- Фейри, я тебя не понимаю. Вообще не понимаю. Ну вот тебе твоя сумочка, - Фанни протянула ей требуемый предмет.

Фейри укрылась за деревом и нагадила в собственный ридикюль. Потом застегнула его и вернулась в машину. Селеста нажала на газ, и они покатили в мягком сиянии сентябрьского солнца.

- Фейри, что это воняет? - спросила Фанни.

- Моя сумочка.

- Чтооо? - завопила Фанни.

- Я облегчилась в собственную сумочку, - Фейри вправду было очень неловко. Дети взвизгнули. Селеста чуть не съехала с дороги.

Фейри пустилась в объяснения на повышенных тонах:

- Я просто не могла сделать это на землю, Фанни! Просто не могла! Это так грубо!

- Грубо? Грубо! Бог ты мой, если тебе было совершенно необходимо поместить результат деятельности твоего кишечника в сумочку, то ты могла, по крайней мере, оставить ее там, на месте, и не заставлять нас страдать!

Фейри забилась в угол сиденья.

- Мне показалось, неправильно будет оставлять полную сумку... ну, вы сами понимаете чего... у края дороги.

- Фейри Тетчер, ты рехнулась! Дай мне этот чертов ридикюль! - Фанни потянулась к сумке. Когда она выхватила ее из рук Фейри, то почувствовала, как содержимое хлюпает и переливается под ее пальцами. Фанни с отвращением вышвырнула сумку из машины.

- Вот, и делу конец!

Фейри униженно промолчала весь остаток путешествия. Фанни сидела сзади и чертыхалась. Селеста, Рамелль, Джулия Эллен и Ив умирали от смеха до самого дома.

"Эй, как слышно меня, прием!" - прокричала Джулия, когда проходила мимо дома Айдабелл МакГрейл. Луиза с вершины Бамблби Хилл услыхала сестру и завопила в ответ: "Слышу хорошо, прием!"

Кора и Эймс сидели на переднем крыльце и играли в подкидной покер. Кора присвистнула из-за веера карт, который держала в руках.

- Лисси, а Селеста покатала меня на своей машине!

- Подумаешь, счастье привалило, - Луиза сделала вид, что ей это совершенно безразлично.

- А что ты сотворила со своими волосами? Похоже, кончики-то припалила!

- Много ты понимаешь! Локоны сейчас самый писк моды!

Кора оторвалась от карт и усмехнулась.

- Что это там в моде? Выглядеть, как драная кошка?

- Мама! - Луиза плюхнулась на потертые ступеньки. Джатс уселась рядом с ней и потянула за кончик мелкую кудряшку.

- Не лезь!

- Дай потрогать!

- Джулия, прекрати!

Эймс что-то напевал, а потом умолк и поглядел поверх своих карт на Кору.

- На этот раз я тебя догоню.

- Да что ты говоришь?

Поскольку девчонок большую часть дня не было дома, Кора с Эймсом смогли с удовольствием провести время вдвоем. Обычно по ночам они были настолько уставшими, что едва находили в себе силы заняться любовью. Сегодняшний же день стал сплошным наслаждением. Кора обожала постельные утехи с Эймсом, потому что он никуда не торопился, был нежным и приятным. Он не набрасывался на нее с места в карьер и не скатывался потом, как Хансфорд. Когда Эймс занимался любовью, он будто пытался что-то сказать ей с помощью своего тела. И те же самые чувства Кора испытывала к нему. Это были те пределы, куда с помощью слов добраться было нельзя, а вот с помощью тел - можно.

Кора хлопнула картой о стол.

- Вот тебе!

- Черт бы меня побрал, - вздохнул Эймс.

- А вот я как подожгу твои волосы - и посмотрим, отвалятся ли у тебя пальцы, - не оставляла в покое Луизу Джатс.

- Мам, я есть хочу, - Луиза не обращала внимания на сестру.

- Лучше б ты поменьше ела, да побольше готовила, - Кора собрала карты.

- Слишком жарко, чтобы готовить, - обошла острый момент Луиза.

- Ступай внутрь и вытащи зелень и кукурузный хлеб. Будет у нас сегодня холодный ужин. Джатс, иди, помоги сестре.

Сестры поплелись в дом.

- Думаешь, ты такая умная, Джулия Эллен? Мы с Орри сегодня битый час провозились с нашими волосами, и теперь я выгляжу в точности как Миртилла Кидд из нашей школы!

- И что с того?

- Миртилла Кидд, та самая, что ходит в лайковых перчатках! - Луиза произнесла это с видом полного превосходства.

- Врешь ты все!

- А вот и не вру! - Луиза повысила голос.

Кора не стала подниматься со стула, но внушительно произнесла:

- Хватит!

- Они как вода и масло, - усмехнулся Эймс.

- С того самого дня, как Джулия появилась на свет, - Кора смешала карты.

- Зато им не скучно. Со всеми их сварами, они друг без дружки не могут, - он откинулся на спинку стула. - Мне иногда даже интересно...

- Что тебе интересно?

- Что выводит людей из себя. Эти двое ссорятся из-за прически, а там, за океаном, солдаты умирают из-за того, что ничуть не важнее, мне кажется.

- Ты когда-нибудь выходил из себя настолько, что мог бы убить кого-нибудь? - Кора держала колоду в руке, но не раздавала карты.

- Конечно. А ты?

- Раз или два.

- Но ты же этого не сделала? - Эймс закинул ногу на ногу.

- Нет.

- Я тоже. Что-то меня остановило.

- Мы с тобой не сгодились бы в солдаты, - Кора похлопала его по руке.

- Не знаю, не знаю... Если кто-то втискивает тебе в руки оружие - и не только тебе, а тысячам других ребят и говорит, что теперь это твой долг - убивать других людей, которые похожи на тебя, и которые тоже держат в руках оружие... как знать? Словно бычки на бойне, понимаешь? Или безголовые тела.

- Безголовым легче, - Кора подвинула колоду.

- Мне кажется, что если мне придется кого-то убить, то я хотел бы, чтоб это был кто-то знакомый. Тот, кого я ненавижу достаточно, чтобы убить.

- Представить не могу, чтобы ты кого-то обидел. Не укладывается у меня в голове, что ты можешь кого-то ненавидеть.

- Ну, я подошел к ненависти достаточно близко.

- На работе?

- Да. То, что происходит на военном заводе - так просто не должно быть, - Эймс помолчал. - Люди мне чуток доверяют. Может, смогу поднять их на борьбу за профсоюз.

- Люди пострадают.

- Люди пострадают, если не дадут отпор.

- Может, то же самое кайзер Билл говорит своим немцам, - Кора снова начала тасовать колоду.

Эймс выпрямился, и его глаза засверкали.

- Кора Хансмайер, от тебя ничего не укроется. Но это не одно и то же, уверяю тебя.

- Смерть есть смерть. Какая разница, по какой причине она приключилась?

Эймс разгладил усы. Кора заставила его задуматься. Она видела вещи куда глубже, чем эти ученые ребята из колледжа в Балтиморе. Там он произносил речи перед заводскими рабочими. Иногда профессора и студенты из университета Джона Хопкинса заглядывали, чтобы послушать его. И у них куда больше времени уходило на то, чтобы задать вопросы, чем у Эймса на то, чтобы произнести свою речь.

- Может, для мертвых причина и не важна, но для живых это важно.

10 октября 1914 года

Брутус Райф вышел из своего темно-синего "Греф унд Штифт" и направился к "Банку и трасту Раннимида" на площади.

Брутусу стукнуло сорок два - стройный мужчина с большими голубыми глазами и ангельским лицом, увенчанном блондинистыми кудрями. Светлые волосы скрывали седину. На крутизну его характера намекала только одна деталь внешности - некоторая жесткость в линиях вокруг маленьких, полных губ, которые сделали бы честь любому купидону.

Трое его сестер, совершенно испорченных богатством и процветанием, въехали на площадь вслед за ним - одна на "Пирс-Эрроу", одна на "Паккарде", и еще одна на "Роллс-Ройсе", и каждую машину вел личный шофер.

После проведенного в банке получаса, три сестры появились снаружи в сопровождении брата, который проследил, чтобы они расселись по автомобилям. Он уже направлялся к собственному, когда заметил идущую через площадь Селесту Чальфонте.

Он давным-давно был женат на ее школьной приятельнице Фелиции Скотт. Прахом пошли мечты объединить состояния Райфов и Чальфонте. "Какая империя могла бы получиться", - сокрушался он про себя. И все-таки, он хотел Селесту. Тот факт, что она жила с Рамелль Боумен только разжигал его пыл.

- Мисс Чальфонте, какое счастье видеть вас, - он галантно снял шляпу.

- Здравствуйте, мистер Райф.

- Вы слыхали, что Антверпен сдался немцам?

- Да.

- Я часто бываю в Вашингтоне. Если мы окажемся втянутыми в войну, мы должны быть вооружены.

- Продукцией военного завода Райфа, конечно же.

- И я весьма часто вижусь со Споттисвудом. Он, как и я сам, пылко надеется, что мы сможем избежать этого европейского безумия.

- Спотти говорил мне о том шуме, который вы подняли среди сенаторов и конгрессменов.

- Не собирается ли ваш брат навестить вас в ближайшем будущем?

- Мы надеемся увидеться с ним на день Благодарения, но служебные обязанности могут не позволить ему приехать.

- Да, конечно. Стерлинг впечатляюще расширил вашу компанию. Интересно, почему Споттисвуд не желает войти в семейный бизнес?

- Производство обуви не обладает ни малейшей привлекательностью в глазах моего младшего брата, мистер Райф.

Брутус пытался увлечь ее разговором так долго, насколько мог - просто чтобы иметь возможность смотреть на нее.

- А Кертис?

- Кертис скупает землю в крохотном городке, который называется Лос-Анджелес. Его заинтересованность Калифорнией остается загадкой для всех нас.

- Мисс Чальфонте, не окажете ли мне честь поужинать со мною в ближайшем будущем?

- С вами?

- Обед... с Фелицией и со мной, - выдохнул он.

- Брутус, я обожаю Фелицию, но вы знаете, что я думаю о вас.

- Я - не мой отец, Селеста.

- Брутус, ты ни на что не годный сукин сын. И совсем немного разницы в том, ты или твой отец проворачивали бесчестные делишки во время "недоразумения между Штатами". Ты достойный продолжатель его дел.

- Ты предвзято судишь о прошлом. Я такой же бизнесмен, как и твой брат Стерлинг.