– Записка лежала в жестянке из-под леденцов. Наверное, тех самых, которыми Кешка закусывал пиво. Но они не просто так оставили там эту жестянку, нет… Они положили ее прямо в руки Черному Канцлеру.

– Что?..

– Да. Я была там, – жестко произнесла Вероника.

– Ты что, вскрыла… его гроб?!

– Я тебя из-под земли была готова отрыть. Вот как я хотела тебя найти!

Клим взял ее руки, поцеловал ладони.

– Я не могу, я не могу… За что же мне такое счастье? Чем заслужил? Ты со мной, и Кешка жив!

– Гад он, твой Кешка, – дернула головой Вероника. – Ты, Клим, столько лет иудой себя считал, а настоящий иуда – он. Он согласился подыграть Тарасу, он позволил ему так жестоко обмануть тебя… Я ведь с ним недавно говорила – ни в чем не признался! „Либо Клим мертв, либо не хочет, чтобы его нашли!“ – передразнила Свиркина Вероника.

– Бог с ним, – тихо произнес Клим.

Вероника снова дернулась, но тут же остыла. В самом деле – не мстить же теперь Тарасу с Кешкой? Если мстить – то, значит, уподобиться им…

– А и правильно… – улыбнулась Вероника. – Больше об этих людях – ни слова.

– Ни слова, – согласился Клим и обнял ее.

„Мы очень похожи с Климом – права была мать. Как она сказала? Два дурачка вместе? Ну и пусть – дурачки… Зато вместе“.

– Клим… – вдруг засмеялась Вероника. – Ну а теперь, в свете вновь открывшихся обстоятельств… Мясо есть будешь?

– Нет. Отвык. Все равно, наверное, душа не примет… – без всякого сожаления признался Клим.

– И не надо… Я тебе сбалансированную диету составлю.

– Я что, похож на человека, который мало ест?

Они засмеялись оба – печально и радостно одновременно.

– Клим, забыла спросить… А что там за инструменты в комнате? Чем ты занимаешься?

– Идем, покажу… – Он взял ее за руку.

В комнате открыл сейф, достал несколько коробок.

На темно-синем бархате переливались камни, маслянисто блестел металл. Перстни, браслеты, подвески, ожерелья.

– Я ювелир. Делаю вот эти безделушки…

– Какая красота… – восхищенно пробормотала Вероника. – А камни откуда?

– Привозят из-за границы – там дешевле. Из Индии, еще из других стран… В Петрозаводске небольшой магазинчик – я там бываю часто, беру заказы, правда, управляет магазином другой человек. Какие-то заказы уходят в Москву, есть уже несколько клиентов за границей…

– Вот это да… – Вероника окинула взглядом украшения – причудливые бабочки и фантастические цветы, гроздья ягод, животные, еще что-то невероятное и изящное. – Ты знаешь кто? Ты Фаберже. Позье. Бенвенуто Челлини! Это же… это не ремесло уже, а искусство!

– Ника, не перехвали…

– У Женьки Мещерской тоже серьги видела очень небанальные и браслет… Совсем не похоже на то, что продается в обычных ювелирных. Минутку…

Вероника бросилась к своей сумочке, достала из нее визитницу.

– Что ты ищешь?

– Сейчас… Я барахольщица, все таскаю с собой… А, вот, – Вероника достала визитку, которую ей дала Женя Мещерская. – Федор Федорович Петров. Петрозаводск, – ошеломленно прочитала она. – Телефон, адрес… Клим! Она дала мне твою визитку!

Клим выхватил из рук Вероники визитку, вгляделся:

– И правда, моя визитка! Это что ж получается – Мещерская в наши края заезжала? И как это я ее не узнал…

– Нет, Женька сюда не ездила, ее муж тут был… Он для нее покупал украшения. Из граната. Мне понравились, я ей призналась, что такие же хочу, и она мне при следующей встрече дала эту визитку… – зачарованно произнесла Вероника. – Это что ж, мне, оказывается, был дан еще один шанс встретиться с тобой? Я ведь, знаешь, рано или поздно приехала бы к этому мастеру…

– Мир тесен.

– Мир тесен… – эхом отозвалась Вероника. Помолчала. – Видно, бог решил меня подстраховать – на всякий случай…

Клим уже ее не слушал. Он смотрел на нее цепким, изучающим взглядом.

– Клим!

– Ты говорила – гранат? Ты хочешь украшения из граната?

Он словно прикидывал, что ей пойдет больше. Снова взял руку, осмотрел запястье, пальцы. Потом поднял растрепавшиеся волосы, провел пальцами по шее. Не выдержал, прикоснулся губами к ее плечу.

– Клим… – прошептала Вероника.

Они уже забыли обо всем.

Слов не надо…

Ближе к вечеру Клим решил показать Веронике здешние места, благо погода установилась солнечная, теплая.

На большом внедорожнике („Ого, Клим, какой у тебя зверь в гараже, оказывается, прятался!“) поехали к озеру.

– Это Сенега…

– Клим, как здесь красиво! – ахнула Вероника в восхищении. – Я понимаю, почему ты сбежал именно сюда…

– Отец в юности здесь бывал. Рассказывал часто…

Вероника побежала, кружась, вдоль берега – ветер запутался в волосах. Ясное вечернее небо – солнце еще не успело опуститься за горизонт. Плеск волн.

– Хочешь, в Кижи потом съездим? Или еще куда? К Белому морю!

– Съездим… – легко согласилась.

Потом они, обнявшись, сидели на поваленном дереве, глядели на воду.

– Рыба. Клим, я вижу рыбу! Вон, здоровущая какая! Ты умеешь ловить рыбу?

– Один раз пробовал. Закинул удочку, вытянул, а ей крючок щеку пробил… Я крючок кое-как вытащил, а рыбу отпустил. Не могу. Жалко.

– Жалко! – энергично закивала Вероника. – Я бы тоже не смогла… Обойдемся без рыбной ловли, да, Клим?

– Комары… – одной рукой он отгонял от нее зловредных мошек, другой обнимал за плечи.

– Клим, мне так хорошо…

Он обнял Веронику, вернее, не обнял, а – прижал к сердцу.

– Ника, счастье мое…

Тишина. Отдаленный посвист каких-то птиц.

– Ника!

– Да?

– У тебя… у вас с Тарасом – есть дети?

– Нет.

– Нет?.. Надо же… – удивился Клим. – А почему?

– Я не хочу детей, – честно ответила Вероника.

– Разве так бывает?.. – Клим спохватился и замолчал, словно боясь обидеть Веронику.

– А ты… У тебя есть дети? – с любопытством спросила она.

– Нет. Но я хотел бы… – тоже честно ответил Клим.

– А… а женат ты был хоть раз?

– Нет. Близко к тому – было, но… не сложилось как-то.

– Не рассказывай. Не надо, – Вероника ладонью поспешно прикрыла Климу рот. – А то я ревновать буду!

Она убрала руку, некоторое время смотрела Климу в лицо.

– Все еще не можешь узнать? – усмехнулся он.

– Нет. Глупо… но шрамы тебе идут.

– Ну да, ну да…

– Я серьезно! Ты мне нравишься. И вообще…

Клим поцеловал ее.

Потом они одновременно всхлипнули (то ли заплакали, то ли засмеялись?) – и порывисто обнялись.

Опять ощущение полного, абсолютного, беспредельного счастья, от которого даже сердце начинает ныть, словно с трудом может вместить его…

Они долго сидели молча, обнявшись, глядели на волны – ветер усилился. Небо, деревья, заходящее солнце, глубокая синева Сенеги, воздух (чистейший, непривычный для Вероники) – все это было отражением ее любви.

Счастье внутри и счастье вокруг.

Словно слыша ее мысли, Клим пробормотал:

– Ну вот, теперь и умереть не жалко…

– Перестань! – Вероника толкнула его плечом. – Глупости какие… Все еще впереди! Кстати, ты помнишь Ерохина?

– Витьку? Который после восьмого ушел? Да… У него мать алкоголичкой была, помню. Я пару раз заходил к нему домой… Очень тяжелая обстановка. Как он сейчас? Сам-то не пьет, не знаешь?

– Совсем не пьет, – сказала Вероника. – Очень положительный, очень серьезный товарищ! Мы с ним Альку Головкину ехали искать… А по дороге я поняла, где можешь находиться ты.

– Надо же! Как все связано…

– Я тоже об этом все время думаю, – серьезно кивнула Вероника. – Нет ничего случайного… Вокруг – знаки. Надо только увидеть их…

– Не всегда получается.

– Не всегда… – согласилась Вероника.

* * *

Побег Одинцовой… пардон, Николаевой – очень возмутил Виктора. Странная женщина. Клима она, оказывается, искала… Могла бы и потом искать – после того, как они к родне Головкиной съездили бы!

Ехать одному по чудом добытому адресу совсем не хотелось. Не то чтобы Виктор боялся чего-то, но… Неловко как-то было. Застать в этой глухомани Альку он не надеялся. Чего ей тут делать! Может, и родни ее тут не осталось… Это что ж тогда – чужим людям, соседям, на пальцах объяснять, чего ради он приперся?..

Виктора раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он рвался увидеть Альку, с другой…

Ах, эти ностальгические воспоминания юности! Ах, эта девочка с темными глазами!

Девочка давным-давно превратилась во взрослую женщину. Со странным, подозрительным прошлым. То, что Алька изменилась и перестала зарабатывать… кхе-кхе, своим телом, – Виктор даже не сомневался. Те времена путан, рэкетиров, кооперативщиков, поклонников Кашпировского, малиновых пиджаков растаяли, исчезли без следа. Проституция, конечно, существует, но представить, что тридцатисемилетняя Алька до сих пор этим зарабатывает на жизнь, просто было невозможно. Конкуренция!

Вон, почитай газеты, включи телевизор – расскажут, какой вал молоденьких-красивых из ближнего зарубежья…

Хотя, если посмотреть на бывших одноклассниц, они все в хорошей форме. Какие наши годы… Женька Мещерская, Алькина школьная подруга, – так вообще фотомодель! И Одинцова та же – ее возраста ей никак не дашь. Морщин нет вообще. На вид – девчонка, если только в глаза не смотреть… Глаза Одинцову выдавали. Печальные очень, скучные. У молоденьких таких глаз не бывает…

Виктор пытался представить себе теперешнюю Альку. Наверное, все такая же тоненькая, строгая. Такие, как она, с вечным огнем внутри, не толстеют. Волосы и глаза темные, но в волосах седых волосин немало – от тяжелой жизни-то… Морщинки….