Он повернулся и зашагал к пленному Паулингу, развязал ему руки и вновь связал их уже спереди. Затем, взвалив Паулинга на седло лошади, крепко прикрутил их к седлу. Кивнув Линетт, чтобы та взяла за поводья коней, нагруженных багажом, а сам повел лошадь Паулинга.

— Что мы собираемся с ним делать? — не выдержала Линетт, когда они выехали на дорогу.

— Оставим его в ближайшем населенном пункте. Думаю, что шериф очень даже захочет поболтать с нашим другом. Подозреваю, он не в первый раз нарушает закон.

Никто из них не обернулся, не посмотрел на дорогу позади себя. Никто не заметил, как какой-то человек быстро свернул с дороги и спрятался за деревьями. Этот незнакомец, приземистый, толстый, со шрамом, пересекавшим одно веко, стоял и смотрел им вслед, пока все не исчезли из вида. Потом он вскочил на лошадь и, время от времени останавливаясь, последовал за ними.

* * *

Хантер и Линетт приехали в город и сдали своего пленника шерифу. Около часа ушло на объяснение, что произошло.

Освободившись, они вышли из конторы уже только к полудню. Хантер, пытаясь наверстать упущенное время, гнал лошадь быстрее, чем обычно, и стал еще менее разговорчив, чем до этого. Выражение его лица было хмурым, даже сердитым. Линетт начала подозревать, что он вынашивает мысль — что Линетт грозит опасность. Значит, она не должна продолжать путешествие, ей нужно вернуться. Линетт решила, что не даст повода заявить, что ему удобнее ехать без нее. У него не будет веских причин настаивать на ее немедленном отъезде. Она скакала, не отставая ни на шаг, и ни слова не возразила, когда он продолжал путь и после заката солнца, хотя уже смеркалось.

Наконец Хантер остановился. Она соскочила с Рубио и сделала для него все необходимое, а потом принялась помогать Хантеру устраивать постели. Время от времени она чувствовала на себе испытующий взгляд, когда собирала сухие ветки для костра и набирала воды из ручья. Женщина не оборачивалась и не пыталась смотреть на него. Не желая показывать ни малейшего вида, что она заметила перемену в его поведении, Линетт начала готовить ужин. Она боялась, что начнется разговор о неразумности ее присутствия здесь, а ей не хотелось.

Естественно, она могла и, наверное, продолжала бы путешествие и одна, если бы Хантер отказался сопровождать. Для нее нет другого пути, когда дело касается ее ребенка, но была ненавистна мысль ехать дальше одной. Возможно, Хантер и не самая удачная компания, но с ним она чувствовала себя спокойно, в безопасности. Он был сильным, и Линетт ни разу не видела, чтобы он когда-нибудь чего-нибудь испугался. Более того, она доверяла ему так, как никому на свете. Хантер — заинтересованное лицо в этом деле. Речь шла об их общем ребенке. Он, как и она, будет искать Джулию до самого конца. В этом она не сомневалась.

Линетт сидела на корточках у костра и молола зерна для кофе. Тогда только Хантер заговорил. Его слова несколько удивили:

— Ты думала, что я действительно повешу этого типа, верно?

Линетт удивленно подняла голову и внимательно посмотрела на него. Он стоял как раз возле огня. Его фигура освещалась зыбким оранжевым пламенем. Она автоматически начала было возражать, но потом запуталась.

— Я не была уверена, — честно призналась она. — Вначале я думала, что ты блефуешь, но потом, когда дело так далеко зашло… Не знаю, каким ты стал, изменился ли за все эти годы. Ты сейчас намного жестче, чем был раньше. Ты стал другим.

Хантер поднял упавшую с дерева ветку и начал методично снимать кору, не отрывая глаз от своего занятия. Линетт не предполагала, что ему интересно узнать, что она думает о нем. Она не решалась продолжать дальше. Было забавно сейчас убедиться, что своим сомнением она причинила боль.

— Извини, что я сомневалась, — негромко произнесла она. — Что не была до конца уверена. Мне следовало бы знать тебя лучше.

— А почему ты решила, что я не сделал бы этого? — резко спросил Хантер. — Только перед самым решающим моментом я сказал правду. Откуда тебе знать, повесил бы я его, если бы он продолжал упорствовать, молчал бы?

Линетт наморщила лоб.

Хантер криво усмехнулся.

— Полагал, что ты скажешь: «Потому что я знаю тебя, Хантер. Ты не можешь сделать такое».

— Но я не знаю тебя. Какой ты сейчас? — дипломатично рассуждала Линетт. — Так же, как ты не можешь поручиться за меня. Люди сильно меняются за десять лет.

— Думаю, что главное в тебе не изменилось, — невозмутимо возразил он.

У Хантера был вид, будто он хотел что-то добавить, но потом передумал, плотно сжал губы и отвернулся. Выбросив в огонь ветку, он немного отошел от костра.

— Я бы не повесил его. Я видел один раз, как это проделали с парнем в Техасе. Безусловно, он был виновен, но это не то зрелище, которое мне хотелось бы видеть снова.

Линетт мягко улыбнулась.

— Я рада.

Хантер подошел ближе и присел рядом. Языки пламени освещали его лицо, делая таинственным и незнакомым.

— Все, что я сделал плохого, это не со зла, Линетт. Я никогда намеренно не хотел причинить тебе боль. Все так обернулось у нас, потому что я был молод, беззаботен и глуп. Не думал. И я… прошу меня простить. — Он говорил медленно, едва заметно кивая головой.

— Простить? За что?

— За то, что я причинил тебе.

Хантер выглядел подавленным и отводил взгляд, избегая встречаться глазами с Линетт.

— Я не предполагал. Я так сильно хотел тебя и был так самоуверен, надеясь, что все будет так, как задумал я. Мне и в голову не приходило, что могут быть последствия. Никаких мыслей о том, что ты можешь заберем менеть, что на войне меня могут убить или взять в плен. Черт побери! Я действительно ни о чем таком не думал. Просто желал тебя. И я взял то, что хотел, без всякого сомнения. Ни о будущем, ни о твоем благополучии я не задумывался. Я был таким беспечным в молодости, за что и поплатился.

Линетт ошарашенно смотрела на Хантера. Его слова были такими неожиданными. Он говорил совсем не то, что она собиралась услышать. Линетт совершенно растерялась и не знала, что отвечать. Хантер никогда не казался человеком, который сожалеет о случившемся или размышляет над своими поступками. Он всегда действовал инстинктивно, не задумываясь, бросаясь во все, как в омут с головой. Это всегда создавало бог весть какие проблемы. Но Линетт не могла отрицать, что в этом была его привлекательность. Именно эти качества и его бесшабашность притягивали ее к нему. Подобные достоинства особенно ценятся юными женскими сердцами.

Когда Хантер что-либо выбирал, то делал это раз и навсегда, не колеблясь ни минуты.

— В любом случае, — продолжал Хантер, помолчав немного, но Линетт ничего не добавляла. — Знаю, что был не прав. Все эти годы Я винил тебя за то, что ты так быстро стала женой Бентона. Но теперь понимаю, что виновен в этом сам. Ты была невинна и именно я взял твою невинность. Я — причина всех твоих бед.

— Хантер… нет… Ты слишком жесток к себе. — Линетт тронула искренность и боль в голосе. — Я сама хотела, чтобы ты взял меня. — Ее голос упал почти до шепота: — Ты ведь знаешь это.

— Да, но я ни о чем не подумал! — горячо воскликнул Хантер. — Не защитил тебя и даже не предусмотрел меры предосторожности. Я часто говорил, что люблю тебя, и в то же время думал только о себе, о своих желаниях. Я бы застрелил любого мужчину, кто бы так поступил с моей сестрой!

Линетт положила ладонь на руку Хантера, не беспокоясь ни о чем, только желая унять его боль, смягчить переживания.

— Нет, пожалуйста, не обвиняй себя. Что хорошего это принесет нам двоим? Что было, то было. Жизнь так устроена, что ничего нельзя изменить. Мы были молоды и глупы, — она помолчала, затем продолжала: — Я… я сама хотела, чтобы это произошло, собираясь ухватиться за единственный шанс быть с тобой. Когда я решилась на это, я отчасти надеялась, что таким образом смогу удержать тебя, считая, что если отдамся тебе, ты никуда не уйдешь. Так хотелось уберечь тебя от войны, заставить остаться со мной! Это не очень благородный мотив, не так ли?

Хантер с минуту изучал лицо Линетт. Там где ее ладонь касалась руки, кожа, казалось, горела.

— Может, эгоистичный поступок, но вполне понятный. Так могла себя вести только очень любящая женщина. Смелая женщина!

Линетт взглянула на него. При лунном свете его глаза стали черными, что-то в них вызвало трепет во всем теле. В них появилось что-то, напомнившее Линетт их первые встречи.

— Импульсивная женщина, скорее, — сказала она тихо, — несмелая. Но я очень сильно любила. Это правда.

— И я, — тихо произнес Хантер. Его ладонь легла поверх руки Линетт. — Линетт…

Он поднес ее руку к своему лицу и нежно коснулся губами ладони. От прикосновения его губ к своей коже Линетт вздрогнула, внезапно почувствовав жаркую слабость, головокружение и страх.

— Да? — выдохнула она.

— Рядом с тобой так трудно думать, — пробормотал он, медленно целуя ладонь, вдыхая ее аромат, ощущая сладковатый привкус кожи.

Линетт закрыла глаза, едва сдерживая стон. Хантер был прав: очень трудно думать. Невозможно сосредоточиться на чем-либо, кроме того, чтобы чувствовать его прикосновения. Хотелось отдаться этому наваждению, раствориться в простом чувственном наслаждении. И в то же время мозг напрягся, заставляя остановиться, подумать, осознать, что может произойти.

— Хантер.

— Ммм-м?

Он приподнял рукав рубашки, поцеловал тонкую кожу запястья. Линетт дрожала, а он все продолжал целовать ее руку выше и выше.

— А-а, может быть… может быть, мы не должны?

— Может быть.

Было очевидно, он не слышит этих слов, по крайней мере, не понимает их смысла. Руки его обвили ее плечи, прижимая к своей груди. Она оказалась с ним лицом к лицу, а спина упиралась в острые, точно ножи, колени Хантера. Она прильнула к нему без единого слова протеста. Линетт чуть развернулась, ноги были зажаты, Хантер обхватил все ее тело.