Ох уж эти глаза. Не буду лукавить, что в школе, что сейчас взгляд Ромы заставляет сердце биться чуть чаще, а мелкие мурашки бегут по плечам.

И у меня еще иммунитет к его чарам. Я не представляю, что делают эти глаза – то ли серые, то ли голубые, в обрамлении пышных черных ресниц – с другими женщинами.

– Ты не моя подружка, – я прищурилась, – Ромка, ну серьезно. Я же не могу обсуждать с тобой прокладки, или размер члена бывшего мужа. Это просто неэтично.

– Я бы с удовольствием послушал, – парировал он.

Закатив глаза, я покачала головой, и Рома решил разрядить обстановку:

– Да ладно, расслабься. Я же просто шучу.

Невольно улыбнувшись, я по привычке понюхала свой напиток, а затем сделала глоток и облизала пену с губ.

– Встречаешься с кем–нибудь? – натянуто спросил он, повторяя мои действия, правда не облизываясь – Рома пьет крепкий и с простым молоком.

– Неа.

– Почему?

– Скажем так, Артем высоко поднял планку. Пока не нашла того, кто соответствовал бы уровню.

– Вот как, – Ромка искренне удивился и приподнял брови, – И в чем же он был так хорош?

– Во всем, – я снова пожала плечами, – В отношении ко мне, в отношении к дочери, в плане денег…

– В сексе? – спокойно перебил он.

– И это тоже, – я кивнула, и тут же нахмурилась, – Почему я обсуждаю это с тобой?

– Ну, ты меня знаешь чуть больше двенадцати лет, – Рома улыбнулся, – Я даже знаю, когда ты лишилась девственности.

Я застыла, медленно моргнув, и он тут же понял свою ошибку.

– Извини.

Опустив взгляд на столешницу, Рома постучал кончиками пальцев по поверхности, а затем покачал головой.

– Ничего страшного. Правда, я до сих пор не смирилась с тем, что об этом узнала вся школа, – устало протянула я, откинувшись на спинку кресла и обхватив себя руками – слабый жест защиты.

– Он просто был уродом, вот и все. Ты не виновата.

– Спасибо.

Вы наверняка сейчас гадаете, о чем мы говорим? О, все было прозаично. Параллельный поток, симпатичный мальчик, два месяца ухаживаний, а потом вся школа в мельчайших подробностях обсуждала мой первый раз.

Ромка был одним из тех редких порядочных подростков, который пресекал все сплетни на корню. Так же, он был именно тем, кто начистил рожу тому парню и заставил его извиниться прилюдно, перед всей параллелью.

Ублюдок перевелся в другую школу, сразу после этого. В середине одиннадцатого класса, что было немыслимо, но тем не менее – он это сделал. Мне тогда стало немного легче дышать, но окончательно я оклемалась и перестала чувствовать стыд только тогда, когда встретила Артема – моего будущего мужа.

– А ты? – дрогнувшим голосом спросила я, переводя тему, – Есть спутница жизни?

– Я тебя умоляю, – он усмехнулся, – Зачем мне спутница, если вокруг столько красивых дам.

– Ну, конечно, – я возвела глаза к потолку, – По–прежнему предпочитаешь постарше? – уколола я, припомнив, что он всегда встречался с девочками из одиннадцатого–двенадцатого, когда сам был в десятом.

– Возраст для меня не принципиален. Тогда я просто набирался опыта, – он подмигнул мне и махнул рукой официантке, чтобы она принесла счет.

– И как, набрался?

– Никто не жаловался, – небрежно ответил он.

Я сглотнула и отвернулась, ощутив, как румянец приливает к щекам. Рома тоже это заметил:

– Ты покраснела, Мартынова.

– Иди ты, – пробормотала я.

Он рассмеялся в голос и успокоился только для того, чтобы поблагодарить официантку, небрежно вложив в книжку несколько купюр.

– Тебе идет, ты в курсе?

– Замолчи.

– Да ты красная, как рак, только посмотри на себя, – продолжил хохотать он.

Я тоже не выдержала и хихикнула, покачав головой.

– Да, гений, только ты заставляешь меня краснеть. Признаю. Ничего не изменилось.

– Мне это нравится. Ты становишься похожа на человека в такие моменты, – Ромка улыбнулся и встал, протягивая мне руку, – Поехали.

Я вложила ладонь в его, и он крепко сжал наши пальцы, согревая прикосновением. Взял плащ со стойки у столика и накинул его на мои плечи небрежным жестом. Мягко обхватив меня за талию другой рукой – ненавязчиво, просто жест вежливости – он вывел нас на улицу и открыл дверь машины.

Всю дорогу обратно, мы обменивались какими–то шутками. Я забыла о том, что на некоторое время разговор свернул в неприятное русло, и полностью растворилась в нем – в таком успешном, непринужденном и свободном. Позавидовала чуточку, а затем мысленно пожелала всего хорошего – это же Ромка.

– Оставишь телефон для связи? – попросил он, когда подвез меня на стоянку школы.

– Да, конечно, – я продиктовала номер, он сразу же набрал его.

Мой мобильник тихо пискнул в сумочке.

– Была рада тебя видеть, – я улыбнулась и открыла дверь, – Не пропадай.

– Ты тоже.

Прохладный воздух заставил поежиться, и я сразу же вспомнила прозвище, которым меня называет Рома. Махнув ему рукой, я села в свою машину, повернула ключ в зажигании и выехала на дорогу. Он поехал следом, и я бросала редкие взгляды в зеркало заднего вида, ловя его улыбку в ответ.

Выехав на Нарвское шоссе и по–прежнему видя его сзади, я не выдержала. Нащупав одной рукой мобильный в сумочке, набрала номер Ромки.

– Ты что, меня преследуешь?

– Нет, я живу в Кадриорге.

– Значит, по пути?

– Выходит, что да, – он рассмеялся, – Сворачиваю, – в зеркале отразились его мелькающие фары, – Спокойной ночи, Катя.

– Спокойной ночи, Рома.

3

I have a will for survival

So you can hurt me

And then hurt me some more

I can live with denial

But you’re not my troubles anymore

U2 «Troubles»

Ненавижу раннее утро. То самое, когда туман еще стелется где–то вдалеке, а тонкая корка инея покрывает газоны и асфальтовые дорожки. Разглядывая двор за окном, я допила кофе и затушила сигарету в пепельнице, а затем закрыла глаза, сделав несколько глубоких вздохов.

Сейчас оденусь, заеду за Миленкой, отвезу ее в сад и обратно, ждать рабочих. День, как день. Откуда тогда навалившаяся усталость?

Перебирая вещи на стойке (временная мера, пока не готов гардероб) я схватилась за первые попавшиеся спортивные штаны и свитер. Надела все это и собрала волосы в пучок на макушке. Схватив ключи с гвоздика в прихожей, я вышла из дома и бегом спустилась вниз, на ходу проверяя электронную почту в мобильнике.

Пара писем от заказчиков и куча спама, с которым я, честное слово, не знаю, как справляться. Пока прогревала машину, разбирала все это и вздыхала от досады – заказы мелкие, суммы небольшие. С трудом подавив эмоции, я переключилась на дорогу и тронулась с места.

До родительского дома добралась быстро, место удачное – вроде и пригород, но совсем близко к моему району. Во дворе бегал Бакс – большой кавказец, что поселился тут года три назад. Потрепав собаку за уши, я вошла в дом и сразу же оказалась в объятиях дочери – правда обнимала она мою ногу.

– Привет, солнышко, – улыбнулась я, – Собралась?

Милена кивнула мне и показала розовый рюкзачок, что стоял на первой ступеньке лестницы. Мама выглянула из–за угла и, вытирая руки кухонным полотенцем, подошла ко мне.

– Доброе утро, – поцеловав меня в щеку, поздоровалась она.

– Доброе. Как она? – спросила я, понизив голос.

– Нормально, только переживает, что тебя нет, – полушепотом ответила мама, – Но я ей объясняю, что пока ее комната не готова.

– Хорошо, – я переключила свое внимание на дочь, – Ну что, поехали в садик?

Милена кивнула, протягивая мне единственные ботинки, которые она носит. Я помогла ей обуться, застегнула курточку и надела на нее шапку. Она поморщилась, но капризничать не стала.

– Знаю, знаю, ты не любишь шапки, но на улице уже холодно. В машине снимешь, договорились?

Улыбнувшись, Милена кивнула. Взяв ее за руку, я попрощалась с мамой и вышла во двор.

Дочь быстро устроилась на заднем сидении и тут же стянула ненавистный ей головной убор. Улыбнувшись, я пристегнула ее, и быстро обошла свой старенький Ситроен. Сев за руль, я бросила взгляд в зеркало заднего вида и тронулась с места.

Рыжие кудрявые волосы, что достались Милене от меня, резко контрастировали с отцовскими карими глазами. Россыпь веснушек на щеках и носу, и хмурое выражение лица, когда она поймала мой взгляд.

– Я люблю тебя, ты же знаешь это?

Она просияла и улыбнулась. Кивнула мне и снова отвернулась к окну, разглядывая мелькающий вид.

В саду я положила постиранные вещи в наш шкафчик и улыбнулась нянечке. Та вышла из группы в раздевалку и прикрыла за собой дверь.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Что–то случилось? – я сразу же напряглась – обычно такая секретность к добру не приводит, – Я принесла вещи, простите, что вчера ничего не было.

– Мы взяли у другой девочки, но Милена устроила скандал, – вяло улыбнувшись, Виктория присела на скамеечку.

– У нее проблемы с одеждой, – выдохнула я, – Этого больше не повторится, – пообещала я и тут же прикусила язык.

Я – хорошая мать. Я знаю, какие у моего ребенка трудности и всегда стараюсь сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортно. Но позавчера я просто устала и забыла постирать эти треклятые колготки и платье.

– Екатерина, все хорошо. Не волнуйтесь. Просто… Сами понимаете, нам тяжело, группу только собрали, – она вздохнула, – Мы привыкаем друг к другу.

Кажется, я облегченно выдохнула. Глаза медленно, но верно наполнились слезами, и я спрятала лицо за дверцей, крепко зажмурившись. Когда я смогла совладать с эмоциями, я повернулась к Виктории и тихо прошептала:

– Спасибо.

– Не за что, – она встала и прошла мимо меня к шкафу, в углу. Открыла дверь и что–то принялась в нем искать, – Я хотела отдать вам это, – протянув мне листок бумаги, она продолжила, – Милена очень хорошо рисует. Вчера мы клеили листья, но она все занятие провозилась с карандашами. Держите.