— Ты умеешь приободрить, — осипшим голосом, с сарказмом ответила я.

Но, все-таки, позволила себя вывести из офиса. Он прав, останься я здесь на ночь, завтра чувствовала бы себя ужасно. И дело не только в помятой одежде и неумытом лице. В офисе у меня есть свой небольшой гардероб, косметика, все необходимое, чтобы привести себя в порядок. На моем этаже даже комната отдыха есть, спортзал, и даже душ. Это вам не закусочная на набережной. Все по высшему разряду.

В лифте я отхожу на противоположную сторону. Мик замечает мое желание отстраниться от него, но лишь невозмутимо пожимает плечами. Я по привычке закрываю глаза. Никто из офиса не знает, почему я это делаю, хотя все заметили. Пусть думают, что у меня фобия, или я просто немного «с приветом». Но Майкл знает. Однажды, в минуту слабости, я сказала, что комната, в которой я была заперта пять суток, была полностью покрыта зеркалами. Он хотел писать прошение высшему руководству о разрешении демонтировать зеркала со стен лифтов, но я заверила его, что справлюсь. Ради меня ничего не нужно менять. Я не зря об этом вспомнила сейчас. Мик хотел сам содрать все эти зеркала еще десять месяцев назад, а сейчас подсунул мне сделку с «Dоminick Grоup». Как это все умещается в нем?

— У меня все готово, — произнесла я, не открывая глаз, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — С Брайаном, уверена, проблем не будет. На проценты от продажи своих акций он проживет остаток жизни в наркотическом дурмане и еще останется. Ну, а Марк… ты сам знаешь, что его основное требование — руководящая должность и максимальное сохранение мест за его командой.

— Так-то это против правил, оставлять коллектив поглощенных банков. Но, думаю, Арчи поймет, что исключение разовое и стоит того. Мы всегда сможем их уволить за профнепригодность.

— Я думаю, что это не совсем честно. — Двери лифта открылись, и я распахнула глаза. Мы спустились прямо на подземную стоянку.

— Это бизнес, Лекс. Тут редко можно заработать, играя в честную игру. Ты и сама знаешь. — Мик криво улыбнулся мне, щелкая сигнализацией. Его темно-синий Лаборгини приветливо мигнул нам. Я так и не купила себе машину. А сейчас не видела в этом смысла, так как до работы добираюсь за десять минут. Другое дело то, что сейчас час ночи. И я слишком устала, чтобы пробираться через ночной город.

Я забралась в роскошный автомобиль, откидываясь спиной на сиденье.

— Конечно, знаю. Но я до сих пор не могу понять, почему ты подсунул мне это дело, Майкл. Я думала, что мы друзья, — произнесла я, поворачивая голову. Он положил одну руку на руль, другой повернул ключ зажигания.

— На самом деле, это был приказ, — ответил он, резко трогаясь с места. — Я принес Арчи примерный план сделки, и он меня подержал, а когда умер Пол, и все завертелось, то Арчи решил подстраховаться и приказал привлечь лучшего аналитика компании — тебя. Ты думаешь, я мог ему возразить?

— Ты мог мне сказать, что у тебя нет выбора, — сухо заметила я.

— Это происходит слишком часто, Лекс. Меня бесит, что даже сейчас я не могу контролировать все! Каждый раз находится ублюдок вроде Пола Доминника или Арчибальда, — яростно цедит сквозь зубы Мик Купер. Я удивленно смотрю на него. Как я раньше не замечала, как отчаянно парень рвется к власти?

— Никто не может контролировать все, Мик, — глубокомысленно заметила я. Он лишь насмешливо фыркнул.

— Будем, Лекс. Вот закончим сделку и будем. Да, кстати, я уже неделю катаюсь с подарком для Дреа. Прости, что не поздравил ее лично. Признаюсь, на меня накатило. На заднем сиденье коробка. Возьми, пожалуйста.

Я повернулась и, перегнувшись, достала коробку, удивленно разглядывая ее. Меня смущал его выбор. Как-то странно, учитывая, что на мой выпускной он подарил то же самое. Цена, конечно, была другая, но и мы жили в других условиях.

— Туфли? — спросила я, глядя на немного усталое, но все равно привлекательное лицо Мика. Он пожал плечами.

— Они очень дорогие. Нейтрального цвета. У Дреа выпускной в следующем году. Ей же нужны самые крутые туфли. Решил не изменять традиции, — пояснил он.

— Как ты узнал размер?

— Спросил у Лауры. Твоя мама та еще болтушка.

— И сестра тоже, — хмыкнула я. — Спасибо, Мик. Думаю, что Дреа будет довольна. Хотя она сильно расстроилась, что ты не приехал в субботу.

— Ты же знаешь, что я был занят. — Мик припарковался возле моего дома, глуша мотор и поворачиваясь ко мне. — Мы с Лайзой придем в это воскресение на ужин, если ты не против, и, если она не соберется рожать.

— Было бы неплохо, — кивнула я. — Ей сейчас очень нужна твоя забота.

— Ты робко пытаешься намекнуть, чтобы я был осторожнее с Джоан? — Мик улыбнулся. — Я не изменяю своей жене.

— Рада это слышать, — ответила я с облегчением. — Это ужасно и глупо, Мик, но я чувствую ответственность за все, что происходит в твоей жизни.

— Не стоит. Я взрослый мальчик, но мне приятно, что ты беспокоишься.

— Мне нужно идти.

— Хорошо. Добрых снов, Лекс.

— И тебе, Мик. Спасибо.

Я поспешно вышла из машины, захватив подарок для сестренки, и махнула на прощание рукой Майклу. Я хотела ему рассказать о своих сомнениях относительно предложения для Джейсона Доминника по продаже пакета его акций, но почему-то не решилась. Я создала черновик, но сделала это, можно сказать, наобум. Если в случаях с Марком и Брайаном у меня была огромная гора информации по состоянию их финансовых дел и прочих важных аспектов для принятия окончательного решения по стоимости, которую мы можем предложить им за передачу прав на «Dоminick Grоup», то с Джейсоном был полный пролет. На него не было ничего. Даже открытых счетов. Возможно, в другой стране есть, но в Нью-Йорке все его прежние счета закрыты. Ни долгов, ни кредитов. Так же не удалось выяснить, куда именно уезжал он на три года и откуда прилетел. В общем, если семейка Доминник хотела что-то скрыть, то она это делала умело. Уж мне ли не знать. Оставалось рассчитывать только на алчность Джейсона, и молиться, чтобы у него не раскрылся инстинкт главы клана и желание бороться до конца за дело отца.

Как мне удается сохранять хладнокровие, занимаясь разработкой Джейсона?

Огромное спасибо Джейн Кларк, которая всегда готова прийти на помощь. Для меня Джейсон Доминник — это просто имя. Просто набор букв. Я заставила себя относиться к заданию Арчибальда, именно, как к работе. Я профессионал. И докажу это. Никакие личные причины не помешают мне сделать это.

Жизнь закаляет нас своими испытаниями, ударами судьбы, которые сыплются на обнаженную спину, как удары хлыста. Больше подобного не случится. Я научилась носить доспехи и сражаться. Все свои страхи и эмоции я держу в железном кулаке. Никто и никогда больше не причинит мне боли, не тронет моего сердца. Никто и никогда. Моя душа сгорела и рассыпалась тысячей блестящих осколков вместе с прострелянными зеркалами в моем импровизированном аду. Ее нельзя больше тронуть, нельзя растоптать. Она давно продана дьяволу. Я не хочу ее обратно. Мне так легче. Я разделила свою жизнь на до и после и смогла достигнуть большего, чем даже мечтала. Все, что ломало меня прежде, стало катализатором неуемной энергии и новых способностей, открыло мне путь вперед, к лучшей жизни. Я научилась концентрироваться и всегда получать желаемое. Наверное, я должна сказать спасибо, а не плакать о разбитом сердце.

Днем все кажется таким простым и прозрачным. Я веду рациональную распланированную жизнь. Я все просчитываю наперед и не даю осечек. Именно подобный образ жизни помогает мне сохранять трезвый рассудок. А ещё я занимаюсь йогой. Встаю в пять утра, и целый час трачу на упражнения. Джейн посоветовала мне именно йогу, потому что она укрепляет не только тело, но и дух. И обязательно нахожу время раз в два-три дня, чтобы поговорить с Джейн. Я все еще нуждаюсь в ней. И, наверное, никогда не перестану. Завтра, теперь уже сегодня, мне понадобиться полноценный сеанс. И я ещё три дня назад записалась на восемь вечера. И она поможет мне пережить встречу с прошлым, поможет сохранить мои латы на месте и опустить оружие перед сражением, участие в котором мне навязали.

Да, днем все просто и привычно. Я неуязвима и хладнокровна. Сама не подозревала, что могу быть такой жесткой, решительной. Меня хорошо воспитали. Отличные учителя. Днем я могу думать о НЕМ, без эмоций. Редко, но все равно думаю. Иначе и быть не может. А сейчас приходится думать чаще. Но ночью приходится сложнее. Мой сон до сих пор приходит только при помощи лекарств. Я могу вырубиться от усталости на час, но потом все равно проснусь и буду блуждать, пока не приму снотворное. Поэтому я поехала домой с Майклом. Мне не удалось бы поспать. Но даже действие лекарств не защищало меня от снов-воспоминаний. Они приходили реже, в дни особой усталости. Не самые страшные моменты, нет. Чаще всего все начиналось с того, что я открывала глаза и видела те фотографии на стенах. И чувствовала веревку на своей шее и стянутые до боли запястья за спиной. Беззащитная и обнаженная, униженная, связанная, принужденная смотреть и каяться в грехах, которые не совершала. Но могла бы… Да, я могла сделать все то, в чем обвиняли бездушные картинки на зеркалах. Я была в шаге от того, чтобы стать той, за кого меня приняли в самом начале. Случайные обстоятельства, благородство Мика, его внезапное появление возле моей квартиры… Как ни крути, а он действительно не раз спасал меня. От самой себя. Но я никогда не смогу быть с ним, потому что Мик видел и знает так много. Мне не перешагнуть. Знаю, что ему тоже. Мы не сможем забыть. Слишком много боли и грязи. Этот сон сложно назвать кошмаром, там никогда нет Джейсона, но когда я просыпаюсь, то все мое тело содрогается, покрытое ледяным потом, иногда меня будит мой собственный крик.

Джейсон приснился мне лишь однажды. Два года назад. Он стоял на крыше дома, или просто на каком-то возвышении. Во сне детали размыты, их сложно описывать или анализировать, и я запомнила только ощущение высоты и пропасти под ним. Джейсон смотрел куда-то вдаль, и выглядел на удивление расслабленным и спокойным. Его изображение приближалось, я словно смотрела в камеру и воспользовалась функцией увеличения, и увидела, как ветер треплет его волосы, отросшие почти до плеч. Он поднял голову, и, казалось, взглянул прямо на меня. Как тогда, в библиотеке, в объектив камеры, застав меня за подглядыванием. Так близко, что я видела золотистые крапинки в темных глазах. Очень медленно он покачал головой из стороны в сторону, вытягивая вперед руку с поднятой вверх ладонью, и начал удаляться, словно отталкивая меня, ускользая. Это был единственный раз, когда я видела его. Странно, но утром я чувствовала, что действительно отпустила его. Я не чувствовала больше Джейсона Доминника. Он ушел из моей жизни. И я верила, что навсегда.