Она вымыла голову и еще долго сидела в теплой воде. От усталости слипались глаза.

– Ника! – постучали в дверь снаружи. – С тобой все в порядке?

Она вздрогнула, очнулась:

– Да, сейчас иду…

Она переоделась в спортивный костюм (собственный, из чемодана), натянула на ноги шерстяные носки, которые ей выдал Клим, вытерла голову полотенцем. Вот только фена тут не хватало…

В этом доме не было женщин – неожиданно осознала Вероника. И дело тут не в том, что на полках не стояли милые сердцу каждой женщины баночки-бутылочки с парфюмерно-косметическим содержимым. Вся обстановка, весь интерьер – сугубо мужской. Холостяцкий.

Но это открытие мало обрадовало Веронику…

Могла ли она любить преступника?

В принципе, могла.

Никто не застрахован от ошибок, даже она сама в определенной ситуации могла совершить нечто противозаконное… Сказано же – от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

И всякий мог струсить, мог предать…

Но опять же, дело не в этом! Только сейчас Вероника поняла: Клим – живой человек. А она любила мечту…

Вероника вышла из ванной и едва не вскрикнула: пока она там сидела, Клим сбрил бороду.

– Ты же сказала, что не можешь меня узнать… Так лучше? – Он прямо взглянул ей в глаза. Но не сам факт бритья испугал Веронику.

Несколько старых шрамов – на щеках и подбородке. Вот почему лицо его с самого начала показалось ей неровным, странным, незнакомым…

– Откуда это?

– Я все расскажу тебе, все.

– Клим… Клим, в какой мясорубке ты побывал? – Вероника рассмеялась несколько истерично.

«Но страшно мне: изменишь облик Ты,

И дерзкое возбудишь подозренье,

Сменив в конце привычные черты…»

Клим отвернулся, нехорошо, напряженно улыбаясь, словно говоря: «Ну вот, так и знал. Такой я никому не нужен!»

Вероника вцепилась в его рубашку, заставила повернуться к себе:

– Я искала тебя… Я… я на коленках последние метры ползла – там, по дороге… Не смей от меня отворачиваться!

Она обняла его.

– Ты красивый. Ты все равно красивый… – невольно вырвалось у Вероники.

– Кого ты обманываешь – меня или себя? – Он прижался щекой к ее мокрым волосам. – Красивая – это ты. Я даже не ожидал… Я не узнал тебя – потому что не поверил собственным глазам. Ну не могут люди не измениться – за двадцать-то лет!

– Ты один живешь? – быстро спросила Вероника.

– Один. А ты… Ты до сих пор – с Тарасом?

– Да. Кто тебе сказал, что я – с Тарасом?..

– Это неважно. Ты любишь его?

– Не знаю.

– Так странно – раньше мы и словом не обмолвились, а теперь вот говорим…

– Ты любил меня? Тогда, в юности? Ты любил меня или мне все показалось? – жадно спросила Вероника.

– Я любил тебя. Я и сейчас… – Клим запнулся, потом закончил бесстрастно и печально: – Я всегда тебя любил.

– Тогда зачем сбежал, даже не поговорив со мной?.. – Вероника оттолкнула его, потом с силой несколько раз ударила его кулаками в грудь. – Зачем? Зачем?! Скотина ты…

Клим поймал ее, снова прижал к себе.

– Поверить не могу… – пробормотал он.

– Это ты должен был искать меня, а не я – тебя!

– Ника, ты не можешь любить меня… такого.

– Ты про шрамы, что ли?

– Про то, что я преступник…

Веронику очень волновало все то, что произошло когда-то с Климом. Но она поняла, что не хочет слышать об этом – сейчас.

Она обняла его. Услышала стук его сердца.

– Знаешь…

– Что?

– Мне снились сны. О тебе.

– И мне!

Он легко подхватил ее на руки, понес.

– Край озер и лесов… – пробормотала Вероника, положив голову на плечо Климу. – Я все-таки догадалась. Но все равно, это чудо… Мистика! Я тебя нашла.

На втором этаже была спальня. Какие-то веники на стенах, довольно узкая кровать.

Краем сознания Вероника думала о Тарасе. Она не собиралась изменять ему. Даже когда мечтала о Климе… Еще, параллельно, она думала о том, что в ее жизни был только один мужчина – Тарас. Все, что происходило сейчас, было странно ей. После двадцатилетнего брака она казалась себе чуть ли не девственницей.

У нее не было опыта соблазнительницы, она не знала мира мужчин (Тарас не в счет, поскольку при всей близости оставался довольно скрытным человеком). Вероника, по сути, являлась исключением из правил. Не такой, как все прочие женщины. Секс в большом городе – история не про нее и не для нее.

Так получилось, что ей не пришлось размениваться по мелочам. Тот, кто правил судьбами, щедростью не отличался – послал ей только двух мужчин: с первым она спала двадцать лет в одной постели, о другом все эти двадцать лет думала. А сейчас вдруг все перевернулось с ног на голову…

Как женщина Вероника не была холодной, скорее спокойной. Даже в первые месяцы своего брака с Тарасом она больше подчинялась, чем проявляла инициативу, а в последние годы она, как уже упоминалось, вообще предпочитала сон выполнению супружеских обязанностей.

Но Клим…

Смутные желания, смутные воспоминания. То, что так и не вышло наружу, осталось в ней – ее чувства, слежавшиеся за двадцать лет в камень… Ее невыплаканные слезы, превратившиеся в лед.

Вероника никогда не знала, какой он, ее Клим.

И именно сейчас – так неожиданно и резко – ей представилась возможность изучить его.

Запах его кожи, его волос. Каковы тактильные ощущения от прикосновения к нему? Он жесткий или мягкий? Шершавый или гладкий, словно шелк, а может, бархатистый?.. Какие у него руки? Ноги? Тело? Не отвратит ли что-нибудь ее в реальном Климе, не вызовет ли непонимания, отторжения?.. В данной ситуации она не могла быть пассивной.

Итак… Каковы результаты ее исследования?

Волосы Клима пахли травой. Кожа – терпкий, чуть сладковатый, древесный аромат… Береза? Ель? Кожа в разных местах была разной – и гладкой, и шершавой, и бархатистой… Он был твердым и мягким одновременно, Клим Иноземцев. Но – больше твердым. Если губы его были мягкими и невесомыми, то мышцы верхней части бедер – наподобие базальта… Ах, ну да, его ноги – как столбы. Как столпы, на которых держится мир. Они должны быть максимально прочными, способными выдержать любые нагрузки.

Ее пальцы, ее губы – все участвовало в этих исследованиях. Никаких тайн, никаких белых пятен.

– А это что? – мимоходом прошептала она, касаясь шрамов на его теле.

– Стреляли… – тоже мимоходом, с легкой иронией прошептал Клим.

– В тебя?! Бедный… – Вероника прикоснулась к каждому шраму губами, словно ее поцелуи имели исцеляющую силу.

Ей теперь было все равно, плохим или хорошим являлся Клим Иноземцев в той, неизвестной ей жизни. Она приняла его – всего. Она жалела его…

Он, слегка содрогаясь, тоже рвался к ней – так наивны и трогательны были его ласки. Клим Иноземцев в любви был еще более неискушенным, чем она. Прилежным, но очень неискушенным – это даже позабавило Веронику и сказало ей о многом.

Он как будто хранил себя все эти двадцать лет – для нее, словно только с ней он мог пройти этот путь. (Чувственный путь?) И она, как оказалось, тоже провела эти двадцать лет в законсервированном состоянии – дабы пройти по этой дороге именно с Климом.

Они должны были пройти этот путь еще двадцать лет назад. Должны – и все. Ни опыт, ни мудрость, ни осторожность, ни здравые рассуждения о том, что надо сначала приобрести образование, сделать карьеру, ни психологические выкладки на тему того, достаточно ли хорошо они сочетаются, Клим и Вероника, – ничто не имело значения.

Они, возможно, были бы даже несчастны, если бы соединились, – но даже и это не было причиной для того, чтобы разлучать их!

…Они заснули, все так же слепившись, склеившись друг с другом, чтобы максимально большая площадь тела одного соприкасалась с максимально большей площадью тела другого.

«Как же я счастлива…» – мечтательно улыбнулась Вероника, погружаясь в сон и щекой лежа на груди Клима, в кольце его рук.

В первый раз ее душа и тело находились в абсолютной гармонии. Она стала самой собой.

Утро было повторением ночи и усердным закреплением пройденного материала.

Только во второй половине дня Клим с Вероникой немного опомнились.

– Я есть хочу, – сказала Вероника.

– Сейчас… – рванулся Клим. Насколько она уже усвоила, Клим был готов лоб расшибить, лишь бы угодить ей.

…Кухня в доме тоже была вполне современной.

– Господи, Клим, у тебя вполне городской дом! – удивилась Вероника, садясь за стол. – Это твой дом?

– Да.

– Ты не бедный?

– Нет. Для здешних мест – даже богатый, – признался он, наливая в кружки молоко. Достал хлеб, разогрел его в микроволновке. – Картошки сварить? А то я быстро…

– Нет, мне хватит. Мясо или колбаса?

– У меня ничего такого нет, – расстроился Клим. – Но я могу сбегать к соседям – у них есть, я быстро… – Он вскочил, принялся натягивать на себя куртку.

– Погоди… Я из чисто профессионального интереса спрашиваю! – засмеялась Вероника. – Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты…

– А, вот оно как! Ну а ты-то кто?

– Я работаю в Академии питания. По сути, я и медик, и врач-диетолог, и биохимик, поскольку разрабатываю всевозможные препараты…

– Супер! – восхитился Клим.

– Так ты вегетарианец?

– В какой-то мере да… Это плохо?

– Нет. Не совсем. Надо разобраться.

– Я… словом, это началось давно. Не ем ни мяса, ни продуктов из мяса… Молоко пью, творог люблю… Яичницу уважаю. Но того, что было убитым, – просто не могу есть. Это у меня отсюда, понимаешь? – Он постучал пальцем по голове.

Вероника кивнула.

– Клим… кого ты убил?