня свою жирную задницу — ты меня раздавишь.

Ченс поднялся и помог встать Делани.

— Пойдем, Делани, сходим в салун. Вспомни, ты всегда запрещал мне пить в одиночку.

Делани повернулся, силясь удержать равновесие. Он непонимающе уставился на Ченса, словно в его словах не было и капли смысла.

— Что ты говорил о поезде, Кили? Надеюсь, ты не заставишь меня снова прыгать — с одной рукой это будет потруднее, чем в прошлый раз.

Ченс потащил Делани к двери.

— Нет, в поезда мы больше прыгать не станем. Мы купим тебе бутылку виски — хорошего виски, а не дряни, которой ты только что травился.

— Слава всем святым, Кили! Ты великодушен, как никто другой, но если хочешь знать, я и без того пьян.

Ченс закрыл за ним дверь, мрачно взглянув в сторону комнаты Дженны.

— Да, знаю… но я еще слишком трезв.


— Нет, Генри. Эта дорога отняла у меня слишком много сил, и я не намерена покидать Силвер-Бенд — до тех пор, пока она не будет построена. Пусть мы проиграем, но я достаточно здорова, чтобы остаться здесь и принять поражение, если такое случится.

— Дженна, в последнее время тебе и так хватает разочарований.

— Но почему ты считаешь, что мы проиграем? У нас немало шансов опередить Дерфи.

Генри призвал на помощь все свое терпение и выглянул в окно, откуда были видны столбы дыма, поднимающиеся над горами, как гигантские белые грибы в лазурном небе. На его лбу прорезались морщины.