Останови меня, если сможешь, но я никогда не буду притворяться, что рада тому, что этот хищник ушел из этого мира. Ты ушел и мой сын теперь в безопасности.

В ту ночь я просыпаюсь от резкого движения рядом с собой. Я сажусь на кровати и в лунном свете вижу, что Блейку снится кошмар, и он мечется от безвыходного положения.

— Я убил его! – кричит он.

Я трясу его за плечо, пытаясь срочно разбудить. Его сонные глаза смотрят на меня, и какую-то микросекунду в них плескается страх и ужас, потом он начинает узнавать меня. С огромным облегчением он прижимает меня к своему телу с такой силой, что мои легкие не в состоянии сделать следующий вдох.

— Привет.

Он ослабляет свою хватку.

— Ох, Лана, Лана, Лана, — выдыхает.

— Тебе снился твой отец?

— Нет.

Холодная рука сжимает клешней мое сердце. Нет. Я закрываю глаза от сильной душевной боли. Я не могу не любить его. Но Боже мой! О Боже! Он убил кого-то еще? Кто этот мужчина, которого я люблю?

— Кто тогда? — испуганно спрашиваю я.

— Я его не знаю. Он весь в крови.

Мое тело расслабляется от облегчения. Это был просто кошмар. Как невероятно страшно мне было, когда я задавалась вопросом: «кого-то». Слезы облегчения стекают по моим щекам. Он чувствует их на своей коже и вытирает их.

Он прикасается к ним с удивлением.

— Почему?

Я не скажу ему правду, потому что на какое-то мгновение мне показалось, что влюблена в монстра.

— Потому что, я люблю тебя, — говорю я. Это тоже правда. Я любила его даже в те едкие, разъедающие душу моменты, когда думала, что он был монстром.


7.


Брайан сообщает мне точное время похорон, когда они будут показываться по телевизору. Я переключаю телевизор на соответствующий канал и усаживаюсь перед большим плоским экраном в ожидании. Новостной ролик примечателен по двум причинам: своей лаконичностью и тем фактом, что снят в церкви. Спокойный женский голос объявляет, что похороны руководителя финансовой сферы проходят во второй половине дня сегодня.

Камера на мгновение останавливается на вдове, и я впервые вижу мать Блейка. За эти несколько секунд мне становится очевидно, что Блейк, ее самый любимый сын. Одетая в черное матовое пальто она стоит очень близко к нему и, кажется, чуть-чуть опирается на него. Он смотрится очень высоким, широкоплечим и неприступным. Я почти не узнаю, этого строгого, импозантного мужчину!

Чуть подальше находится Маркус рядом со своей безупречной и совершенно невыразительной женой, по бокам их окружают двое детей. Я смотрю на Квинна и вижу в его чертах сильное семейное сходство. Он находится немного слева от Блейка, который всем своим видом показывает, что тот находится под его защитой. Затем камера быстро показывает гроб, и новость заканчивается, и Баррингтоны плавно без сучка и задоринки скрываются в своей вымышленной неизвестности. Весь новостной ролик еще один тщательно продуманный пиар-ход об общеизвестной семьи, которая может охранять свои секреты.

Я выключаю телевизор и мне кажется, словно время замерло, пока я ожидаю его возвращения.

Я стараюсь читать, но не понимаю не единого слова, включаю музыку и стараюсь расслабиться в ванне. Но я тоже нахожусь в состоянии нервного напряжения, поэтому через несколько минут выхожу, одевая голубую блузку и черную юбку. Я слышу шорох у двери и бегу, чтобы приветствовать.

Он снимает свое длинное темное пальто и остается стоять в траурном костюме. Его лицо мрачное. Я хочу подбежать к нему и зарыться лицом в шею, но он кажется непреступным. Я смотрю на него не понимая, что мне следует сделать. Своим яростным видом он ставит меня в тупик, заставляя чувствовать себя слабой и уязвимой, и все же он — мой герой и сила, который поможет пережить этот день.

— Ну как прошло? – спрашиваю я.

— Как и ожидалось, — его губы изгибаются в таком выражение, которое мне не доводилось видеть раньше.

— Все было хорошо, да?

Он кивает.

— Давай напьемся вместе, — говорит он.

Я смотрю ему в глаза, он явно чем-то разъярен.

— Окэй.

Он идет к телефону и заказывает бутылку виски.

Они, должно быть, спросили, какую марку он предпочитает.

— Просто принесите самый лучший, — говорит он нетерпеливо, и кладет телефонную трубку на рычаг. Я иду к нему, чтобы обнять, и он вытягивает свою руку, пытаясь остановить меня. — Не прикасайся ко мне, — говорит он, и я замираю на месте.

Он проводит рукой по волосам.

— Мне просто нужно принять душ. Встретимся в спальне, — говорит он, и поворачивается, направляясь в ванную.

Бутылка прибывает с двумя стакана и ведерком со льдом, пока он находится в душе. Я даю человеку чаевые, и несу все в спальню, наливая две щедрые меры в стаканы. Я слышу звук льющейся воды. В любой другой раз я бы присоединилась к нему в душе, но сегодня он совсем другой, не такой, как обычно. Кажется, что он зашел на запретную территорию, я содрогаюсь. Я чувствую, что что-то произошло, и это затронуло его очень глубоко, в раздумьях, я меряю шагами спальню, останавливаюсь и смотрю на себя в зеркало. Выгляжу прекрасно.

Он выходит в полотенце неплотно покоящимся на его мускулистых бедрах и прислоняется к дверному проему. Вау! Божество. Я люблю этого мужчину с мокрыми волосами. Кровь начинает стучать в мои барабанные перепонки. Когда его полуголый вид перестанет на меня так влиять?

— Ты до сих пор одета, — отмечает он, вопросительно приподняв бровь.

Я не отвечаю ни слова, просто не спеша, начинаю раздеваться. Сначала блузка скользит через мою голову, потом юбка падает к моим ногам, бюстгальтер отшвыривается куда-то в сторону, и, наконец, трусики идут по тому же пути, что и все остальное. Балкон открыт и легкий ветерок вызывает мурашки на коже. Я смотрю на него, пока он приближается ко мне. Бог! Он так чертовски притягателен. Я смотрю на мышцы, которые перекатываются с каждым его движением, когда он теряет полотенце. Он останавливается в дюйме от меня и накручивает мой локон на пальцы. Его близость заставляет меня желать облизать, бьющийся пульс у основания его горла. Это единственная реальная связь, которая у нас есть. Его пульс никогда не врет, когда я вижу эту вену и как она бьется, я знаю, что он хочет от меня очень сильно.

— Хочешь я положу кубики льда в твой напиток? – сипло спрашиваю я.

Он улыбается и качает головой.

— Кубики льда для тебя.

Я улыбаюсь в ответ.

— Правда?

— Правда, — говорит он, растягивая звуки, и притягивает к себе, я чувствую всю длину его горячей, жесткой эрекции, которая упирается мне в живот. Его рот опускается на мои губы, я обвиваю его руками за шею, и мы целуемся. Мы целуемся. И опять мы целуемся. Оба — он и я знаем, что это магическая лестница вверх, по которой он может подняться снова и снова из любого темного места, в котором был.

Он поднимает меня от пола и укладывает на кровать. Я хватаю его за бедра. Он смотрит на меня удивленно. Я поднимаюсь, чтобы взять в рот его красивый член. Он резко выдыхает. Я выпрямляю голову так, чтобы он смог видеть, как мои губы плотно обхватывают его массивный член, подняв глаза я встречаюсь с его. Глубина его пристального взгляда пробивает меня до костей. Я сосу так сильно, втягивая щеки и с какой-то безрассудной силой двигаюсь, и вижу, что он готов уступить наслаждению, которое я ему даю. Я уверенно и настойчиво кружу языком вокруг его головки.

— Раздвинь ноги, — рычит он.

Послушно я раздвигаю ноги и показываю ему то, что он хочет увидеть, но не прекращаю сосать и продолжаю двигаться на его жесткой плоти. Его глаза жадно смотрят на мою открытую киску, лицо искажается, тело выгибается, и мой рот наполняется спермой. Даже когда его глаза стали затуманенными, я не выпускаю его изо рта. Я продолжаю удерживать полутвердый член во рту, и смотрю на него снизу-вверх. Он выдыхает, нежно дотрагивается до моего лица, и вытаскивает.

Сознательно, я облизываю губы.

Он ухмыляется и отворачивается. Мои глаза следуют за ним, пока он направляется нагой в сторону бутылки с виски. Наклонив ее над ведерком со льдом, он начинает выливать из нее. Я приподнимаюсь на локте.

— Что ты делаешь?

Он смотрит на меня поверх поднятой руки.

— Смешиваю себе выпивку, — говорит он, и продолжает лить виски пока не остается меньше четверти бутылки. Он роняет пол горсти кубиков льда в мой стакан к кровати вместе с бутылкой. Он подходит ко мне, опускается на колени и протягивает бокал. Я делаю маленький глоток, алкоголь крепкий, но мягко проскальзывает вниз. Я наблюдаю, как пьет прямо из горлышка, запрокинув голову, его горло сильное и с мощными мускулами, кожа немного светится, словно полированная бронза. Зрелище достойное богов! Его мужское достоинство эрегированное, его бедра с двигающимися мускулами и мощные широкие плечи.

Всегда в такие моменты он напоминает греческого Бога.

Он опускает бутылку вниз к бедру, вытирает губы тыльной стороной ладони, и встречается с моими глазами. Его глаза полуприкрыты, выжидающие, темные и полны желания. Сейчас в нем есть что-то такое, что не похоже на него. Он пристально смотрит на меня, и я чувствую насколько прожигающий этот взгляд. Бабочки порхают внизу моего живота. Я начинаю нервничать. Почему? Но я также возбуждена. Невероятно возбуждена этим новым им, совершенно мне неизвестным.

— Что теперь?

Он отрывает глаза и смотрит на бутылку, удаляет металлическое кольцо с горлышка и кладет его на тумбочку у кровати.

Он ложится, опершись на локоть рядом со мной. Бутылка прикасается к моей щеке. Холодно. Я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза, и то, что я вижу там, вызывает у меня дрожь.