- Да, я вижу, что ты совершенно об этом не думаешь и не думала. Ты именно поэтому держишь книгу вверх ногами?

Селеста прикинула, сколько же она вот так просидела, захлопнула книгу и погасила свет.

- Спокойной ночи, любимая.

- Спокойной ночи, - Рамелль поцеловала ее в щеку.

26 сентября 1911 года

На следующее утро Кора завтрак не приготовила, и эта обязанность была возложена на жену садовника. Селеста сделала вид, что ничего не замечает.

Но когда Диана, горничная, внесла "Утренний глас Раннимида", Селеста вспыхнула.

- Уберите отсюда эту грязную половую тряпку! Понять не могу, почему люди так обожают читать о катастрофах и несчастьях за завтраком! Но я уж точно не из их числа!

Чуть позже позвонили Фанни Джамп Крейгтон и Фейри Тетчер, чтобы выяснить, миновала ли гроза. Это привело Селесту в еще большую ярость.

Кривотолки не утихали весь день. К вечеру все в Раннимиде - и в Южном, и в Северном, были в курсе о происшествии с пианино. Брутус Райф, унаследовавший военный завод и фабрику по производству консервов от своего отца, Кассиуса, был особенно рад этой новости. Он предлагал руку и сердце Селесте из года в год, до самого 1898го, когда женился на Фелиции Скотт, однокласснице Селесты. Брутус страстно желал объединить состояния Райфов и Чальфонте, но Селеста разбила его мечты. Неловкое положение, в которое она теперь попала, лишний раз убедило его, что одинокая женщина не в силах совладать с жизненными передрягами.

Для Коры день прошел быстро. С самого утра она трудилась в большом огороде на овощных грядках. Когда девчонки вернулись из школы, она и им задала работу. Луиза надеялась обнаружить в гостиной пианино, но вместо него там нашлась только Лилиан Рассел, кошка, вместе с пойманным ею кротом. Джатс попыталась приободрить сестру. Она предложила вскрыть крота, чтобы посмотреть, как у него все устроено внутри, но Луизу это почему-то не порадовало.

[Лилиан Рассел (1860 — 1922) — одна из самых известных актрис и певиц в США в конце XIX — начале XX веков.]

Вечером девочки услыхали, как Айдабелл МакГрейл играет на аккордеоне, сидя у себя на крылечке. Если погода была хорошей, то каждый вечер, едва наступали сумерки, Айдабелл устраивалась на ступеньках - один носок подтянут, другой спущен, и оба - разного цвета. Растягивая меха аккордеона у своей пышной груди, Ида распевала ирландские и шотландские песни. Иногда ее здоровенный, косматый сынок Роб подыгрывал ей на волынке. Сегодня музыка доносилась до самой вершины Бамблби Хилл, где жили Хансмайеры, и делала Луизу еще более несчастной.

- Мама, ну почему Селеста не отдаст мне это старое пианино?

- У нее на то свои причины.

- Но у нее же их два! - Джатс, сидевшая рядом с сестрой, обняла ее за талию. - Это нечестно!

Луиза снова расплакалась. Лилиан Рассел потерлась о ее ноги. Все пытались успокоить Луизу. В их маленьком чистеньком каркасном домике было маловато мебели, и пианино могло бы стать приятным дополнением.

- Если б Селесту не затюкали со всех сторон, она, может, и отдала бы это старое пианино. Она ведь не злая совсем. Но теперь, со всей ее гордостью, его ни за какие коврижки у нее не выманишь.

Это вызвало новый взрыв рыданий со стороны Луизы.

Тем вечером с Селестой совсем не было сладу. Она вела себя до того невыносимо, что Диана тихонько сбежала из дома, и то же самое проделали садовник с женой. Единственной, кто мог выдержать мисс Чальфонте, когда ей вожжа под хвост попадала, была Рамелль, да и ту уже брали сомнения.

На следующее утро пианино превратилось из сплетни в принципиальный вопрос. Бедные жители Раннимида были в ярости оттого, что Селеста оказалась такой жуткой скрягой, богатые же были не в восторге от шумихи, которую наделало увольнение Селестиных слуг. Представители среднего класса не хотели, чтобы что-либо мешало их бизнесу, а если слуги не будут получать жалование, то, значит, не смогут его и потратить.

Селеста, совершенно не ведавшая о масштабах бедствия, оседлала свою красивую гнедую кобылку и, как обычно, собралась на утреннюю прогулку. Возвращаясь домой, она проезжала через северную часть города. Теодор Баумейстер углядел ее и выскочил из своей парикмахерской.

- Мисс Чальфонте, доброе утро!

- Доброе утро, Тед.

- В городе только и разговоров, что о вашем старом пианино.

- Это всего лишь показывает, что людям больше не о чем поговорить.

- Да, мэм, но я вот лично считаю - лучше бы вам отдать этой девчоночке пианино, чтобы народ поуспокоился.

- Мистер Баумейстер, я была бы очень признательна, если бы вы не совали свой нос не в свое чертово дело! - Селеста пришпорила лошадь и рысью поскакала домой.

Дома покоя тоже не было. Фейри Тетчер и Фанни Джамп Крейгтон напустились на нее, едва она переступила порог.

- Селеста, ты должна что-то предпринять! - воскликнула Фейри.

- Да из-за чего вы так раскипятились? - спросила Селеста.

Рамелль, которая уже была в курсе происходящего, встала и отошла в сторонку, ожидая землетрясения.

- Раскипятились? Да мы в безвыходном положении! Селеста Чальфонте, известно ли тебе, что с вот этого самого дня наши служанки - и мои, и Фейри, уволились?

Несколько секунд ушло на осознание неприятной новости.

- Что?

- Уволились, говорю я тебе, и все из-за этого чертового пианино!

- Да ты шутишь! - голос Селесты не сулил ничего хорошего.

- Шучу? Да я вне себя, Селеста Притчард Чальфонте! Сегодня моя очередь принимать у себя в доме ежемесячное собрание "Дочерей Конфедерации", ты забыла, что ли?

Фанни Джамп уже покраснела в предвкушении того, как поведает о своем бедственном положении.

- Ты же знаешь, что сегодня вечером мы собирались распланировать бал в честь осеннего равноденствия, и все должно пройти без сучка и задоринки. А эта змея подколодная Минта Мей Декстер и ее "Сестры Геттисберга" уже перехватили у нас возможность украсить зал! "Все вырученные на балу средства мы передадим в пользу бедных, бла-бла-бла". Слышала бы ты ее! И почему ее папашу в свое время не подстрелили на Биг Раунд Топ, я понять не могу!

[Big Round Top – скалистый холм, примечателен как наивысшая топографическая точка у Геттисберга, где в 1863 году состоялось самое кровопролитное сражение в ходе гражданской войны в США, считающееся переломной точкой в конфликте.]

- Успокойся, Фанни, - чем сильнее кипятилась Фанни, тем холоднее делалась Селеста.

- Успокоиться! Успокоиться? После того, как "сестры" чуть не обскакали нас на прошлое четвертое июля? Нам нужен стратегический план, чтоб мы могли обойти Минту и ее занюханных голубок, и собрать больше денег, чем они!

- А ты знаешь, что "Кружок Марты" уже провел тайное заседание насчет бала? И нам придется противостоять натиску их пошлости, которым, как и всегда, будут заправлять сестры-прожигательницы?

Сестер-прожигательниц было трое - Руби, Роза и Рейчел - тройняшки, о которых говорили, что у них один мозг на троих. По крайней мере, на драгоценности они потратили сумму, достаточную, чтобы содержать в полном боевом порядке весь бразильский военно-морской флот. Поскольку их отец, Кассиус Райф, продавал оружие обеим сторонам конфликта во время Гражданской войны, то ни "Дочери Конфедерации", ни "Сестры Геттисберга" не могли принять их в свои ряды. В отместку за это прожигательницы организовали "Кружок Марты", назвав его в честь Марты Вашингтон, и принудили жен всех торговцев в городе присоединиться к нему.

- А почему вы не можете перенести заседание в дом к Цезарине Фронтингем? Это всех взбодрит, учитывая то, какая ужасная в доме отделка.

Фейри хихикнула.

- Селеста, ты такая испорченная.

Но Фанни было с толку не сбить.

- Селеста, слуги Цезарины тоже угрожают уволиться.

- Да быть такого не может, - равнодушно ответила Селеста.

- Может или не может, а "Дочери Конфедерации" явятся ко мне домой сегодня в семь вечера.

- А что сложного в том, чтобы их принять? - спросила Рамелль.

- Я ничего не могу без своих слуг. Я даже не знаю, где хранятся чаши для ополаскивания пальцев. Они волшебным образом возникали на столе всякий раз, когда я говорила об этом Моне, - чувствовалось, что для Фанни происходящее - настоящая трагедия.

- И ты еще возмущаешься при любом намеке на свою беспомощность, - не сдержалась и подпустила шпильку Селеста.

- Да кто бы говорил! Ты сама-то и воды вскипятить не сможешь, - отбрила Фанни.

- Нет, но лошадь я оседлать могу.

- К черту лошадь, у меня сегодня вечерний прием, а не дерби в Кентукки, - Фанни раздумывала, что бы еще такого злого сказать, но обидные фразы вертелись на самом краешке ее сознания и исчезали прежде, чем она могла ухватить хоть одну.

- Ты должна что-то предпринять, - взмолилась Фейри.

- А что это вы, две таких матроны, два столпа общества, заявились ко мне? Почему вы не пошли к собственным мужьям?

- Как? И потерять свои карманные деньги, потому что Гораций тут же заявит, что я не могу со слугами управиться? - возопила Фейри.

- А Крейгтона пришлось бы силой вытаскивать из "Перлз Стрейчерз", и он бы при этом еще ругался и лягался. Он зависает либо там, либо в Йорке - у них там вылитая Гоморра-на-Кодорусе!

Мужнино праздное времяпровождение и неприкрытое шастанье по проституткам ни капельки не беспокоили Фанни. Это оставляло ей больше времени на то, чтобы вскружить голову какому-нибудь симпатичному юноше. Фанни знала толк в мужчинах и легко могла соблазнить любого.

- Ты заварила эту кашу. Сделай что-нибудь, - умоляюще попросила Фейри.

- Я отказываюсь нести этот крест в одиночку. Это ведь ты, Фанни Джамп Крейгтон, первой предложила мне отдать это полудохлое пианино!

- Я? Правда я, Селеста? Я честно не помню.

- В следующий раз, когда мы будем играть в бридж, лучше вообще не пей! - рявкнула Селеста.